Крещенские морозы [сборник 1980, худож. M. Е. Новиков] - Владимир Дмитриевич Ляленков
— Вполне, — отвечала Ольга Петровна, откидывая голову назад, чуть покачивая ею, как это делает Софья Петровна. — Аркадий Михайлович деликатный человек. С ним всегда общий язык найти можно.
— Я думаю, с такой женщиной всегда можно найти общий язык, — сказал представитель главка представителю министерства. И оба они засмеялись.
Ольга же Петровна только улыбнулась.
— Я серьезно сказала.
Представитель главка спросил, где она отдыхает. И Ольга Петровна рассказала о «Домике лесника». А озеро там чудесное. Вода теплая. По утрам особенно хорошо купаться.
— После совещания поехали к нам туда? — предложила она. И даже хлопнула ладошками и рассмеялась. — Поехали, товарищи москвичи? Вечером там вода в озере — залезешь в нее, и готова всю жизнь плавать! А повар у нас столичный. Восточную кухню прекрасно знает. Я приглашаю вас.
Ей ответили, что после совещания все сразу поедут в Новогорск, в райком. Ольга Петровна сделала печальное лицо, надула губки и махнула рукой.
— Знаю, — проговорила она, — там посовещаетесь — и в ресторан. И что за охота? Господи, у нас в домике так прелестно, так прелестно! Из Новогорска прямо к нам в лес! Товарищи, вы много потеряете!
— Надо будет подумать, — сказал представитель министерства. И в это время главный инженер объявил, что перерыв кончился.
После совещания начальство уехало в Новогорск. Мамонтов, Филковская и Софья Петровна вернулись в дом отдыха. Покуда ехали, Софья Петровна молчала. Все молчали. Ольга Петровна несколько раз спрашивала:
— А где же Секир? Где Секирушка наш?
Шофер Коля ответил, что Челистов сказал, что задержится в Кедринске.
Мамонтов, Софья Петровна и Филковская поужинали молча и быстро разошлись по своим комнатам. Иглин и Белкин посмотрели фильм вместе с женщинами. Прогуливались вокруг дома по веранде.
— Кажется, она избегает тебя, Игла, а? — говорил Белкин.
Иглин не отвечал. Они опять миновали окно Филковской. Там было темно. Иглин задержался, слабо постучал по стеклу. Ответа не последовало. Он постучал сильней — молчание. Постучал еще и подергал дверь. Ольга Петровна не отвечала.
19
Ночью ветер переменился. В деревне, возле «Домика лесника» запахло гарью. Ветер был слабый, лес не шумел. И к утру дым лежал на озере, покрыл Вязевку густым синеватым туманом. Покрыл макушки деревьев и окутал дом отдыха так, что Егорыч с каланчи не видел, что творится во дворе.
Было душно. Отдыхающие сидели возле дома под кустами. Один Егорыч находился на каланче. Из глаз его текли слезы, он кашлял, но с каланчи не слезал, все смотрел в сторону Монастырского.
Все ждали сильного ветра. Трестовские сидели под черемухой. Ветки черемухи переплелись, образовали сплошной навес и не пропускали дым к земле. Иглин перебирал струны гитары. Под нос себе напевал прилипшую к нему песенку:
Кем бы это стать,
Чтобы меньше врать…
— Ах, боже мой, — произнесла Филковская и встала. — Может, на день двинем пешком в Кедринск? — спросила она, обращаясь сразу ко всем.
Ей никто не ответил. Она направилась к дороге. Иглин, продолжая напевать, последовал за ней.
— Ольга, мне поговорить надо с тобой, — сказал он, едва лес скрыл их.
— Не нужно, — произнесла она. Она не смотрела на него.
— Слушай, мне серьезно нужно поговорить.
— Я знаю. И говорю — не нужно. — Она твердо посмотрела в лицо Иглина.
— Поедем в Ачинск, Оля. Ты же…
— Оставим это. Никуда я не поеду. Я знаю, что ты хочешь еще сказать. Не нужно. — И она убежала обратно под кусты черемухи.
Прораб постоял. Размахнувшись, ударил гитарой по суку так, что сухой сук обломился, а гитара треснула, гриф отскочил. И прораб швырнул гитару в кусты.
У крыльца он увидел лошадь под седлом. На нижней ступеньке сидел Никитин, ел плов, держа тарелку на коленях.
— Иглин? — удивился Никитин. — Каким ветром?
— Мы с Белкой в доме. — Иглин присел.
— Где все? Ни души. Сам на кухне взял поесть.
— В лесу сидят. — Иглин закашлялся. — Как дела у тебя тут? — спросил он, думая о чем-то другом. Но Никитин этого не заметил.
— Плохо, — говорил он, — ужасно, Витька. Бревен, досок нет. Фундаменты забутили, а бревен нет. Плотники сами сейчас заготовляют. Четверо вчера ушли в Кедринск — какой заработок здесь! Колхозники на сенокосе… Шифер воруют… В Коськове вчера сорок листов исчезли… Хоть лошадь вот дали, а вначале пешком мотался из деревни в деревню.
— Зачем ты залез сюда? Глупо.
— Это другой вопрос. Мамонт уверял, что материал будет.
Иглин засмеялся, похлопал Никитина по плену и скрылся в коридоре.
Никитин уехал. В одиннадцатом часу появились Бякин и Челистов, привезли три ящика с водкой, пивом, вином и лимонадом. Они сказали, что под вечер прибудет сюда все начальство.
— Секретарь Иванов тоже приедет, Степан Антонович, — говорил Бякин, — наше строительство здесь осмотрит.
— Сколько человек приедут?
— Девять — двенадцать. Так велел передать управляющий. Ночевать останутся.
Мамонтов дал указание Кесарю, поманил Бякина пальцем, и они скрылись в лесу. Бякин сопровождал начальство в Новогорск.
— Как съездили?
— Хорошо. Можно сказать, отлично, Степан Антоныч. — Бякин хихикал. — Там же сути не знают. А тут такая комиссия! Поздравляли. Сам Пивоваров всем руку жал. В область телеграмму послали. Полный порядок!
— Что еще? — спросил Мамонтов, не сбавляя шага. Лицо Бякина стало серьезным.
— Училище там рядом с кинотеатром, а общежитие на другом конце города. Когда вечером собрались в ресторан, Самсон откололся от всех… Он в общежитие ездил, Степан Антоныч. Минут двадцать он побыл в самом общежитии, потом вышел с этой чернявой Катей. До одиннадцати они гуляли возле вокзала. Потом он ее проводил в общежитие.
— Слушай, Иванов точно приедет?
— Точно. Какое-то постановление у них готовится по стройкам в деревне. Он сам меня спросил, где вы. Я сказал, что здесь.
Мамонтов соображал.
— Сегодня… нет, завтра проведем здесь летучую планерку. Сразу же. Первым выступишь ты. Набросай сегодня вечером планчик выступления в таком духе… Я тут навел справки… В таком духе мы должны держаться: колхоз лес не может сейчас дать, людей тоже — сенокос. В Никитине мы ошиблись, Бякин. Он разгильдяй. В трест, в район докладывает, что нет досок, бревен, а сам пьет здесь с рабочими. Но на это только намекни. Намеки об аморальности: в Коськове у него любовница, в Вотейкине тоже. Понимаешь? Но тонко все обмозгуй. В полутонах надо подать, понимаешь?
— Понимаю.
— Обмозгуй, прикинь. Ровно в двенадцать ночи я тебя буду ждать. Так вот. Надо этого красавца убрать отсюда. С треском. Иначе он всех нас подведет под монастырь. Еще тут делишки за ним водятся, о
