Вилис Лацис - Сын рыбака
4
После разговора с Оскаром брат Теодор не стал задерживаться в Чешуях. Настроение у него так испортилось, что он уже ничего путного в тот день сделать не мог, поэтому он вышел на пляж и зашагал по направлению к Гнилушам.
«Еще храбрится, черт этакий, показывает на дверь! — При одной мысли об этом Теодор сжимал кулаки. — У самого кругом одни неудачи, вот-вот нищим станет, а еще нос дерет!.. Ну, смотри, немного полегче, уважаемый, так ты ничего не добьешся! Память у Теодора Калнбирзе неплохая, он обид не забывает. Чего бы ему это ни стоило, а он тебя одолеет!»
Теодор начал уже раскаиваться в том, что все это время был таким мягкосердечным и тянул с последним ударом по Оскару. Он думал поиграть с ним, как кошка с мышью, в полной уверенности, что мышь никуда не удерет, а потом, вдоволь натешившись, можно покончить с нею одним ударом. Но сейчас жертва готовилась выскользнуть из его рук. Надо было поторапливаться.
В голове его роились разнообразные планы действий, и он раздумывал, каким образом достичь наилучшего результата, — даже в таком грязном деле он думал об эффекте. Самый простой способ — это рассказать Румбайнисам о похождениях Оскара в Курземе. За несколько дней сплетня разнесется по всей округе, и можно не сомневаться, что какой-нибудь услужливый язык сболтнет ее Аните. Но Теодор скоро отбросил этот план: слишком медлителен такой способ нападения, трудно проверить его результаты. В конце концов Оскар может от всего отпереться, и неизвестно еще, поверит ли Анита сплетням. Гораздо вернее будет поговорить с Анитой самому. Плохо только, что тогда придется взять на себя роль доносчика, — к чести его это не послужит. А вдруг Анита не поверит его словам и потребует доказательств, неопровержимых фактов? Кто из артели согласится пойти тогда в свидетели? В конце концов это не такое уж простое дело. Погрузившись в размышления, Теодор прошел мимо нескольких рыбаков, работавших на берегу, не ответив на их приветствия, и чуть было не попал в лужу, оставшуюся после недавней бури. Только подходя к Гнилушам, он улыбнулся случайно промелькнувшей в голове мысли, тихо засмеялся, и лицо у него прояснилось. Он даже ускорил шаги, так ему не терпелось приняться за дело. Да, это в самом деле эффектно, настоящий фейерверк! И главное — сам он останется в стороне.
Придя к Румбайнисам, Теодор достал бумагу, чернила и попросил, чтобы его не беспокоили. Здесь, как у Петера Менгелиса, ему была предоставлена отдельная комната. Оставшись один, он сел за стол и написал следующее письмо:
«Возлюбленная моя Марта!Прошло уже много месяцев с тех пор, как мы расстались. Невыносимо одиноко и тяжело было мне все это время. Каждый день я мечтал о тебе, жаждал тебя видеть или получить от тебя письмецо, но ты, наверно, уже забыла меня. И никто, никто не может мне рассказать, как ты живешь, что делаешь и вспоминаешь ли хоть изредка своего друга Оскара. Я ждал от тебя письма, я жил этой надеждой, но ты мне не написала… О, неужели я для тебя больше ничего не значу, неужели ты могла так легко забыть прекрасные дни нашей дружбы? Ах, как бы все было хорошо, если бы я не погорячился и не уехал от вас! Я уже давно сожалею об этом, все время думаю, что сам разбил счастье всей жизни. Я хотел написать тебе раньше, но потерял адрес… Сейчас я его взял у твоего брата. Теодор снова в наших краях, и мы с ним подружились. Он оказался прекрасным человеком! Я тебе много чего наболтал про него, но сейчас хочу взять свои слова обратно.Милая Марта! Может быть, ты мне и писала? Тогда определенно кто-то перехватывает твои письма. Я думаю, что это моя жена, от нее всего можно ждать. Она разбила мою жизнь, я сам не понимаю, как я мог так долго мучиться с таким человеком. Если у тебя еще сохранилась ко мне хоть капля нежности, то, прошу тебя, сжалься над своим несчастным другом, покажись ему хоть разок. Ведь ты мне милей жизни!.. Я к тебе приехать не могу, у меня так сложилась обстоятельства. Но ты ведь могла бы приехать, у вас в усадьбе все главные работы окончены. Скажи, что ты хочешь сьездить в Ригу, и тебя отпустят. А сюда от Риги всего несколько часов езды. Ну будь же добра, приезжай. Я хочу с тобой поговорить о многом таком, что нельзя доверить письму. Может быть, нам удастся окончательно решить нашу судьбу. Если приедешь (я надеюсь, это будет так!), не откладывай этого в долгий ящик, больше терпеть я не в силах. В Риге садись в автобус, а когда доедешь до местечка, там тебе каждый покажет, как попасть в Чешуи. Когда будешь здесь, не спрашивай, где я живу, а выйди на берег и подожди меня возле будок для сетей, — их ты сразу увидишь. О приезде извести меня письмом. В этот день я не выйду на лов, а буду дожидаться тебя. Пиши мне так: Н-ская почтовая контора, до востребования, предъявителю лотерейного билета № 24715. Тогда я наверняка получу твое письмо, и никто об этом не узнает.Теперь я каждый день буду ждать от тебя вестей и ходить на почту. Не разбивай моих надежд! Все мое счастье теперь зависит от твоего приезда. Может быть, ты сможешь приехать на будущей неделе? До свидания, моя ненаглядная! До скорого свидания!Твой несчастный бесконечно любящий Оскар».
