Николай Иванов - Разговор с незнакомкой
— Дождались и тепла, — проговорил сержант. Рыльский, сняв сапоги и с удовольствием вдавливая босые ноги в теплую рыхлую землю.
— Дождичка теперь бы — в самый раз для посевов… — вздохнул старший сержант Бондарь.
— Дай-ка закурить, Афанасий Никонович, — попросил у Рыльского подошедший Черняк и, приняв кисет, сообщил: — Козленко в штаб срочно вызвали. Командиры-то почитай все на задании, пришлось ему бежать…
— Что-то будет! — воскликнул ефрейтор Жуков, разматывая портянку. — Можа, наградят…
— Успеешь… — нехотя обронил Рыльский.
— Да где уж успеть — не сёдня-завтра, глядишь, приказ объявят: победа, мол, братцы.
— А он, вишь, не сдается, зараза…
Вынырнув из-за конька крыши, высоко в небе показалось звено тяжелых бомбардировщиков. Самолеты вольно плыли в безоблачной синеве, донося до слуха негромкий, мерный и протяжный гул.
— И никакого тебе перехвата! — обрадованно заметил ефрейтор Долгов. — Свобода в небе.
— Да, песенка «люфтваффе» спета, пожалуй… — согласился Рыльский.
Из-за угла дома показался сержант Козленко. Подойдя к разведчикам, он молча сел возле грядки, напротив них. На него вопросительно уставилось несколько пар глаз.
— Ну, что? — не выдержал Бондарь.
— Задание, мужики, срочное… — раздумчиво ответил Козленко.
— Да ты не тяни… — Рыльский, поплевав на самокрутку, отбросил окурок.
— Задачу ставил сам начальник штаба дивизии подполковник Солончук, — Козленко поднялся. — Нам необходимо разведать подступы к городку Тржинец, уточнить огневые точки и, если будет возможным, захватить пленного.
— Ну и что, Митя, — сказал, вставая, Рыльский. — И уточним, и возьмем. Не первый же раз…
— На подготовку времени не дано. Выходим прямо сейчас. Думаю, группа будет такая: ты, Афанасий, ты, Жуков, Долгов… ты, Черняк, не пойдешь, только вернулся, отдыхай иди и кликни Репина, его возьмем с собой. А тебе, Бондарь, — особзадача, как бывшему трактористу… Бронетранспортер сможешь повести?
— Отчего ж нет, спытать надо…
— Иди готовь, у церкви стоит. Трофейный, новенький еще, смазка не сошла. Разрешено использовать.
Козленко, достав из кармана портсигар, присел на корточки:
— Покурим, что ли, да за дела.
Над грядками низко, будто в бреющем полете, пронеслась пара ласточек и, долетев до угла сарая, взмыла высоко в небо. Козленко проводил их взглядом.
— До чего ж здесь небо синее, — сказал он восхищенно. — Прямо как у нас над Рязанью или Калугой…
— Бывал там? — спросил Рыльский.
— Приходилось… — запрокинув голову, Козленко затянулся сигаретой и выпустил в небо струйку сизого, быстро тающего дыма.
…БТР выскочил на проселочную дорогу. Бондарь, приноровившись, довольно проворно управлял фрикционами.
— Приспособился? — спросил Козленко.
— Невелика наука…
— Тебе бы в танкисты, Бондарь! — крикнул Жуков. — Давно бы героем стал — и танки наши быстры…
— Направляли в танкисты, еще под Воронежем, в самом начале, — не поворачиваясь, ответил Бондарь. — А я не схотел, в разведку потянуло…
— Что так?
— Человек один мне встретился тогда, старший лейтенант. В разведку набирал к себе хлопцев. Да… и не уговаривал он меня, вообще-то пять слов с ним сказали всего, а вот пошел за ним, не мог не пойти. Упросил, умолил — взяли.
— Кто же то был? — поинтересовался Рыльский.
— Старшим лейтенантом тогда он был — Андреев Константин Константинович, светлая ему память. Это уже потом он стал майором да начальником разведки, а я его еще командиром взвода застал.
— Э, брат, я уже тогда был в разведке, — сказал Козленко, пристально всматриваясь в дорогу. — При Андрееве попал в роту.
— Помню, — согласился Бондарь. — В другом взводе, правда, ты был.
— Да, человек был… — вздохнул Рыльский, — каких мало.
— А ну-ка давай налево, Володь, подрули к тому дому, что без крыши. — Козленко положил на плечо Бондаря руку.
Они вышли возле полуразвалившегося каменного здания. В стороне протянулась гряда разрушенных бомбежкой домов, покосившихся, обгорелых сараев.
— Тржинец отсюда километрах в трех, не больше, — сказал Козленко. — Сплошной обороны здесь, разумеется, нет. Но чую, немчура здесь где-то, неподалеку.
