Ярослав Галан - Об этом нельзя забывать:Рассказы, очерки, памфлеты, пьесы

В то время как пруссаки строили все новые и новые казармы, венцы увлекались новым прекрасным дворцом. В то время как пруссаки сочиняли все новые и новые военные марши, венцы объявляли конкурс на лучшую песню о придунайских девушках и венском вине.

Венец любит свой город, но еще больше, чем нынешний город, венский обыватель любил «старую Вену», зажиточную, беззабот­ную, веселую, в которую плыли все богатства монархии: подоль­ская пшеница, мадьярское сало и вино, чешский сахар и пиво, польские сладости, боснийский виноград. Венгерские, польские, румынские помещики приезжали сюда проматывать свои имения, реками лилось вино, лучшие мастера музыки и танца развлекали феодалов. Постепенно Вена становилась Меккой не только для рабовладельцев, но и для всех, кто поклонялся музам, их слу­жителям и деньгам.

Такой стиль жизни не мог настроить венского обывателя во­инственно. Он охотно смотрел на военные парады и смену карау­ла во дворе Бурга, но сам неохотно брался за оружие, считая, что это опасное ремесло больше подходит украинским, польским, чешским и венгерским подданным его величества. Он с удоволь­ствием пел песни о храбрости венских «дойчмайстеров» и в то же время гордился тем, что офицеры этого полка напоминают скорее всего опереточных героев из Карлового театра, нежели защитни­ков империи.

Это отсутствие воинственного духа в австрийцах стало в годы первой мировой войны причиной тяжких забот немецкого гене­рального штаба. Вильгельм II никогда не переоценивал боеспо­собности армии Франца-Иосифа. Однако он никогда не ожидал, что господствующая нация двуединой монархии[16] будет ее отстаивать так же лениво, как и угнетенные ею народы.

Адольф Гитлер учел, наверное, эту особенность своих земля­ков, посылая австрийские полки на сравнительно тихие фронты.

Да и за что должны были австрийцы воевать? Хотя в боль­шинстве своем они малосведущи в политике, но они раньше нем­цев поняли, что Гитлер их одурачил. Ведь с приходом гит­леровских войск и переименованием Австрии в «Остмарк» в их стране все изменилось, и к худшему.

Вместо обещанного хлеба с маслом австрийцы получили хлебные карточки, хоть войны еще не было. Вместо работы ав­стрийские безработные получили стальные каски и винтовки. Вместо широко разрекламированной «народной автомашины» обывателю вручили бумажонку с требованием отдать для нужд фатерлянда велосипед. Даже горничные, которым Гитлер разре­шил безнаказанно родить детей на глазах у хозяев, и те раскуси­ли нечестивые намерения фюрера, поняв, что он руководствовал­ся не будуарными сентиментальностями, а желанием собрать как можно больше пушечного мяса.

А потом началась эта ужасающая война, финал которой нам известен. За время оккупации в Вене было казнено, о чем офици­ально объявлено в газетах, свыше шести тысяч активных против­ников гитлеровского режима. Несколько десятков тысяч страда­ли в немецких концентрационных лагерях и застенках гестапо.

Так было в Вене. На периферии, особенно в Тироле, где дей­ствовал антифашистский отряд имени Гофера, гестапо работало с не меньшей энергией.

Эти мужественные люди, которые стали в ряды антифаши­стских отрядов, в большинстве своем дети рабочего класса.

Немало навредили им в свое время социал-демократические иллюзии. Старые парламентские волки вообразили себя строи­телями нового мира. Когда им удалось впоследствии построить в Вене ряд больших жилищных блоков для рабочих и служащих, гордости и зазнайству их не было границ. «Мирным путем врас­таем в социализм»,— говорили они и писали, и старик Каутский решил, что может уже спокойно умереть.

Горьким было пробуждение. Когда республика оказалась в фашистских тисках — с запада и юга, австрийская реакция также подняла голову. Наступили времена карманных меттернихов —

Дольфуса, Штаремберга, Фея, Шушнига. Шантажируя массы призраком гитлеровской оккупации, эти мастаки под шумок ли­шили рабочих всех прав.

Это должно было привести к взрыву. Во второй половине фев­раля 1934 года вопреки воле большинства социал-демократи­ческих руководителей в Вене, Линце и Бруке вспыхнуло рабочее восстание. После нескольких дней ожесточенных боев правитель­ственные войска и реакционный «хеймвер» победили. Демократи­ческая республика была ликвидирована.

