Александр Розен - Почти вся жизнь
— Конечно, вы человек горячий… кипяток… ошпариться можно… Ну, так ведь молодость! Одним словом, собирайтесь в командировку. Начальник строительства подписал. Попрошу взглянуть: станция назначения — Адлер, цветоводческий совхоз. Адлер — это Сочи, — не преминул напомнить Крупенин, — вы там смотрите на пляже не обожгитесь: вы же северяночка…
Полный вагон цветов и сортовых семян привезла Валя. И в тот же день Крупенин доложил начальнику строительства: «Вагон кислорода прибыл».
«Вагон кислорода» продолжал свой путь во всех отчетах и циркулярах по разделу «Зеленое строительства», а Валя испытала новое разочарование: не удалось ей украсить улицы и площади нового города. Крупенин распорядился открыть киоск с цветами на базаре.
— А что, собственно говоря, не устраивает Рожкову? — слышала Валя голос Крупенина. — Ей, видите ли, поручили торговать цветами! Сотни наших строителей украсят свой быт, но вот беда: инженер — и киоск на базаре.
— Ах, да разве в этом дело?
— Я вас слушал, Валентина Ивановна, теперь вы меня послушайте…
— О своих неудачах Валя писала Борису. Но чем он мог утешить ее? «Я таких крупениных несчетное количество видел, — писал Борис, — и все они на одно лицо. И вряд ли ты его переспоришь. У него уже выработался иммунитет ко всякого рода генпланам, и это понятно. Начальник строительства требует от него, чтобы поскорей были введены в эксплуатацию прачечные, в газетах его кроют за то, что парикмахерских мало, на рабочих собраниях за то, что где-то там штукатурка обвалилась, а тут появляется хрупкое создание с глазами цвета морской волны (и такими же переменчивыми, как морская, волна) и требует, чтобы начальник ЖКО в первую очередь занялся озеленением нового города. Начальника строительства Крупенин боится, с газетами он вынужден считаться, с мнением рабочих тоже, что же касается хрупкого создания, то оно не представляет реальной опасности. Хрупкое создание не обучено в институте бороться с крупениными…»
Борис умный и опыта у него много, но разве в письмах все скажешь и разве письма могут заменить встречу?
И Валя снова вспоминала ту холодную ночь в поезде, когда она с Леной стояла у окна вагона. Лена тогда искренне удивилась:
— Только поженились — и уже расстались!
— Раз надо, тут уж ничего не поделаешь, — ответила Валя. — Каждый из нас любит свое дело…
Сколько в этом ответе было наивной самоуверенности. «Да, молодость…» — думала Валя так, словно с тех пор прошло много лет и она стала старухой.
Конечно, и тогда уже, с первого дня разлуки, она мечтала о встрече с Борисом, но все не так, как сейчас. Она мечтала, что вот пройдет время, к ней на стройку приедет Борис, они пойдут гулять по улицам нового города, и она покажет ему свою работу. Он будет гордиться ею и будет вспоминать, как приехал снимать «Выпускные экзамены», и скажет: «Вот уж не думал тогда, что ты так развернешься».
Сейчас ей хотелось, чтобы Борис просто-напросто был здесь и чтобы он обнял ее. Прогулки… Хорошо сейчас бы очутиться в Ленинграде… в Летнем саду. Лебеди в пруду. И много роз… В этом году в Ленинграде много роз…
Когда Валя подошла к своему дому, было уже поздно. Над бульваром в высоком беззвездном небе стояла полная луна. Домой идти не хотелось: Лена дежурила у себя в яслях, а быть сегодня одной…
Валя печально взглянула на свое окно и увидела, что в комнате горит свет. Значит, Лена уже вернулась домой? Валя взглянула еще раз, увидела, как дрогнула занавеска… Из окна выглянул Борис.
2
Прошел уже час после встречи Бориса и Вали, но они ни о чем не спрашивали друг друга, и Валя не понимала, как случилось, что Борис здесь, и чувствовала только радость. И еще она не могла понять, как это всего только час назад ее волновало и печалило все то, что было вне ее любви.
В первом часу ночи вернулась с дежурства Лена, и только тогда Борис стал рассказывать, почему он здесь. Это не отпуск и не выигрыш в лотерею. Он приехал сюда работать. Вместе с ним приехали его ассистент и администратор. Они остановились в гостинице, а Борис побежал сюда, и, откровенно говоря, ему показалось, что от гостиницы до Вали еще день пути. А здесь всего-то пять минут ходу. Дело, по которому он здесь, довольно обычное. Надо снять короткометражный фильм о строительстве. Должен был ехать другой оператор, но когда Борис узнал, что намечена для съемки именно эта стройка, он бросился к директору студии и пал к его ногам: молодая жена — и вечность с ней не виделся! Ну, один-то раз в вечность даже директор студии обязан проявить чуткость!