— И населения не видно, — заметил Долгов.
— Сделаем так: Бондарь остается с машиной, а мы по лощине во-он к тому хуторку. Он как раз на взгорье, посмотрим, что там есть.
Едва разведчики отошли от БТР, как со стороны дороги послышался шум мотора. Разведчики успели вбежать в крайний дом с темными проемами выбитых окон.
Шум нарастал.
— Мотоциклы, — обронил Рыльский.
— Гляньте, ребята, Бондарь-то! — показал через окно Репин.
Они увидели, как Бондарь, соскочив с БТР, скрылся за углом сарая.
Из-за поворота вынырнули два мотоцикла. Передний из них пролетел было по дороге, затем, резко затормозив, остановился метрах в тридцати от сарая. Второй, сбавив ход, не доезжая сарая, съехал к бронетранспортеру.
— Пятеро, — сказал Козленко, беря на прицел автомата коляску мотоцикла. — Ну, держитесь, братцы…
Из коляски не спеша выбрался высокий плечистый солдат с автоматом на шее. Он подошел к БТР, с любопытством рассматривая пустую машину, двинулся вдоль гусеницы.
Долгов, стоявший возле ниши крайнего окна, перегнувшись через подоконник, бросил ручную гранату. Но она взорвалась, упав в стороне от мотоцикла. Тотчас же по окнам наискось хлестануло звонко дробящейся пулеметной очередью. Ручной пулемет бил с первого мотоцикла.
Козленко едва успел присесть, как над его головой пули вспороли толстую доску подоконника. Сверху посыпались остатки стекол.
И вдруг с противоположной стороны сарая ударил автомат. Длинная пронзительная очередь слилась со стуком немецкого пулемета. Пулемет, захлебнувшись на мгновенье, снова ударил короткой очередью и умолк.
— Это же Бондарь, ребята! — крикнул Козленко. Выглянув из окна, он увидел, как высокий немец, уперевшись в сиденье, толкал мотоцикл, второй фашист, судорожно давя ногой на педаль, пытался его завести.
Козленко выпрыгнул из окна. За ним бросились Рыльский и Жуков. Немец, толкавший мотоцикл, сорвал с шеи автомат, но тут же выронил его, подымая вверх руки.
В пяти метрах от мотоцикла стоял Бондарь. Дав из автомата предупредительную очередь поверх голов немцев, он жестами приказывал им отойти от машины.
Будто опомнившись, коротко ударил немецкий пулемет со второго мотоцикла. Козленко, споткнувшись, упал на колени. Возле заднего колеса мотоцикла рухнул на землю немецкий солдат с поднятыми руками.
Из окон по первому мотоциклу били автоматы Долгова и Репина.
Рыльский отбежал от сарая, бросил в сторону мотоцикла противотанковую гранату. Вспыхнувший мотоцикл, пятясь задом, стал медленно сползать с дороги в кювет.
А Козленко лежал ничком посреди двора, уронив голову на руки, крепко сжимавшие автомат. Рыльский перевернул его.
— Митька… ты что?..
— Афанасий, почему небо такое… такое темное? — тихонько спросил Козленко, выпустив уголком рта струйку багровой крови. Остановившийся взгляд его был устремлен ввысь.
Бондарь в это время связывал руки пленному офицеру. Жуков затаскивал в бронетранспортер раненого солдата — водителя мотоцикла. Долгов и Репин собирали оружие.
…Через час сержант Рыльский доложил в штаб 237-й дивизии о том, что во время поиска погиб сержант Дмитрий Козленко, кавалер двух орденов Славы, двух орденов Красной Звезды и ордена Отечественной войны 1-й степени; в плен взяты лейтенант пехотного полка 78-й пехотной дивизии и ефрейтор того же полка, документов при последнем не обнаружено.
Это были последние пленные, взятые в результате поисковой операции. Остальные сдавались добровольно.
ЧУДЕН ДНЕПР…
(Вместо эпилога)
Солнечные лучи косо падают из-за верхушек деревьев на стремительно бегущие волны. Волны играют яркими бликами, плавно перекатываются, сливаясь в огромную, бесшумно бегущую вдоль берегов лавину. Но это только здесь. У левого берега вторая половина Днепра, от фарватера, оттенена высоким противоположным берегом. Это контрастное видение поистине необыкновенно: свет и тень, день и ночь, золото и свинец. Здесь, недалеко от днепровского берега, живописно расположилось старинное село Гребени, а чуть в стороне от него — деревня Юшки. Ровно тридцать семь лет назад это место было огненным плацдармом, за который отданы тысячи жизней.
Трудно поверить в это теперь, в тихий предвечерний час, под веселый пересвист птиц в прибрежном кустарнике, под мерный рокот трактора где-то в недалеких колхозных полях, под гул мирного самолета, серебряной точкой проплывшего в самом зените.
