Геннадий Невельской - Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России (1849-1855 г.)
Через несколько часов по прибытии моём в Де-Кастри я получил с нарочным уведомление из Мариинского поста о прибытии парохода «Аргунь» и о том, что вслед за ним идёт со своей флотилией и генерал-губернатор. Вследствие этого я немедленно из Де-Кастри отправился в Мариинский пост, а оттуда на байдарке навстречу генерал-губернатору, которого и встретил утром 14 июня в 7 верстах от Мариинского поста. Я немедленно сообщил ему о состоянии Амурской и Сахалинской экспедиций, о судах, собравшихся в заливах Де-Кастри и Императорской Гавани, и требованиях и распоряжениях адмирала Е. В. Путятина.
К полудню 14 июня 1854 года почти вся флотилия собралась у Мариинского поста. Этот пост состоял тогда из 8 человек матросов, проживавших в двух избах по 3 сажени (5,4 м) длины и ширины каждая. Я и все спутники генерал-губернатора, собравшись около него, поздравляли его с благополучным совершением плавания по Амуру, после почти 170-летнего перерыва в плаваниях по этой реке. Н. Н. Муравьёв передал мне благодарность государя и с тёплым сочувствием выразил и свою глубокую признательность за все действия и распоряжения мои, постоянно направлявшиеся к важной государственной цели, и сообщил мне такую же признательность от князя Меньшикова и министра внутренних дел Льва Алексеевича Перовского, бывшего постоянно первым защитником их как перед государем, так и во всех комитетах, назначавшихся по амурскому делу. Николай Николаевич при этом передал мне от Льва Алексеевича браслет для моей жены, разделявшей с нами все лишения и опасности, прося её принять подарок в знак его глубочайшего к моей жене уважения.
Спуск нашей флотилии от Усть-Стрелки до Мариинского поста, по рассказам спутников Н. Н. Муравьёва, совершался так:
Вступив в воды реки Амура 18 мая, флотилия 20 мая подошла к месту, где 165 лет тому назад существовал Албазинский острог, следы которого еще были видны. У этого пустынного холма, священного по преданиям, играла музыка на флотилии, на всех судах скомандовали на молитву, все встали и сняли шапки. В этом молитвенном приближении к месту древнего обиталища наших соотечественников, уже давно почивших, слышалось благоговейное почтение потомков к историческому пепелищу, драгоценному каждому русскому сердцу. После молитвы все вступили на албазинскую почву. "Что-то родное сказалось сердцу, когда мы вышли в долину, где жили русские люди, где они так долго и храбро отстаивали свои права. Первым движением каждого было подняться на остатки албазинского вала и подробно осмотреть его; первым взошёл на него Н. Н. Муравьёв. За ним мы все преклонили колена перед прахом почивших храбрых и доблестных защитников Албазина".
28 мая флотилия подошла к маньчжурскому городу Саха-Хальян-Ула-Хотон (Айгунь). Генерал-губернатор, остановившись на ночлег при устье реки Зеи, послал вперед на лодке чиновников Свербеева и Сычевского, которые передали исправлявшему тогда должность губернатора города Айгуни Мейреин-джангин Хуцумбу копию с листа, отправленного в Пекин. Губернатор города Айгуни не получил тогда еще от своего правительства известия о намерении русских плыть по Амуру и потому заявил о невозможности пропустить русскую флотилию мимо города. В то время, когда Свербеев и Сычевский откланивались Мейреин-джангину, к нему вбежал старик хафан (чиновник), встал на колени и с испугом сказал, что по Амуру, словно туча, идут русские суда, запрудившие всю реку, что у пристани остановилось большое судно и несколько лодок. После этого двое из высших маньчжурских чиновников, принятых генерал-губернатором на пароходе «Аргунь», желали только, чтобы русская флотилия поскорее миновала город. Затем генерал имел торжественное свидание с губернатором Айгуни на берегу, в особо устроенной палатке. Продолжая путь далее, флотилия 30 мая достигла устья реки Буреи, 2 июня миновала устье реки Сунгари, а 5 июня — реки Уссури, где и было получено от меня письмо, отправленное с гольдом еще до вскрытия реки, на имя начальника отряда, который должен спускаться по Амуру {Письмо это заключалось в моей просьбе, чтобы начальник отряда оставил. там пост.}. После ожидания окончания плавания по неизвестной реке, которая была в то время в таком высоком разливе, что баржа часто проплывала по верхушкам растущего на островах тальника, за который иногда задевал колесами пароход «Аргунь», 9 июня флотилия находилась в окрестностях деревни Маи, около 150 вёрст ниже устья реки Уссури. За неимением карты Амура длину реки измеряли по географической карте Азии и поэтому полагали, что флотилия подходила к озеру Кизи. В этот день внезапно налетел шквал, которым в несколько минут разбросало по берегу и потопило наши суда, так что в этот критический момент флотилия едва не потеряла весь свой груз. Два дня было затем употреблено для просушки провианта у низменного острова. К вечеру 10 июня на реке была замечена лодка, шедшая вверх под парусом, и в ней морской офицер. Все столпились на берегу около Н. Н. Муравьёва и с нетерпением ожидали известия. Еще лодка не успела подойти к берегу, как генерал-губернатор спросил офицера: далеко ли до Мариинского поста? Офицер отвечал: около 500 вёрст, что неприятно разочаровало всех ожидавших близкого конца плавания. Офицер этот был мичман Разградский; он донёс генерал-губернатору, что я вместе с ним ожидал здесь флотилию и надеялся, согласно уведомлению, встретить её здесь около исхода мая. Разградский передал от меня письмо, в котором, как выше объяснено, я убедительно просил Н. Н. Муравьёва оставить в устьях рек Уссури и Хунгари посты.