Заскрипели виселицы. Маленький Дольфус начал уже во­ображать себя великим. Ненадолго. В соревновании на большую реакционность он не мог превзойти гитлеровцев. Через некоторое время он погиб от рук венских агентов Гитлера.

Дверь к аннексии Австрии была открыта. Когда Гитлер вы­звал Шушнига в Берхтесгаден, чтобы там продиктовать ему ультиматум, рабочий класс Австрии, разгромленный вооруженными хеймверовцами, не мог уже оказывать серьезного сопротивления немецкой саранче.

В воскресенье 17 июня 1945 года Вена была свидетелем оригинальной и трогательной демонстрации. Во главе длиннейшей колонны демонстрантов шли люди с транспарантом «Мы обвиня­ем». Некоторые из них были одеты в полосатые куртки заключен­ных. Это австрийцы, которым посчастливилось выйти живыми из ада гитлеровских лагерей смерти.

Впервые за двенадцать лет в демонстрации солидарности демократических сил приняли участие тысячи австрийских рабочих и служащих. Прошли четким шагом «батальоны сво­боды». Под звуки своих оркестров со знаменами продефилиро­вала свободная австрийская молодежь. На транспарантах лозунги: «Мы требуем предоставления свободных квартир жертвам нацистского террора», «Долой фашистов из учреждений и предприятий», «Мы требуем железной метлы», «Осудите военных преступников», «Мы требуем народного суда».

Все эти люди — движущая сила освобожденной Австрии. Быв­шие шуцбундовцы, социалисты, участники апрельского восстания, коммунисты и члены народной партии (ранее христианско-социальной) и широчайшие массы беспартийных впервые за всю исто­рию своей страны несут на себе полную ответственность за ее судьбу.

Они в рекордно короткий срок дали городу воду и свет, пусти­ли трамвай, наладили движение по железной дороге, помогли нашим военным властям организовать выпечку и распределение хлеба среди населения.    

Работы еще видимо-невидимо. Нужно открыть в городе огромную сеть столовых, разместить по квартирам тридцать пять тысяч лишенных крова, организовать торговлю, повести реши­тельную борьбу со спекуляцией и, наконец, удалить из государ­ственного и коммунального аппарата все фашистские и про­фашистские элементы.

Последнее задание требует особенного внимания. Есть случаи саботажа, диверсионных актов. О засоренности учреждений сви­детельствует тот факт, что из пятисот сорока восьми служащих венского жилищного бюро пришлось уволить двести девяносто восемь.

Состоялось торжественное открытие республиканского крае­вого суда, на котором государственный подсекретарь доктор Шеффенеггер сообщил о восстановлении после семилетнего пере­рыва учреждения присяжных судей.

В тот же день в присутствии советского коменданта седьмого района города Вены были открыты перед покупателями двери ог­ромного универмага «Гернгросс», который через пять лет будет отмечать столетие своего существования. Удирая из Вены, немцы пытались взорвать его. Персонал универмага, во время боев не оставлявший предприятия ни на минуту, оказал сопротивление гитлеровцам. «Гернгросс» был спасен смелыми венскими девуш­ками.

Работают уже около десятка театров, в том числе Дворцовый театр, Академический театр и Государственная опера. В камер­ном театре идет сентиментальная «Ингеборг» Келлермана, городской театр играет беспрерывно популярную оперетту «Фридерике». Кроме драматических театров, нынешняя Вена имеет еще восемь театров типа кабаре, как «Симплициссимус» и «Дер либе Аугустин».

Уже открыто пятьдесят кинотеатров. В некоторых из них сеансы начинаются с восьми часов утра. Но демонстрируется все­го лишь один советский кинофильм — «Первомайский парад в Москве». А жаль, так как интерес ко всему советскому в Австрии огромный.

Недавно посетила Вену группа украинских мастеров пения, музыки и танца: Борисенко, Станиславова, Костенко, Гришко и другие. Их выступление в большом зале концертгауза прошло со значительным успехом.

В одно июньское утро в костеле на Шоттенринге совершалась панихида. Священник утопал в облаках кадильного дыма, хор пел «Реквием» Моцарта. Сквозь обломки покалеченных витражей во тьму храма пробивалось солнце. Перед балюстрадой стояло око­ло сотни мужчин в полувоенной форме, товарищей по оружию ра­ба божьего Карла, по фамилии Бидерман, майора, члена австрий­ского движения сопротивления, погибшего от рук эсэсовцев по Флоридсдорфе 5 апреля 1945 года.