Фазиль Искандер - Сандро из Чегема. Том 3
Но маму-олениху в окрестностях Чегема он не нашел, зато встретил других оленей и передал им, чтобы они рассказали матери о его решении. Вернувшись домой, он надел свою лучшую черкеску с серебряным поясом и кинжалом и натянул на ноги мягкие чувяки. Он перекинул через плечо плотно скатанную бурку, увязанную ремнем. Через другое плечо перекинул хурджин, в котором лежали круг сыра, кусок вяленого мяса и дюжина чурчхелин. Попросив соседей, чтобы они присматривали за его скотом, он, никому ничего не говоря, двинулся в путь.
К полудню второго дня своего пути он вышел на тропу, которая проходила мимо пахоты. И тут вот что предстало его глазам. Остановив быков на борозде, пахарь, нагнувшись, ел землю большими ломтями, то и дело приговаривая:
— До чего же вкусная, черт подери, до чего жирная земля!
И хотя земля в самом деле была сочная и жирная, Джамхух, конечно, очень удивился такому необычайному зрелищу. Джамхух постоял-постоял, глядя на пахаря, уплетающего землю, а потом не удержался и окликнул его.
— Приятного тебе аппетита, пахарь! — крикнул Джамхух. — Хотя я впервые вижу, чтобы человек ел землю!
— Здравствуй, путник, — отвечал пахарь, сглатывая большой ком земли. — Дело в том, что та, на шее которой я хотел бы быть повешенным, если мне суждено быть повешенным, запаздывает с обедом. Вот я и решил подкрепиться…
— О ком это ты говоришь? — не понял его Джамхух.
— Ну, конечно, о женушке своей, — пояснил пахарь, — о ком же еще!
— И много ты можешь земли съесть? — спросил Джамхух.
— Ну, как тебе сказать, путник, — ответил пахарь, утирая рот рукавом. — Я могу съесть примерно столько земли, сколько ее выбрасывают наверх, когда роют колодец глубиной в сто локтей. А если глубже — не могу. Ну, разве что через силу.
Джамхух внимательно оглядел пахаря. Это был плотный, упитанный, но не слишком толстый человек.
— Ничего себе, — сказал Джамхух, — хотя, с другой стороны, человек и так ест землю, потому что питается ее плодами, а потом земля ест человека, потому что питается его останками. Но чтобы так прямо, я никогда такого не видел.
— Это все пустяки, — возразил пахарь. — Вот если бы ты увидел Джамхуха — Сына Оленя, вот кому бы ты подивился. Он самый мудрый человек в Абхазии, а значит, считай, и во всем мире. Ни разу не слыша человеческой речи, он, услышав ее, выучил наш язык за пять дней! Слыхано ли такое?
— Я и есть Джамхух — Сын Оленя, — сказал Джамхух, — и я в самом деле выучил абхазский язык, только не за пять дней, а за два, хотя это не имеет значения. Но я, признаюсь, и ломтя земли не смог бы съесть.
— Ты Джамхух — Сын Оленя?! — воскликнул пахарь. — Тогда возьми меня с собой! Меня зовут Объедало, авось я тебе где-нибудь пригожусь!
Джамхух рассказал ему о цели своего путешествия и предупредил об опасностях, связанных с ним.
— Ничего, — сказал Объедало, — с тобой я готов идти на все!
— Ну что ж. Объедало, идем, — согласился Джамхух. Объедало жил неподалеку и крикнул брату, чтобы тот пришел и допахал за него поле.
— У вас в семье все такие? — поинтересовался Джамхух.
— Нет, — сказал Объедало, — я один Объедало. Но я могу насытиться и как обычный человек — от цыпленка до барашка. А если, бывает, проголодаюсь, как сейчас, могу землицей подкрепиться. Со мной в дороге легко.
— Ну что ж, идем, — сказал Джамхух, и они пошли.
К полудню следующего дня они выбрались к водопаду и увидели странное зрелище. Под водопадом стоял человек. Он ловил ртом белопенную струю, жадно пил ее, время от времени переводя дыхание, и повторял:
— Господи, до чего я изжаждался! Никак не могу напиться!
Долго следили Джамхух с Объедалой, как пьет воду этот человек, стоя на дне ручья, в который стекал водопад. Сейчас ручей до того обмелел, что было видно, как бьется в мелких заводях серебристая форель в золотых накрапинках.
— Да ты лопнешь, черт тебя подери! — наконец не выдержал Джамхух.
Тут пьющий водопад обернулся к ним и гордо сказал:
— Скорее дятел умрет от сотрясения мозга, чем я, Опивало, упьюсь этим хилым водопадиком… Рыб жалко, а то б еще пил…
— В первый раз вижу, чтобы человек столько воды пил, — проговорил Джамхух. — Я в самую жаркую погоду могу не больше трех кружек выпить.