Валя как сквозь сон слышала, что Лена «категорически против гостиницы» и что «Борис будет жить здесь, а она поживет у Симы… вы еще не знаете нашу Симочку… это чудесная девушка, радиотехник, красавица, каких мало…»
— И никаких «но». А сейчас только один вопрос: чем вас кормить?
— Да это какое-то самопожертвование! — засмеялся Борис.
— У нас есть тушеная морковка, творог и котлеты, все это надо съесть. Как же так! — волновалась Лена.
— Он съест, Леночка, ты не беспокойся, — сказала Валя, глядя на Бориса и словно говоря: «Вы же видите, он совсем ручной».
— Ну, как в Ленинграде? — спросила Лена.
— Как всегда в это время: пылища, скучища… Впрочем, я ведь очень мало бываю в городе. На три дня приеду, успею соскучиться и снова на волю… — Борис улыбнулся, и Валя подумала: «Вот за эту улыбку я его полюбила».
— Как бы я хотела хоть на минутку очутиться в Ленинграде, — сказала Лена.
— В самом деле? — спросил Борис, чуть заметным движением поправив свои рыжеватые волосы.
«Мне всегда нравилось вот это его движение», — подумала Валя и сказала:
— Да… Я бы тоже хотела хоть на минутку в Ленинград.
Она вдруг ясно увидела себя в Ленинграде. Она идут вместе с Борисом по Невскому, и все обращают на них внимание, — у Бориса такое тонкое, изящное лицо, а она, наверное, только что с Юга — так загорела…
— Кажется бы, в первый вечер забрала маму и пошла в Мариинку, — сказала Лена.
— На «Аиду»?
— А что? Новая постановка? Вы видели?
— Я? По правде сказать, у меня идиосинкразия к опере. В Мариинку я ходил только в то время, когда ухаживал за Валей. Ходил аккуратно, добросовестно, а в антрактах мы ели кремовый торт и Валя читала мне вслух либретто: «Сцена вторая. Дача Лариных. В то время как хозяйка варит варенье, Онегин гуляет с Татьяной». — И Борис знакомым движением протянул Вале левую руку.
— Ну, я пошла, — сказала Лена. — Нет, вы меня не уговаривайте. Выйду замуж и потребую от вас такого же самопожертвования…
— Мы ничем не рискуем, — весело заметил Борис, когда Лена ушла.
— Почему ты так думаешь?
— Лет двадцать назад на этот вопрос ответили бы вежливо: она не фотогенична.
— Ничего ты не понимаешь, Борис… Лена — очень хорошая девушка…
— Не спорю, не спорю. Знаешь две просьбы к господу богу? Первая: господи, сделай так, чтобы я была красивой! Вторая: господи, теперь сделай так, чтобы моя подруга была дурнушкой! Обе твои просьбы господь бог уважил. Третью выполнил я.
— Разве я о чем-нибудь просила тебя?
— Меня? Нет, конечно… Я же говорю — господа бога. Просто я подслушал и исполнил.
— Не понимаю!
— «Господи, сделай так, чтобы я очутилась в Ленинграде». Было?
— Бориска?!
Борис встал, шутливо поднял обе руки вверх и пробормотал, подражая шаманским заклинаниям:
— Иматра, Борнео, Кивач, Енисей, Гатчина… Через месяц гражданка Рожкова будет жить и работать в Ленинграде со своим обожаемым супругом. Валюшка, милая, это же правда… — Он вдруг переменился, исчезла улыбка, голос стал строже, глаза потемнели. — Забираю тебя отсюда…
Он заметил впечатление, которое произвели эти слова, и кивнул головой.
Энергия, свойственная его лицу, была выражена теперь особенно отчетливо. Линии рта стали жесткими. Он словно заново переживал это время, когда боролся за их совместную жизнь. Он так и сказал — «боролся».
Борис называл учреждения, с которыми ему пришлось иметь дело, куда он приходил и звонил по телефону, иногда по нескольку раз в день, писал заявления, просил, уговаривал, требовал. Когда они поженились, он еще не понимал так, как он это понимает сейчас, что жить надо вместе.
— Да? Так? — спрашивал он Валю. — Ты это тоже поняла? Ну, конечно же, ты ничего не могла сделать. Я сделал все сам…
По его тону Валя поняла, что он гордится собой и ждет того же от Вали.
— Тем более что, как я понимаю, у тебя здесь не очень-то получается…
— Крупенин… — начала Валя.
— Да, да, да, — нетерпеливо перебил ее Борис. — Я то же самое говорю. О прошлом не жалей. Все-таки опыт, приобретенный на такой стройке…
