Фазиль Искандер - Сандро из Чегема. Том 2

Освежившись, он перенес топорик из правой руки в левую и освобожденной рукой, достав из кармана платок, стал утирать им лицо и волосы.

Держаться одной рукой за бортик открытого окна кабины да еще сжимать в этой же руке топорик показалось мне настолько неудобным и даже опасным, что я решил помочь ему.

— Дайте, я подержу, — кивнул я на топорик. Отчасти это было обычной для всякого преступника тягой к месту преступления, но был и расчет. Этой новой дерзостью, уже после того как я был достаточно наказан за старую дерзость, я как бы доказывал ему, что и старой дерзости не существовало, во всяком случае, не было злого умысла, а было глупое щенячье любопытство.

Он перестал протирать голову платком и долго смотрел на меня скорбным взглядом, все время покачиваясь и дергаясь вместе с машиной и все-таки не упуская меня из своего поля зрения.

Потом он, продолжая смотреть на меня, пригладил ладонью мокрые жидкие волосы и перенес топорик в подобающую ему правую руку. Казалось, взгляд его старается определить, можно ли за повторное оскорбление назначить новое наказание.

Я слегка заерзал, но взгляд его вдруг потеплел. Казалось, он решил: нет, повторного оскорбления не было, а была глупость.

— Давайте в кабину, — сказал я.

— Ничего, мы привыкли, — ответил он и отвел глаза.

— Вы знаете, — сказал я, — я не могу доехать до сельсовета.

— Почему? — спросил он.

— Мне надо у источника сойти.

— А мне еще раньше надо сойти, — сказал он.

— Почему? — спросил я.

— Потому, что мой дом раньше, — сказал он и выразительно посмотрел на меня в том смысле, что служба и у него требует жертв, а не то что у нарушителей.

— Меня человек ждет на источнике, — сказал я, — понимаете, волноваться будет.

— Хорошо, — ответил он, немножко подумав, — ты слезай у источника, а карабин оставь.

— Без карабина я и так слезу, где захочу, — сказал я.

— Тоже правильно, — согласился он.

— За этот карабинчик что я только не сделаю, — раздался голос Гено с другой стороны машины. Мой страж встрепенулся.

— Гено живет рядом с источником, — сказал он, — он передаст твоему товарищу, что я тебя задержал.

— Не стоит, — сказал я. Конечно, дядя Сандро меня ждал, но не с такой уж точностью.

— Скажи имя, он пойдет, — настаивал страж.

— Сандро, — сказал я машинально.

— Сандро, но какой Сандро? — удивился страж.

— Сандро Чегемский, — сказал я.

— Сандро Чегемский? — переспросил он почти испуганно.

— Да, — сказал я, волнуясь. Я почувствовал, что имя на всех произвело впечатление.

— Уах! — сказал сван, молча сидевший между мной и шофером. — А кем он тебе приходится?

— Дядя, — сказал я.

Тут все сваны, включая шофера и Гено с той стороны, заклокотали перекрестным орлиным клекотом.

— Это тот самый Сандро, — спросил сван, сидевший рядом со мной, — который в двадцать седьмом году привез тело Петро Иосельяни?

— Да, — сказал я. Я что-то смутно слышал об этой истории.

— Петро Иосельяни, которого матрос убил на берегу?

— Да, — сказал я.

— Так за бедного Петро никто и не отомстил, — вздохнул шофер, продолжая пристально всматриваться в дорогу.

— Двенадцать человек приехало в город, чтобы сжечь пароход вместе с матросом, — сказал сван, сидевший рядом со мной.

— Почему не сожгли? — спросил шофер, продолжая внимательно всматриваться в дорогу.

— Не успели, — сказал сван, сидевший рядом со мной, — пароход ушел в море.

— Успеть успели, — откликнулся Гено, — но их даже на пристань не пустили.

— Ты откуда знаешь, — обиделся сван, сидевший рядом со мной, — тебя еще на свете не было.

— Мой отец с ними был, — сказал Гено, — Петро наш родственник…

— Языки не распускай! — вдруг крикнул мой страж, всунув голову в машину. — Пароход — нет, дерево — и то никто не имеет право сжечь!

— Значит, — сказал сидевший рядом со мной, переждав разъяснение заместителя лесничего, — это тот самый Сандро из Чегема?

— Тот самый, — сказал я.

— Красивый старик, усы тоже имеет? — уточнил сидевший рядом сван.

— Да, — сказал я.

— В прошлом году, когда генерал Клименко приезжал на охоту, он сопровождал? — спросил мой страж, вглядываясь в меня.

— Да, — сказал я, стараясь не выпячиваться, обстоятельства работали на нас.

— Генерал Клименко — прекрасный генерал, — сказал сван, сидевший рядом.

