Сергей Снегов - В полярной ночи
Оглушенные грохотом, ослепленные струями жесткого снега, люди бросились под спасительную защиту стен — в цехи ремонтно-механического завода, на электростанцию, в обогревалки и конторки. Но многие понадеялись на крепость шатров, прикрывавших котлованы, и остались там, прикорнув у костров, разводимых на дне для прогревания подлежащего выемке грунта.
В центральную аварийную комиссию к Сильченко непрерывно поступали сообщения, что наружные работы прекращаются. Потом посыпались сигналы от действующих предприятий. Первой остановилась железная дорога. Все колеи занесло таким мощным слоем снега, что перед ним оказались беспомощны снегоочистители. Ребристые щиты завалило сугробами, и они уже не были преградой ветру. Только более массивные наклонные щиты продолжали некоторое время сопротивляться, но главный удар циклона и их разбросал и разбил в щепы.
После железной дороги остановился автотранспорт, — автобазы сообщили, что аварийные машины, выводимые на улицы, мерзнут и зажигание отказывает, хотя моторы этих машин прикрыты двойным слоем ватной стеганки. К семи часам вечера на улицах стояли занесенные снегом, превращенные в снеговые курганы двадцать три автомашины.
Потом стали замирать промышленные цехи. Первым прекратил работу цементный. Ахмуразов понадеялся на то, что от всех ветров в долине его прочно защищают здания кирпичного завода, и не возвел над складскими помещениями достаточно мощного прикрытия. Легкие доски крыш были разметены первым же порывом ветра, и массы снега обрушились в бункера, на уголь, известняк, глину и гипс. Вращающаяся цементная печь стала. Вслед за аварией в цементном цехе стал тушить свои печи кирпичный завод — снег заваливал все проходы и останавливал движение транспортеров. А затем сообщения об авариях начали поступать отовсюду. Прекращали работу шахты, рудники, мехмонтаж, стал опытный цех. Дольше других сражался с бурей ремонтно-механический завод. Он работал, не останавливая ни одного станка и не туша ни одной печи, пока авария на станции не погрузила поселок в тьму.
На электростанции развернулась самая ожесточенная борьба. Сильченко, по категорическому настоянию предусмотрительного Синего, направлял сюда почти все наскоро формируемые аварийные бригады. Станция была сердцем Ленинска, его предприятий, строительных площадок и домов, и пока это сердце билось, Ленинск, атакуемый и опрокидываемый, задыхающийся и ослепленный, мог еще мужественно бороться. Котлам и генераторам ничто не грозило: хотя станция была временной, стены ее были сложены так прочно, что могли противостоять любому ветру. Форсировав мощности до предела, дымососы легко преодолевали нажим бури, стремившейся вогнать дым обратно в трубы, и ни на один миллиметр не сбросили тяги в топках. Но в помещении угольных бункеров авария следовала за аварией. Страшный натиск урагана сперва только вгонял сквозь щели тончайший, пляшущий в сиянии ламп снег, и он медленно оседал на поверхности угля. Тонкий снежный туман медленно превращался в снежные облака, в облаках заметались вихри, потом из всех щелей ринулись снежные потоки. Синий бросил в бункера всех подсобных рабочих, служащих, дежурных техников, оставил только на главном щите дежурного инженера, схватил сам лопату и, охрипший, страшный, рычащий, бросал на транспортеры очищенный от снега уголь и распоряжался, стоя выше колен в снегу. Котлы временной электростанции питались не угольной пылью, но кусковым углем, и Синий стремился создать у самых топок достаточные запасы, чтобы станции не грозила остановка. Отправляясь в бункера, он распорядился ввести строжайшее ограничение в потреблении электроэнергии, и дежурный инженер, не слушая протестов, отключал на всех предприятиях, прекративших работу и полностью укрывших своих людей в помещении, не только силовую энергию, но и освещение. Вначале Синему удался его план, особенно после того, как подоспели аварийные бригады, — десятки лопат расшвыривали снег быстрее, чем он валился, и у топок котлов безостановочно росли горки угля. Но затем буря, обрушив на крышу десятки тонн снега и тонны плотного, как вода, гремящего воздуха, вырвала несколько досок и вольно ринулась на уголь. Синий, захватив людей, веревки, топоры, запасные доски, бросился через пожарные лазы на крышу. Двое заколачивали щели новыми досками, шестеро удерживали их веревками. Едва работа была закончена, всех восьмерых отправили в комнату, ставшую лазаретом, — у каждого были отморожены руки, лицо и шея. Только сам Синий, обмотанный бинтами, смазанный густым слоем вазелина, возвратился в бункера и, еще более страшный и неистовый, с ожесточением продолжал безнадежную уже борьбу. Сквозь щели заколоченных наспех досок продолжал вдавливаться мелкий, сухой снег, потом открылись щели в новых местах, и сияние ламп стало тускнеть и пропадать в густом снеговом тумане. Сильченко слал на станцию бригаду за бригадой, в бункерах люди теперь стояли вплотную один возле другого, лопаты сталкивались в воздухе, но снег прибывал быстрее, чем его разбрасывали. Транспортеры уносили уже не столько уголь, сколько снег. Запасы угля у топок уменьшались. Рабочие в бункерах, стоя на угле, ожесточенно и непрерывно работали лопатами, выбрасывали горы снега, а он медленно поднимался все выше и выше.