"До этого пункта, — говорили мне Н. Н. Муравьёв и все его спутники, — мы находили большую часть прибрежных деревень пустыми, жители бежали от страха; но отсюда вступили в страну, как бы давно принадлежавшую России. Навстречу к нам выходили гольды в сопровождении стариков, вроде старост, которые с любопытством на нас смотрели, приносили в изобилии рыбу и выставляли везде проводников (лоцманов), которых до этого времени мы нигде не могли достать. На этом пути явился маньчжурский купец со своими приказчиками и, бросившись на колени перед генералом, извинялся, что он производит здесь торговлю без разрешения русских, почему и просил выдать ему на это разрешение. Поэтому, — говорили мне спутники Н. Н. Муравьёва, — нельзя было не удивляться тому огромному влиянию, которое при ничтожных средствах и в столь короткое время приобрела Амурская экспедиция не только на коренных жителей этого края, но и на маньчжуров. Здесь-то ясно перед нами обнаружилась неосновательность санкт-петербургских воззрений и данных оттуда повелений ограничивать действия экспедиции какой-то землёй гиляков. Здесь мы оценили всю важность и справедливость Вашего донесения, что Нижнеприамурский край по праву должен принадлежать России, а не Китаю".
С прибытием в Мариинский пост Н. Н. Муравьёв объявил мне, что 350 человек, под начальством назначенного помощником губернатора Камчатки и командиром 47-го флотского экипажа капитана 2-го ранга Арбузова и инженерного поручика Мровинского, должны следовать в залив Де-Кастри, а оттуда на транспортах «Иртыш» и «Двина» в Петропавловск. Сотня конных казаков и горная батарея (четыре орудия) остаются в Мариинском посту, остальные же 150 человек должны следовать в Николаевский пост. "По высочайшему повелению, — сказал мне Николай Николаевич, — суда отряда адмирала Путятина: фрегат «Паллада» и шхуна «Восток», должны войти в реку Амур, почему все команды этих судов, а равно и команда Константиновского поста, должны зимовать в Николаевском посту; люди же Муравьёвского поста должны на компанейских судах отправиться в Ситху". Таким образом, в наших постах Мариинском и Николаевском, где помещалось только 35 человек, должно было зимовать около 900 человек.
После двухдневного отдыха, предоставленного командам, совершившим такое дальнее и утомительное плавание по совершенно неизвестной реке, было приступлено к переброске отряда Арбузова на пароходе «Аргунь» и гребных судах по озеру Кизи и далее через водораздел в Де-Кастри, а оттуда на транспортах на подкрепление Петропавловска; к отправке людей в Николаевский пост и к подготовке в нём помещений как для размещения их и команды фрегата «Паллада», так и к подготовке помещений на зиму для людей, остававшихся в Мариинском посту.
Глава двадцать восьмая. Подготовка к обороне низовьев Амура
Донесение Завойко из Петропавловска о недостатке продовольствия. — Мнение генерал-губернатора и прибывших с ним лиц о нашей границе с Китаем. — Представление моё генерал-губернатору о невозможности ввести фрегат «Палладу» в лиман без паровых средств. — Смерть моей дочери и болезнь жены. — Соглашение Н. Н. Муравьёва и Е. В. Путятина о вводе судов в Амурский лиман. — Прибытие Н. Н. Муравьёва в Петровское. — Донесение Н. Н. Муравьёва о моих действиях. — Путешествие на оленях из Петровского в Николаевское. — Предположение о неприятеле. — Неудачный ввод фрегата «Паллада» в лиман. — Отъезд генерал-губернатора и его распоряжения. — Его предписание мне от 10 августа. — Предписание Янковскому. — Моё путешествие с семейством из Петровского в Николаевское. — Фрегат «Паллада» в Императорской Гавани. — Мои распоряжения о размещении команд. — Генерал-губернатор в Аяне. — Шхуна «Восток». — Корабль Российско-Американской компании «Ситха». — Транспорт «Байкал». — Плавание шхуны «Восток». — Донесение Римского-Корсакова о победе в Петропавловске.Вслед за уходом в Де-Кастри отряда Арбузова я вместе с генерал-губернатором проследовал туда же. Н. Н. Муравьёв из Де-Кастри отправился на шхуне «Восток» и Императорскую Гавань, чтобы передать Е. В. Путятину высочайшее повеление и, по соглашению с ним, сделать надлежащие распоряжения. 24 июня отряд Арбузова на транспортах «Иртыш» и «Двина», с продовольствием на весь путь до Петропавловска, а равно и с провиантом, привезённым на «Байкале», вышел по назначению. Через несколько часов после ухода из Де-Кастри этих судов в заливе появился пришедший из Петропавловска корвет «Оливуца» с донесением от В. С. Завойко, что он не в состоянии продовольствовать вновь прибывшую команду, потому что провианта для находившихся в Петропавловске команд и жителей хватит только до 1 ноября, и что, ввиду военных обстоятельств, снабжение порта морем на компанейских судах вокруг мыса Горн, как это делалось до тех пор, весьма сомнительно; если же суда эти и успеют войти в порт, то и тогда они привезут только годовое количество продовольствия, рассчитанное только на то число людей, которое ныне находится в Петропавловске.
