Георгий Черчесов - Испытание
— Рассердилась? — осмелел Майрам. — Отчего рассердилась? Оттого, что на нее обратил внимание таксист? Очкарику улыбалась, потому что он какая-то шишка. А таксисту — грубить?!
Озадаченная его словами учительница помолчала, но, подумав, убежденно промолвила:
— Нет, напротив, не такая она. Ты отпугнул ее. Злая была у тебя шутка. А такая девушка избегает зла. Ей подавай любовь.
— Любовь? — усмехнулся тот, второй человек в Майраме, его враг номер один. — А что это такое?
— Парень! — возмутилась учительница. — Ты циник. А это нехорошо, — и добавила: — Любовь ни одного человека не обходит. Ни одного… И если тебя обидела одна, ты всех по ней не суди…
— Меня трудно обидеть, — возразил Майрам, подделываясь под итальянского актера.
— В любви и сильный слабым и беззащитным бывает, — парировала она, и гнев затрепетал в ее голосе. — Выходит, ты считаешь, что девушки не бывают искренними? Не способны на большую любовь? А-а, мальчишка! Чего это я тебя стараюсь убедить? — она отвернулась к окну. — Жизнь убедит…
Пусть убедит! Он, Майрам, разве возражает? Пусть жизнь поскорее убедит. Но что-то который уже год убеждает. Вернее, убеждает в другом. Не стоит спорить с учительницей. Что она, старина, знает о сегодняшних девицах? Он обидел девушку? Совсем наоборот — потрафил ее самолюбию, вот, мол, еще один чудик обратил на нее внимание. И девушки, и нравы сейчас совсем другие… И чувства скрытные. Никогда не знаешь, что у девушек за душой. Кажется, что и эта девушка в чулках-сапожках рассердилась. Но, может, только сделала вид? Это раньше Майрам переживал бы, раскаивался, краснел… Сейчас он спокоен. Теперь он знает — это игра. С виду — ангелы, а поглядишь…
Но отчего, как только Майрам увидит такую неземную, в душе трепещет та давнишняя музыка, тот вальс, что кружил ему голову в школе? Отчего охватывает облако чистоты и радости? Будто только что пробил дырочку в скорлупе и прежде, чем выбраться, высунул голову наружу и взглянул на мир: стоит ли вылазить из своего темного и уютного гнездышка. А вокруг солнце ласково щекочет глаза, черемуха отчаянно пьянит запахом, травка манит своей нежной весенней робостью зелени, а рядом воркует мать-наседка… Как тут усидеть в скорлупе?! И ты прешь на этот свет. И плетешь нить своей жизни. И часто делаешь то, чего не хочешь, и хочешь то, до чего не дотянешься…
Нет, я теперь ученый, о любви ни слова не хочу слышать! — решил Майрам и нетерпеливо спросил пассажирку:
— Вам куда?..
Глава вторая
Майрам не успел пересечь ворота автобазы, а из конторы уже высыпали управленцы. Светик-секретарша и та выскочила во двор и проводила машину оценивающим взглядом. Сколько все-таки в АТК бездельников! Кричат много о сокращении штатов, а на поверку — сколько еще терпеливо ждут своей очереди. Дайте Майраму власть на часик — и некому будет торчать в гараже, бросаться стаей к пострадавшим, пялить глаза на разбитые крылья и скошенные на бок кузова. Хоть не появляйся на базе. Да где ж ее, такую покалеченную, залатаешь?! Вмиг Майрам был окружен любопытствующими: они присаживались на корточки, чтоб лучше разглядеть повреждения, мяли пальцами развороченную жесть и молча дожидались, когда таксист им поведает, что и как… Ну ждите, Адате! Как собрались — так и разойдетесь. От него вы ни слова не услышите. Майрам ваше любопытство против вас же и направит. Сколько их! Как разбредутся по боксам, ямам да кабинетам — и не подумаешь, что так велик штат АТК. Сейчас в самый раз объявить субботник, заставить их повкалывать, Чтоб поубавилось у них любопытства.
В ворота одна за другой въехали две машины. Этого еще хватало! Не учел Майрам, что наступает время пересмены. Ему бы часа три переждать где-либо. Так и есть: из машин вывезли Илья и Волкодав и направились в его сторону. Ну, теперь жди подвоха. Подошли, Илья присвистнул, Волкодав показал всем четыре пальца, мол, обойдется ремонт в четыре сотни. Майрам всем видом показывал им, что ему не до бездельников. Вооружившись инструментом, молча отдирал куски жести. Никто не приступал к расспросам: знают по себе, как это раздражающе действует на пострадавших. Но и не расходились, потому как принцип такой. Выдержки Ильи хватило ровно на пять минут. Наверняка прежде чем открыть рот, он заговорщически моргнул толпе…
— Случилось это ранним утром, — начал он, — на загородной трассе. Майрам воззвал к всевышнему, и на дороге не стало встречных машин. Он выжал из бедняжки «Крошки» все, на что она способна. Несся с ветерочком, позабыв о спидометре, на котором стрелка показывала за сто сорок километров. Теперь уже неважно и неизвестно, что отвлекло внимание Майрама: то ли зевнул он, ибо вчера благодаря стараниям известной всем вам блондиночки не выспался, то ли рессора скрипнула недовольно… Но на миг он отвлекся. А когда вновь посмотрел на трассу, то увидел… Что бы вы думали?
