Вера Панова - Собрание сочинений (Том 4)
Н ю ш а. В багаже.
Б а б у ш к а. Ты их сдала в багаж?
Н ю ш а. У нас все сдано в багаж.
А л е н а. Мы - голые люди на голой земле.
Б а б у ш к а. Садись, Оля, что ты стоишь?
Ш е м е т о в а. Пусть дедушка с вами. Вон там еще свободно.
Она идет, садится в освободившееся кресло рядом с Б а к ч е н и н ы м, читающим газету, и достает из сумки книгу.
Внизу Линевский рвется в телефонную будку.
Л и н е в с к и й. Я не могу ждать! Мне необходимо!
В о ч е р е д и.
- Безобразие! Бог знает что себе позволяет!
- Вы же только что говорили!
- Он три раза говорил!
- Я стою уже двадцать пять минут!
Л и н е в с к и й. У меня вопрос жизни и смерти!
В о ч е р е д и. Может быть, у всех жизни и смерти, почем вы знаете!
Л и н е в с к и й. У меня в буквальном смысле слова! (Дрожащими пальцами сует монету в автомат.) Это я. Это я! Я! Ну что? Он звонил? Ты ему сказала? Громче! Не слышу! Громче!
Д е д у ш к а (сел рядом с бабушкой и развернул газету). Если бы мои дамы прислушались к моему совету, мы бы ехали сейчас и ехали.
Б а б у ш к а. Ехали бы и ехали сорок восемь часов.
Д е д у ш к а. Но мои эмансипированные дамы, по обыкновению, не прислушались.
Б а б у ш к а. Наверняка на железной дороге то же самое. Наверняка заносы. Уж лучше тут посидеть, в тепле и цивилизации, чем гудеть в чистом поле.
А л е н а. Вообрази, дедушка, как это грустно - гудеть в чистом поле.
Д е д у ш к а. Зато из поезда видишь страну, а не только облачную вату.
Б а б у ш к а. А я слышать не могу о поездах, когда существуют ИЛы и ТУ. Когда я трясусь в поезде, а кто-то летит со скоростью тысяча километров в час, я себя чувствую скифом.
А л е н а. Вот видишь, дедушка. Каково бабушке чувствовать себя скифом.
Б а б у ш к а. Пошла отсюда!.. (Дедушке.) Поездом надо было выезжать в воскресенье, чтобы успеть. А ты только вчера в обед сказал, что освободился и можешь ехать. Будь элементарно справедлив, дорогой.
А л е н а. Пошли, Нюша. Купим книжек, посмотрим, кто тут есть...
Р а д и о. Внимание! Пассажир Колосёнок, потерявший документы, зайдите к дежурному по аэровокзалу. Повторяю. Пассажир Колосёнок, потерявший документы, зайдите к дежурному по аэровокзалу.
К о л о с ё н о к, пивший в ресторане пиво, схватывается за карманы и выбегает.
Д е д у ш к а. К о л о с ё н о к. Белорусская фамилия.
Б а б у ш к а. В нашей молодости мы не знали такого сервиса. Теряешь документы, и тут же их тебе возвращают.
Д е д у ш к а (занялся газетой). Да, это удобно.
А л е н а (идя с Нюшей). Ни одного лица, которое захотелось бы взять с собой на другую планету.
Останавливаются у ларька с книгами.
Поэзия есть?
И в а н Г а в р и л о в и ч. Чего-чего, а поэзии сколько угодно. Вам кого?
А л е н а (пресыщенно). Да не знаю...
И в а н Г а в р и л о в и ч. Вот новый имеется, только что вышел Елистратов. Сабинина Ариадна. Саломатов. Самых модных у нас не бывает, не дают нам.
Появляется радостно взбудораженный Колосёнок.
А л е н а. Бог с ними, с модными. Надоели. Я беру Ариадну и Елистратова с Саломатовым.
К о л о с ё н о к. Почитать чего-нибудь дайте... Вообразите: потерял документы и даже не знал! Сижу в ресторане, пью пиво... Вдруг слышу! Хватаюсь за карман - ничего! Ни паспорта, ни служебного удостоверения, ни командировочного! Один посадочный талон! Хорош бы я был, полетел безо всего...
А л е н а. Ну, лететь вам, видимо, не так скоро.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Вы гражданин Колосёнок? Вас тут целый час по радио выкликали.
К о л о с ё н о к. Да вот, говорят! А я сижу пью пиво! Замечтался! А кругом ведь не знает никто, что я Колосёнок! Пока наконец дошло до сознания! Смотрю - ни паспорта, ни служебного, ни командировочного...
А л е н а. Милая фамилия Колосёнок, правда, Нюша?
Нюша отвернулась, перебирает книги.
К о л о с ё н о к. Находите - ничего фамилия?
А л е н а. Очень! Если б, например, она была напечатана на этой обложке: восемьдесят процентов успеха! "Вы читали стихи Колосёнка?" Прелесть! А то - Елистратов. Тоска.
К о л о с ё н о к. Стихов я, к сожалению, не пишу.
А л е н а. Но - любите?
К о л о с ё н о к. Кто же в наши дни их не любит?
А л е н а. И умеете читать? Вслух.
К о л о с ё н о к. Вот не пробовал. Ну в школе, ясно. Когда задавали. Меня в прошлом году приглашали в самодеятельность, там рольку одну сыграть, но я...
