Прощальный ужин - Сергей Андреевич Крутилин
Сначала Кудинов относил это к своей стеснительности, а затем привык: самому хотелось быть перед Эльвирой аккуратным, прибранным. Все-таки он — художник! Но самое удивительное было в том, что и Эльвира не хотела ему ни в чем уступить и тоже являлась в столовую нарядной, свежей; блузка тщательно выглажена, волосы волнами вьются по плечам.
Игорь ел теперь не спеша, то и дело поглядывая в сторону Эльвиры. За столом они говорили мало. Но если он управлялся с едой раньше ее, то что-то мешало ему бросить обычное: «Приятного аппетита!» — встать и уйти. Теперь Игорь ждал, пока поест Эльвира, и они поднимались из-за стола вместе.
— Вы опять убежите в свою келью? — спросила она.
— Да. Мне осталось совсем немного дочитать.
— А что вы читаете, если не секрет?
— У меня свое. Я читаю Репина.
— Никуда не убежит ваш Репин, — сказала Эльвира, беря его за руку и улыбаясь, чтобы он знал, что она шутит. — Давайте-ка лучше сыграем в домино.
— Что вы! Сидеть час в прокуренной комнате!
— Ну и что же… — Лицо ее было особенно мило в эту минуту, когда она упрашивала его. — Ну, Игорь, хоть одну партию!
Игорь считал, что играть в домино пошло. Это значит — убивать зря время, которого и без того не хватает ему для работы.
Но Эльвира посмотрела на него с такой надеждой, что он согласился. Согласился потому, что игра давала возможность повнимательнее вглядеться в лицо Эльвиры. И не только в лицо — ему вообще хотелось понаблюдать за ней. Ведь именно в игре нагляднее всего проявляется характер человека: азартен ли он, или, наоборот, флегматичен. Скрытный ли, или покладистый и компанейский?
В домино играли все отдыхающие. Играли всюду. Солнечным днем — на улице, на столах, спрятанных в парке под деревьями; вечером или в дождливую погоду — на террасах, в клубе, в каждом корпусе. Но самые горячие, нетерпеливые игроки з а б и в а л и козла тут же, на террасе столовой.
Игорь знал в лицо всех, кто играл. Случалось ему, правда редко, пережидая дождь, наблюдать за отчаянной игрой супермастеров, игравших н а в ы с а д к у и н а п е т у х а. Скучившись возле стола, за которым сидели игроки, стояли болельщики. Зевак почему-то всегда было много, но желающих кричать петухом находилось мало.
Теперь за столом сидели: шахтер, их сосед, со своим другом, шофером, — рослым малым с бабьим лицом, который к тому же попивал; противниками их были двое железнодорожников в черных форменных фуражках, — этих людей Кудинов раньше не видал.
— Чур на высадку! — крикнула Эльвира, подходя к столу.
— На высадку! — подхватили толпившиеся за спинами игроков болельщики. — Кто проиграет, залезай под стол и кричи петухом!
Ждать пришлось недолго. Их сосед-шахтер все никак не мог сбыть с рук д у б л и. Они постоянно оставались у него, и шахтер со своим напарником проиграли. Шахтер и его напарник сняли пиджаки и на четвереньках полезли под стол. Но кукарекали не очень громко, для виду. Однако зевакам и этого было достаточно: важен был предлог для потехи.
Игорю к у к а р е к а н ь е это было противно; противен был и смех толпившихся возле стола зевак — молодых парней и стариков. Но отступать было уже поздно, и они с Эльвирой сели. Они сели, и Эльвира привычно протянула руки к косточкам, которые неторопливо помешивал железнодорожник.
— Разбирай! — он прикрыл ладонью свои, а все бросились разбирать оставшиеся.
И Кудинов взял свои фишки. И когда он устроил их у себя на левой ладони, увидел, что игры у него никакой нет. Было, правда, у него три единички, но с дублем, которым он тут же и пошел. Однако когда он пошел, Эльвира тотчас же пристально посмотрела на него и улыбнулась, У молодого железнодорожника, сидевшего слева от Игоря, было хорошее настроение. Он выставил сражу же о д и н — т р и . Игорь догадался, что у него было много троек. Поэтому у него и было хорошее настроение, и он то и дело весело повторял: «Кто-то закукаречет у нас петухом!» Эльвира тут же закрыла тройку, выставив т р и — п я т ь, и в тон железнодорожнику сказала: «Кто-то закукаречет!..»
Игорю ничего другого не оставалось, как только внимательно следить за выражением Эльвириного лица и, по возможности, угадывать ее настроение. И он смотрел.
Эльвира то задумывалась, прикидывая, какие костяшки вышли, какие на руках, и лицо ее с широко расставленными глазами было строго-задумчиво; то улыбалась какой-то своей мысли. Игорь смотрел на это лицо и думал: сколько же лет Эльвире? Она, пожалуй, постарше его. Ей, наверное, двадцать семь. Да-да: двадцать семь! Вон морщинки под глазами и возле губ, — и вообще…
Но вот Эльвира приняла какое-то решение и вдруг, резко взмахнув своей красивой кистью, ударила косточкой по столу. Стукнула, открыла карту, улыбнулась, словно спрашивая: так? Игорь увидел карту: она снова пошла по п я т и. Кивнул головой: так! И тогда, помогая ей, он тоже вошел в азарт и стукнул, выставил пятерку. Карта оказалась кстати — ее-то и ждала Эльвира. Она вдруг засияла вся, радостно приподняла брови, и он, не спускавший с нее глаз, мысленно укорил себя: «Скажешь тоже — двадцать семь. Дурак. Надо спросить у нее. Она, небось, ровесница мне».
Кудинов подумал: ее надо писать. Она создана для полотна — с этим живым лицом, с серыми глазами. Иногда он настолько погружался в свои мысли, что не замечал того, что все сидят и ждут его хода. Игорь торопливо ставил заранее приготовленную фишку, а сосед-железнодорожник тут же «забивал» ее и все время подначивал: «Кто-то закукарекает у нас петухом!» Но говорил он это уже с меньшим энтузиазмом, чем вначале. А Эльвира, наоборот, все громче, все увереннее кричала: «Кто-то сейчас запоет! Запоет!» — и азартно стучала косточками.
Эльвира замечала, что Игорь наблюдает за ней, за выражением ее лица. Она, как женщина, догадывалась, о чем он думает, но вида не подавала. «Запоет! Запоет!» — восторженно повторяла она, бросая быстрый взгляд на Игоря. И вдруг — стук! — ладонью по столу:
— Все, считайте очки!
Железнодорожник, сосед Кудинова, от неожиданности разинул рот. Куртку свою черную с алюминиевыми пуговицами снимать не стал, как сделал шахтер, — а так и полез под стол в узкой куртке. Он закукарекал, и все закричали на его напарника, требуя, чтобы они кукарекали вместе.
Эльвира, довольная, смеялась.
На смену железнодорожникам села еще одна пара. Игорь не раз видел их за этим столом и понимал, что это профессионалы. Игра была трудная: у Игоря оказалось три д у б л я — и все большие. Когда он выставлял их —