— Ишака? — сострил на свой лад Волкодав.
— Для мышки самый страшный зверь — кошка, а для Волкодава — ишак, — отпарировал Илья и продолжил: — Не догадаетесь. Скажу сам: Майрам на трассе увидел встречную «Волгу», а в ней молодуху… Ну и попытался поцеловать на ходу… Так?
Заставили все-таки Майрама поведать, как это случилось. Его рассказ вызвал смех у таксистов.
— Так и уехал собственник? — изумилась толпа.
— Уехал, — печально понурил взгляд Майрам. — Что ему оставалось делать?
Хохот взорвал бы базу, если бы одна энергия могла мгновенно переходить в другую.
— Ой, баламут ты, Майрам! — вытер заслезившиеся глаза ветеран автопарка Сергей Павлович. — Воспользовался, анекдот есть такой…
— И я слыхал, — поддержал его кто-то…
— Хозяин! — предостерегающе шепнул Виктор. — С каким-то незнакомцем. Сюда направляются…
У каждого сразу нашлись срочные дела, Майрам спиной чувствовал, как к яме приближался начальник АТК, а толпа расползалась. Ему стало не по себе не потому, что он боялся Николая Николаевича, а оттого, что опять он доставил ему огорчения в ответ на его многие добрые дела, а Майрам это не забывает. Избежать разговора с Ник Ником еще никому не удавалось, так лучше поскорее отделаться от этого…
Ник Ник подошел, нагнувшись над развороченным боком машины, тихо спросил:
— Как влип?
Ничего другого не оставалось — приходилось отвечать. Майрам поднял голову и увидел рядом с начальником АТК своего пассажира-очкарика. И как он это успел! Оправдываться уже было невозможно. Майрам горестно посмотрел на Стукова:
— Срок подошел…
Начальник АТК молча ждал дальнейших пояснений.
— В среднем по статистике каждый шофер нашего города попадает в аварию через шесть месяцев и… — он нутром чувствовал, как Ник Ник с каждым словом наливался гневом. Начальник АТК не дал Майраму договорить.
— Я тебе выговор! И премиальных лишу! — закричал он и неожиданно сострил, порадовав друзей-товарищей Майрама. — Считай, что тоже по статистике! — и в завершение заявил очкарику: — Видите? Вот он, ваш избранник! Сегодня машину угробил, — что завтра выкинет?..
— И все-таки, — очкастый незнакомец повернулся к Ник. Нику, — закрепите его за мной.
— Стонать будете, — с сомнением покачал головой начальник АТК.
— Мне нужно знать народ, обычаи, психологический склад горцев, — с жаром воскликнул незнакомец, — ход их мыслей, привычки, юмор, жесты… Я должен знать этот край, родивший моего героя Мурата. Все!
— В вашем деле Майрам не помощник, — опять заявил Ник Ник, — легкомысленный он, порхает по жизни…
— Ничего, он знает свой народ, его обычаи… — возразил очкарик и глянул на Майрама. — Покажешь мне горы, аулы, башни пропасти? Познакомишь со своими друзьями, родственниками, настоящими горцами?.. Сможешь свести меня со столетними стариками? — Позабыв о Майраме, он забегал по боксу, размышляя вслух:
— Я знаю каждый шаг в его жизни, но не знаю, откуда это у него. Как душа его оказалась такой бескомпромиссной? — Он поднял ладонь. — Нет, умом я понимаю, допускаю, что многое заложено в нем от рождения, другое — отцом, дедом, окружающими… Но этого недостаточно! Я сам должен побыть там, где он родился, там, где он провел детство, откуда он двинулся в большую жизнь…
Николай Николаевич слушал его с почтительным вниманием. На лицах других было написано изумление и недоумение. Они и не подозревали, как это все важно, какие сложные вопросы вызывает горская жизнь у пришельца… А что Майрам? О чем думал? Он был поражен резкими жестами мужчины, острым взглядом глаз, излучавших сумасшедшие искорки азарта. Он не ожидал от этого человека такой энергии. Его невзрачный рост, при котором животик-барабан казался еще массивнее, большая голова с пролысинами, заграничные очки никак не соответствовали представлению Майрама о деловом и сильном мужчине. Но он так и пылал неукротимым внутренним огнем, обдавал их своими эмоциями, от него веяло волей и целеустремленностью, он готов был снести все и вся на своем пути, лишь бы добраться до этого Мурата и выведать о нем то, что тот сам о себе не знал…