— Это все ерунда, — сказал Опивало, выходя на берег, — недаром же меня зовут Опивалой. Вот если б вы увидели Джамхуха — Сына Оленя, вы бы подивились настоящему чуду! Он всем дает бесплатные советы и делает предсказания, которые сбываются даже раньше, чем он предсказал. Впервые шестилетним мальчиком, услышав человеческую речь — я, конечно, имею в виду абхазскую речь, — он выучил наш язык за пять дней! Вот это чудо!
— Я и есть Джамхух — Сын Оленя, — сказал Джамхух. — В твоих словах немало правды, хотя есть и преувеличение. Ну, а насчет абхазского языка, то я его выучил не за пять дней, а за два, хотя это не имеет значения.
— Спасибо Великому Весовщику, — воскликнул Опивало, — что он меня надоумил пить из этого водопада! Возьми меня с собой, Джамхух, авось я тебе пригожусь в пути.
Ну что ж, Опивало, идем, — сказал Джамхух, — только знай…
И он ему рассказал о цели своего путешествия и о многих опасностях, связанных с ним.
— Ничего, — успокоил Опивало, — с тобой я готов на все! А если дело дойдет до выпивки, то скорее дятел, долбящий дерево, умрет от сотрясения мозга, чем эти великаны меня перепьют!
— Слушайте, а вы похожи друг на друга, — сказал Джамхух, оглядывая упитанную, но не слишком толстую фигуру Опивала.
Опивало и Объедало были в самом деле похожи друг на друга. Только у Объедалы волосы были черные, как жирная земля, а у Опивалы были волосы светло-золотистые, как вода на зорьке.
— Да-а, — сказал Опивало, ревниво взглянув на Объедалу, — пусть становится под водопад, и тогда посмотрим, на что он способен.
— Да-а, — сказал Объедало, — пусть меня повесят на шее моей жены, если ты способен съесть хотя бы мысок, на котором мы стоим. Съешь, а потом запьешь водопадом.
Опивало очень удивился такому предложению, но тут Джамхух поведал ему о способностях Объедалы, и они втроем пошли дальше.
Они пошли дальше по дороге, и Джамхух им рассказывал поучительные истории, чтобы они мудрели на ходу, а также делал попутные замечания, разглядывая окружающую природу.
Однажды Объедало сказал:
— Меня вот что удивляет, Сын Оленя. Я как-то заметил орла, который — высоко! высоко! высоко! — летал в небе и вдруг камнем опустился на землю. Я думал, он сейчас схватит зайца или дикую индюшку, а он сел на дохлого осла и стал его клевать. И я подивился: зачем было так высоко летать, чтобы потом сесть на дохлого осла?
— Чем выше летает птица, тем вернее она питается падалью, — сказал Джамхух. — Чем разумнее живое существо, тем вонючей его дерьмо… Понятно я говорю, Объедало?
— Первая часть понятна, — проговорил Объедало, подумав, — а вторая часть не совсем.
— По-моему, ты намекаешь на человека, — сказал Опивало.
— Но ведь у свиньи тоже очень нехороший запах помета, — сказал Объедало, ревнуя Опивалу за то, что тот понял намек, а он не понял.
— К сожалению, ты прав, — согласился Джамхух, — это только доказывает, что у свиньи много сходства с дурным человеком или у человека много общего со свиньей.
— Но, Джамхух, — воскликнул добрый Объедало, — может, хотя бы в будущем человек отойдет от свиньи!
— Будем надеяться, — улыбнулся Джамхух, — отчасти в этом смысл нашей с вами жизни.
— Или свинья отойдет от человека, — пошутил Опивало.
— Я вижу, друзья, — сказал Джамхух, — наше путешествие идет вам впрок.
Когда они вечером, расстелив бурку, поужинали у костра, Джамхух решил познакомить своих спутников с поэзией. Оказалось, что ни Объедало, ни Опивало никогда не слышали настоящих стихов. Правда, они оба любили народные песни. Особенно много застольных песен знал Опивало.
— Нет, — сказал Джамхух, — я имею в виду совсем другое. Вот я вам прочту стихи древнеабхазского поэта, а вы догадайтесь, о чем они. — И он прочел им такие стихи:
СкорпионВлез на белый цветокИ умер от неожиданности.
Опивало посмотрел на Объедалу и сделал вид, что он понимает, о чем эти стихи, но не хочет говорить. Объедало тоже посмотрел на Опивалу и сделал такой же вид.
— Так что же? — спросил Джамхух.
— Я-то догадываюсь, — сказал Опивало, который был похитрей Объедалы. — Но если я скажу. Объедало тут же станет уверять, что и он так думал.
— И не собираюсь, — обиделся Объедало, — подумаешь, умник-водохлеб! Считай, Джамхух, что я не знаю, о чем эта притча.
— Ну, а ты? — спросил Джамхух у Опивалы.
— Я думаю, — произнес Опивало, — что скорпион влез на белый цветок, а цветок-то оказался ядовитым! Вот он и умер!