В тот же вечер Теодор опустил письмо в почтовый ящик. Давно у него не было такого хорошего настроения, как сейчас. «Ну, теперь ты у меня попрыгаешь! — ликовал проповедник в предвкушении надвигающихся событий. — Теперь ты у меня запоешь по-другому!»
5
Каждую осень во время молотьбы в Калнбирзы съезжалось на толоку множество народу с окрестных хуторов. В этом году к молотьбе приступили позднее из-за дождливой погоды, которая задержала уборку урожая. Наконец в один из тех ясных осенних дней, равных которым не знают другие времена года, во двор к Калнбирзам въехала молотилка и остановилась у нового амбара. Вместе с ней прибыла большая толпа парней и девушек, соседи-хозяева с лошадьми, запряженными в низкие телеги.
Небо было ясное, в воздухе чувствовалась легкая прохлада, глубокая тишина царила над осенними полями. Лишь кое-где молча копошился возле копен пшеницы и ячменя какой-нибудь крестьянин. Далеко внизу лежало озеро, темное и спокойное. Высоко в поднебесье строилась в далекий путь стая журавлей, грустными криками прощаясь с северной родиной. С ними перекликались на болоте дикие гуси; скворцы огромными стаями перелетали с одного поля на другое, тренируя молодое поколение перед долгим странствием. Полевые мыши бегали в стерне, большие крысы и хомяки таскали в зубах тяжелые колосья пшеницы.
Монотонно гудела молотилка, нарушая покой тихого осеннего дня, зерно за зерном падало в мешки, быстро рос омет соломы.
По дому в тот день хозяйничала Марта, — матери впору было только управиться со скотиной. Марта еле успевала за всем приглядывать, но ей приятны были эти хлопоты, эта беготня из дому в клеть и обратно. Время бежало быстро, раздумывать было некогда.
Незадолго до обеда какой-то парень соскочил с велосипеда перед воротами хутора и направился к дому. Собаки, радостно повизгивая, запрыгали вокруг него. Не встретив никого во дворе, он зашагал в кухню. Марта подкладывала в плиту хворост и не слышала его шагов. Парень улыбнулся, подкрался к ней со спины и вдруг прикрыл ей глаза своими большими ладонями.
— Угадай, кто пришел? — сказал он, стараясь изменить голос.
Марта покраснела и стала вырываться, но он был намного сильнее ее.
— Не могу и придумать. Наверно, кто-нибудь из соседей.
— Это не ответ. Назови по имени.
Марта перебрала по именам несколько соседних парней.
— Не угадала!
— Ну, пусти теперь, ты же видишь, что у меня времени нет. Мясо пережарится.
— Отгадай, тогда пущу.
— Ну, если уж так страшно хочется, чтобы отгадала, тогда скажу. Ян Илмат.
Парень, засмеявшись, отпустил Марту и сразу же как-то присмирел. Робко поглядывая на девушку, он перебирал пальцами пуговицы своей куртки.
— Я ведь сразу узнала, что это ты, — сказала Марта, подходя к плите. — Откуда ты сейчас?
— Отвозил брата на станцию, потому и не приехал с самого утра. Не знаю, примут ли меня сейчас в толочане…
— Да уж неизвестно, как на это поглядят. Такие работнички, которые знают только, когда садиться за стол, нам не очень-то подходят, — пошутила Марта.
— Может, на этот раз согласятся. Я ведь не с пустыми руками пришел. У меня для тебя гостинец.
Марта серьезно взглянула на Яна.
— Думаю, что он тебе придется по душе. — Парень вынул из кармана письмо и помахал им издали. — Был в волостном правлении и захватил.
Марта протянула руку за письмом.
— Спасибо, что догадался.
— Одним «спасибо» не отделаешься, — поддразнивал ее парень.
— Что же ты еще хочешь?
— Сама должна сообразить.
