Семен Пахарев - Николай Иванович Кочин
— Правильно реагировать на критику надо… Глубже вникать в детали школьного дела… Внимательно прислушиваться к голосу масс… Вон в одной школе спорят девочки: мещанство танцы или нет. А всем давно ясно, что это мещанство, да еще махровое.
Арион Борисыч был кровно убежден, что за его спиной стоит масса и он говорит, как и Петеркин, только в интересах масс и от самых передовых, сплоченных и сознательных масс.
— В анкете Петеркина найдена гениальная формулировка, вопрос детям: «Что надо изменить в сегодняшних порядках?» Через эту формулировку увидишь сразу всю душу школьника. Ребята охотно на это откликнулись. И как откликнулись, вот послушайте: «Уничтожить кулаков!», «Посадить хулиганов!», «Как можно скорее делать революцию в мировом масштабе», «Улучшить кооперацию», «В церквах сделать клубы». А? Каково? Это — исторический документ! Спасибо тебе, Петеркин! Драгоценный материал ты собрал! Партия тебя не забудет, она тебя с лихвою отблагодарит!
Тут все оглушительно захлопали и хлопали долго, не давали Ариону Борисычу дальше продолжать. Это была стихийно выработанная тактика учителей. Когда Арион надоедал, все вдруг принимались неистово хлопать и до той поры хлопали, пока он, тронутый этим, не начинал хныкать, вынимал платок, прикладывал его к глазам и, умиленный, растроганный до слез этой бескорыстной и очевидной преданностью учительских масс, скромно садился на место. Но сегодня это учителям не удалось. Он распалился настолько, что хлопки только воодушевили его, и он продолжал:
— Анкетный материал Петеркина как нельзя лучше выявляет здоровые идеалы наших школьников и является источником для многих педагогических выводов. Ну-с, хорошо. На основании их будут созданы капитальные и фундаментальные ученые труды. Н-да! Дети явно живут современностью… Еще я коснусь одной важной темы.
В этом месте слушатели начали возиться, покашливать, сморкаться, вздыхать, кто полез за платком в карман, кто переложил ногу на ногу, но Арион Борисыч только еще перешел к тому, что нужно делать теперь в школе.
Все тут же повскакали с мест, зашумели, стараясь дать знать докладчику, что всем ясно и вопросов не будет, что всем давно хочется домой. Кто-то хлопнул жиденько, и вдруг грянул гром аплодисментов, и Арион Борисыч занес в книжечку этот случай: вознаграждение масс за усердие его в службе и внимание к актуальным вопросам.
Выйдя из клуба, Пахарев слышал в темноте ночи все еще не смолкающие голоса возбужденных учителей. Обсуждался весь комплекс вопросов, поднятых на вечере, а также давалась оценка докладов и выступлений…
— Все-таки Петеркин прав, — сказал кто-то. — Учитель должен знать человека во всех отношениях.
— Это общее место, — ответили ему, — что человек становится личностью только в обществе других. Открыл Америку. И это каждый раз, и, заметьте, ничего больше… Целый год… Формулу заучили даже школьники, а воз и ныне там…
— Какая масса новых модных имен гуляет по страницам наших журналов: Дьюи, Стенли Холл, Фребель, Монтессори, Паркхерст… А все смутно, ничего в волнах не видно…
— Неужели нас всех в деревни погонят теперь и заставят обследовать крестьянские хозяйства?
— А какой стиль, мама моя… Как научился: «Ученик это не сосуд, который надо наполнить, а факел, который надо зажечь…»
— Новомания… Долго ли она продолжится… По-моему, не больше двух лет. Я заметил, что увлечение каждым методом или новым приемом обучения вообще продолжается два года. И проходит такие этапы: первый год восторгаются и лихорадочно его с помощью начальства насаждают. Второй год охладевают, разочаровываются и наконец признают неподходящим… Начинается следующая новинка… У меня ничего не осталось от этих нескончаемых методов, которые меняются каждый год, кроме испуга… И снятся мне только Дальтон-план, комплексные задания, лабораторные занятия… Но страшнее «метода проектов», братцы, ничего еще не испытывал… Мне как биологу довелось осуществить проект об оздоровлении городского сквера. Прежде всего ребята гонялись за козами, которые обдирали кору на деревьях. Это им очень нравилось, особенно война с домохозяйками, которые выпускали коз в сквер на кормежку. Тут ребятам помогла милиция… Ну, думаю, это не так страшно. Разбили дорожки, посыпали песком. Сквер стала посещать публика; но появилась бумага на газоне, окурки, коробки… Что делать? Урны поставим! Ходил на заводы, просил сделать урны… Все это, конечно, не входило в проект, но сам проект входил во все. Сделали урны, расставили… Но — тревоги еще больше стало: урны поставили, но окурки бросают рядом, а урны пусты… Теперь развешиваем плакаты: «Мусор бросайте в урны». Ну скажите на милость, когда это кончится? Да и следует ли вешать плакаты, чтобы мусор бросали в урны в скверах. Ведь так мы можем до того дойти, что будем вывешивать плакаты: не кусайтесь, не мочитесь в публичных местах, не спите на дорожках, не хватайте проходящих за икры… и за ляжки.
— Мои школьники вывесили на дорогах плакаты: «Курица несла 80 яиц в год. Она должна нести 170».
— И добились от курицы этой цифры?
— Кто знает? Ведь курицы не умеют читать…
— А отчет педсовету написал?
— В отчете-то все, как у Петеркина, в ажуре… Да что отчеты, завуч лучше меня все это знает… Но ведь и ей надо выкручиваться. Она хоть и фальшивому, но рада отчету. Все-таки заслон от всяких возможных нападок Ариона. Арион теребит: «Вот так, и только так».
— Вот и со мной такая же история, — заговорил учитель, который по заданию уоно осуществлял проект очищения колодца от мусора. — Я говорю Ариону: «Вот соберу ребят, устроим воскресник и колодец приведем в порядок…» Куда там! «Это не по форме. Собери педсовет, разработай проект, обсуди с учениками, чтобы учителя вокруг него колдовали, тогда можно очищать колодец». Проект составляли всем классом около месяца, а осуществляли один день…
Учителя принялись препираться и препирались точь-в-точь, как школьники: каждый норовил смягчить свои грехи, подсластить выражения, произнесенные с трибуны, в которых особенно сказалось заискивание перед Арионом, каждый торопился оправдаться перед