А л е н а. Я купила стихи какой-то Ариадны. Имя демоническое. Посмотрим, что она сочинила. Вам нравится Иннокентий Анненский?
К о л о с ё н о к. Кто это?
А л е н а. Был такой поэт на рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий.
К о л о с ё н о к. А!
А л е н а. Он был директор гимназии, между прочим.
К о л о с ё н о к. Да?
А л е н а. Странное сочетание, правда? Директор гимназии - и вдруг поэт. Я вам прочту его стихи, если хотите. А пока почитаем эту Ариадну. Нюша, ты скоро?
Н ю ш а (тихо). Неужели хоть тут нельзя!..
А л е н а. Нюшечка, ты посмотри, какой он приличный, милый... И мы же обречены ждать, ждать...
Н ю ш а. Хотя бы ради стариков.
А л е н а. Да старикам до лампочки. Это ты у нас чувствительная ко всякой ерунде. Ну не надо дуться. Ну я тебя прошу. Ну ты моя радость. (Колосёнку, с улыбкой.) Пошли!
Колосёнок тащится за нею.
Л ю с я (выходит из ресторана). Ой, Иван Гаврилыч, что творится...
И в а н Г а в р и л о в и ч. Метель как метель.
Л ю с я. Я таких метелей и не помню.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Я еще хуже помню. Пометет и перестанет.
Л ю с я. У нас уже яиц не осталось на омлеты. И сосиски кончаются.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Газеты тоже расхватали. Журналы - вот, все. Уже "Науку и религию" берут.
Л ю с я. Говорят, автобусы почти не ходят. Как я домой доберусь? И смена, возможно, не придет нам.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Пойдут автобусы.
Л ю с я. Когда, вопрос. Вам, Иван Гаврилыч, все равно. Вас никто не ждет.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Почему? Старуха ждет.
Л ю с я. Жена - это разница. Прямо я работаю, и прямо руки не свои, боюсь поднос уронить. Оставила бутылочку между рамами и так спокойно из дому поехала, и в мыслях не было... Если автобус станет, я пешком пойду.
И в а н Г а в р и л о в и ч. Ну и дура. Пешком она пойдет. И заметет тебя, дуру, а ребенка сиротой пустишь?
Л и н е в с к и й (садится возле дедушки). Ужасно! (Раскачивается, взявшись за голову.)
Д е д у ш к а. Позвольте спросить, может быть, я чем-нибудь...
Л и н е в с к и й (смутно). Что?
Д е д у ш к а. Могу быть полезным?
Л и н е в с к и й. Вы можете сделать, чтобы эта проклятая метель утихла? Сегодня в пять часов в Одессе опускают в могилу мою мать. Я лечу, рискуя быть уволенным с работы, потому что этот дуб ни перед чем не остановится, когда дело касается его амбиции, - в сущности, можете уже считать меня уволенным, - я лечу, и вместо того, чтоб быть в Одессе, я сижу тут - зачем? почему? что за бред? - в пятнадцати километрах от моей работы, от моей квартиры, и ни туда, ни сюда!
Д е д у ш к а. Я не хочу вас расстраивать еще больше, но если реально смотреть на вещи - возможно, вам и не удастся к пяти часам попасть в Одессу.
Л и н е в с к и й. К пяти? В пять погребение. Мне надо быть в Одессе в половине четвертого, чтобы поспеть на кладбище, максимум в четыре, брат сидит там на аэродроме с машиной и ждет меня! Он сидит там, я сижу тут, а в пять ее похоронят без нас!
Д е д у ш к а. Вот почему я сторонник железной дороги.
Л и н е в с к и й. Я хотел поездом! Хотел! Хотел!! У меня уже билет был!! Но он же волынил, давил мне на психику, не разрешал, пока я не дам ему материал для доклада! Материал! Для доклада!! Когда умер отец, нас у нее осталось шесть душ, представляете, вот такие, один за другим, как диаграмма... Всех воспитала, всю кровь нам отдала... Я спорил с ним, умолял, действовал через общественность, - вижу, наконец, остается один-единственный самолет... Главное, что невыносимо, - вы думаете, это такая срочность, этот материал? Вы думаете, он сам, болван, не мучается от своего упрямства?! Он ждал бы хладнокровно еще пять дней... неделю! - но он сболтнул, а теперь ему вожжа под хвост... Он мучается, я мучаюсь, общественность мучается... это жизнь?!
Д е д у ш к а. Принимая во внимание, как сложились обстоятельства, в Одессу, боюсь, нечего и думать успеть к четырем, - может быть, вам есть смысл вернуться? Возобновить нормальные отношения. Вылить, так сказать, масло на бушующие волны. Горе есть горе, еще бы! Но если вы все равно опоздали? Очень трудно, вы знаете, работать, когда...
Л и н е в с к и й. Нет, этого он не дождется! Чтобы в час ее похорон я к нему притащился с повинной?! Не выйдет!! Я ему покажу, что я тоже... мне тоже... И почему вы уверены, что не успеть? Вдруг сейчас объявят, что мы летим? Ведь каждую минуту могут объявить. Каждую минуту!
Д е д у ш к а (почти виновато). Но метель метет...
Б а б у ш к а. Вы правы. Вот-вот могут объявить.