— Как маршал — такой генерал, — сказал Гено.

— И охота была большая, — сказал шофер, не отрываясь от дороги.

— Товарищ Сандро — уважаемый человек, — твердо сказал черный китель.

— О чем говорить! — воскликнул сван, сидевший рядом со мной. — Сопровождать генерала Клименко с улицы человека не возьмут.

— Сами знаем, — обрезал его мой страж.

Я чувствовал, что шансы мои улучшились. Взгляд заместителя лесничего не то чтобы стал дружелюбней, нет, теперь он острей всматривался в меня и как бы с любопытством обнаруживал под верхним порочным слоем моей души слабые ростки добродетели.

Уже смеркалось. Дорога все еще шла над пропастью, где в глубине слабо блестело русло реки. Отвесная стена сменилась меловыми осыпями, бледневшими в сумерках.

Метрах в ста впереди показалась машина. Она стояла у края дороги. Рядом с ней толпилось несколько человек.

— Там авария случилась, — сказал сван, сидевший рядом со мной.

— Сорвалась машина? — спросил я.

— Языки, — неуверенно предупредил мой страж.

— Да, — сказал он, не обращая внимания на предупреждение стража, — слава Богу, шла в город последним рейсом, мало людей было.

— Языки, — более строго вставился мой страж.

— Кто-нибудь спасся? — спросил я, понижая голос.

— Один мальчик, — сказал сидевший рядом со мной, — выпал из машины и зацепился за дерево.

Мы подъехали к месту катастрофы, и шофер остановил машину. Все вышли из нее. Второй грузовик слегка приотстал. Я подошел вместе со всеми к обрыву.

Внизу у самой воды лежал продавленный, как консервная банка, автобус. Выброшенный ударом, один скат валялся на том берегу реки.

— Вот это дерево, за которое мальчик зацепился, — сказал сван, сидевший рядом со мной в машине. На самом обрыве из расщелины в камнях подымался узковатый ствол молодого дубка с широкой кроной, похожей на зеленый парашют.

— Не надо, товарищи, ничего интересного, — крикнул мой страж, обернувшись ко второй машине. Она только что подошла, и те, кто в ней сидел, потянулись к обрыву.

Не обращая внимания на его предупреждение, все подошли к обрыву и заглянули вниз.

Вдоль обрыва стояли цементные столбики, даже на вид такие слабые, что, кажется, одним крепким ударом ноги можно снести любой. У автобуса отказали тормоза, и он вывалился в обрыв, сшибив эти столбики, как городки. Каждый год в этих местах случаются такие вещи, и каждый раз, когда я узнаю об этом, возмущаюсь, думаю куда-то писать, кого-то ругать, но потом как-то забывается, уходит.

— Ну как, — подошел ко мне Котик, — уломал?

— Кажется, склоняется, — сказал я.

— Я своего тоже обработал, — сказал он, — вон разговаривает с ним.

В самом деле, черный китель стоял рядом со сваном из второй машины. Тот что-то говорил. Мой страж слушал его, склонив голову. Топорик свешивался с безвольно опущенной руки. Казалось, сейчас сам закон осуществляет свое законное право на отдых.

— Слушай, это правда, — крикнул мне большой сван, одновременно кивком головы подзывая меня, — что Сандро из Чегема твой родственник?

— Да, — сказал я и, подходя, спиной почувствовал усмешку Андрея.

Большой сван, обняв меня одной, а моего стража другой рукой, сделал несколько шагов, как бы приглашая нас на миротворческую прогулку. Я охотно подчинился, но маленький страж, хотя и не сопротивлялся дружескому жесту, однако выпрямился и затвердел под его рукой, подчеркивая этим свою самостоятельность. Большой сван что-то ему мягко внушал, пока мы прогуливались возле машин, тот молча его слушал.

— Давайте в машины, — сказал наш шофер, и все потянулись к машинам.

— Нельзя, кацо, нельзя, — сказал по-русски большой сван, когда мы остановились возле нашей машины.

— Посмотрим! — сказал мой страж и бодро вскинул топорик. Казалось, закон теперь приступил к своим обязанностям, но на этот раз, может быть, для того, чтобы выслушать смягчающие обстоятельства. Большой сван сделал мне обнадеживающий знак, одновременно чмокнув губами и мигнув разбойничьим глазом, и отправился к своей машине. Шоферы завели машины, но тут черный китель неожиданно подбежал к третьей машине и стал яростно гнать людей в нее, хотя они и так уже собирались садиться, а шофер даже завел мотор и просто ждал, пока мы проедем.

Пассажиры этой машины, сопротивляясь его подталкиваниям, останавливались и спорили, как и все люди, которых подталкивают, когда они и так идут в ту сторону.