Потом началось самое страшное, чего не ожидал даже увлеченный борьбой Синий и что сделало бесплодными все его усилия в бункерах. Буря ворвалась в распределительное устройство собственных нужд станции и в главное распределительное устройство. Отсюда шли кабели, питавшие током все предприятия Ленинска. В узких траншеях вдоль стен на кронштейнах висели десятки кабелей самых разнообразных типов и назначений — мощные медные жилы, покрытые изоляцией и бронированные стальными лентами, освинцованные и в хлопчатобумажной оплетке, залитые горючим асфальтовым лаком для лучшей изоляции. В стене кабельной траншеи, видимо, были трещины, и в эти трещины стал проникать снег. Он быстро таял в горячем помещении, стекая по стенам и заливая кабели. Два низковольтных кабеля замкнулись через струйку заливавшей их воды, вырвавшееся при замыкании пламя мгновенно иссушило влагу, защита тут же сработала на щите станции и отключила оба поврежденных кабеля от питания. Но хлопчатобумажная, пропитанная лаком изоляция загорелась, и пламя перекинулось на высоковольтные асфальтированные кабели. Дежурный инженер обнаружил по показаниям приборов, что на некоторых фидерах происходят аварии, и еще гадал о природе этих аварий и об их размере, когда дежурная у щита, услышав запах гари, открыла дверь в кабельную траншею и увидела пламя, медленно продвигавшееся вдоль стен. Испуганная, она включила аварийную сигнализацию, и к кабельной траншее ринулись люди. Синий в минуты аварий действовал с беспощадной решительностью, ни с кем не советуясь и беря на себя всю полноту ответственности. Теперь ему было не до нужд Ленинска — приходилось спасать станцию. Он сам выключил всех потребителей, крикнул, чтоб остановили вертевшиеся на холостом ходу генераторы, и бросился в кабельную траншею. В грохоте выключаемых масленников на секунду потонул грохот бури. Синий с несколькими рабочими, не обращая внимания на ревевший кругом ветер, ожесточенно крушил ломом стену кабельной траншеи. Из главного корпуса, падая под ударами ветра и снова поднимаясь, ослепленные, задыхающиеся, бежали люди, тащившие резиновые шланги. В пролом в стене прорвались массы снега, и вслед за ними на пламя обрушились огнетушители и вода. Потушенные кабели быстро засыпались мелким, ледяным, плотным, как песок, снегом. Станция стала.
В это время Сильченко, наклонившись над плечом дежурной радистки, диктовал радиограмму в Москву, Забелину. Телеграмма тут же шифровалась шифровальщиком и слово за словом передавалась радистке. «В Ленинске бушует пурга, — диктовал Сильченко, — скорость ветра достигает тридцати пяти метров в секунду, при температуре минус двадцать восемь. Строительные работы прекращены, дороги занесены. Предприятия остановлены, возможна остановка станции. Сильченко».
— Готово! — сказала радистка, нажимая ладонью на ключ.
Внезапно погасло освещение — Синий на станции выключил масленники. Сильченко кинулся к двери и толкнул ее. Мощный порыв ветра ворвался в комнату. Кругом была черная, бешеная тьма. Где-то внизу, в этой черной, ревущей тьме, лежал лишенный энергии, тепла, воды и света, замерзающий, засыпаемый снегом Ленинск.
23
Седюк был в опытном цехе вместе с Варей, когда началась пурга — шло последнее опробование сернокислотной установки перед пуском. Первый же удар урагана заставил некрепкие постройки опытного цеха дрожать и колебаться. Электрическая линия цеха, питавшаяся от отдельного фидера, оборвалась, и свет погас. Мартын в темноте полез на мачту. Непомнящий с Яшей Бетту тащили упавший на землю провод и подали его Мартыну. Свет снова вспыхнул. Непомнящий что-то пошутил по этому случаю, но никто его не услышал.
