Петр Смычагин - Тихий гром. Книга четвертая
— Да ладно тебе про руки-то! — зашептал Степка и сам облапил невесту.
— Ой, кто тута? — попятилась она от него.
— Тише! Я это, Степка.
— Чего тебе?
— За Тимофея Рушникова пойдешь?
— По-о… по-ошла бы…
— Пойдешь, я тебя спрашиваю?
— Пойду!
— Как сваты уйдут, выходи на зады — сразу под венец в Бродовскую полетим!
— Да черт их выпроводит! Они до утра, небось, проколготятся тут. И Колька ночевать собирается у нас.
— Э-э, Кольку-то убрать надоть! Это уж твоя забота.
— Ну, вот чего, — решилась на что-то Кланя и потянула Степку за рукав к двери чулана. — Тута вот все мое приданое. Вы его стаскайте пока на зады или увезите, а то тятя ни за что не отдаст потом.
— Лады́. Уходи, а то хватится жених, искать еще пойдет… Э-э, стой, погоди! А братцев твоих, Ипата с Назаром, чегой-то не видать за столом?
— В городу они. Про свадьбу им и не сказывали, чтоб лишнего шуму тут не было.
Юркнула Кланя в избу. А Степка ощупал тут по-хозяйски все вещи да еще две полнехоньких четверти с самогонкой обнаружил — тоже штука необходимая в свадебном деле. У Тимки-то ничего такого и в помине нет. После того во двор к Ваньке вышел — распорядиться.
И Нюрка тут же мелется. Не зря она в опаре когда-то крестилась: такая же осталась бойкая да сметливая. Без лишних вопросов обо всем догадалась и готова была служить новому делу беззаветно. Вовремя сообразил Степка, что услуги этой девчонки пригодятся, потому к ней и обратился:
— Нюра, Нюр, мы сичас отлучимся ненадолго, а ты как-нибудь незаметно вымани всех из двора да вороты на засов запри. Потом на зады выйдешь и там подождешь нас.
— Слышь, Степа, а враз да Ипат с Назаркой дознаются об нашем деле, — сказал Ванька уже за воротами, — беды не миновать!
— Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Не трусь, в городу они, — успокоил друга Степка. — Дуй давай к Тимофею, подымай его да подъезжайте с задов за приданым на его лошади. А как скажешь, что Кланя сама согласилась бежать за его, дак на крыльях он полетит сюда к ей.
— А ты куда?
— К Васе нашему, лошадь попросить. Не на Тимкиной же кляче под венец-то ехать.
У спуска на плотину разбежались они.
Словно за все минувшие муки, за раны тяжкие, за горькую, столь долгую разлуку май семнадцатого года, неспокойный и настороженный для миллионов людей, для Василия Рослова и Катерины засветил красным солнышком, прокатился медовым месяцем. Июнь тоже плыл, как в хорошем, приятном сне.
Натосковались они по родной крестьянской жизни, оттого и работали всласть, и все еще будто не верилось, что не надо ни от кого прятаться. До Палкиных в Бродовскую весть о Катерине донеслась на другой же день после свадьбы. Но ни Захар Иванович, ни Лавруха с фронта еще не вернулись, а Кузька, муженек бывший, не посмел и голоса подать.
Хозяйство молодые объединили с Дарьей, потому и солдатке полегче стало, посветлее. Не считаясь, всякую работу делали сообща. Двор их ожил и без Макара. Письма писал он с фронта редко и обращался в них больше к Василию, о хуторских делах расспрашивал, о фронте рассказывал. В конце апреля в лазарете недолго полежать пришлось.
Степка знал в своей старой избе и во дворе все ходы и выходы, мог без стука открыть все крючки и задвижки, но засовестился. Зачем же так вламываться к спящим людям? Постучал осторожно в крайнее горничное окно. Прислушался. Посмелее вдарил в перекрестье рамы.
— Кто тут? — отмахнув занавеску, спросил Василий.
— Выдь на минутку, Вася! Шибко надо.
— Ты, что ль, Степа?
— Ну, я же! Выходи!
Занавеска опустилась. Пока Василий, накинув шинель и сунув ноги в старые калоши, вышел на крыльцо, Степка, перемахнув невысокий забор, ожидал его тут.
— Чего там стряслось у вас? — тревожно спросил Василий. Он уже слышал о сегодняшнем случае с Леонтием Шлыковым, потому тревога в ночи сразу всколыхнула мысли о казаках: уж не еще ли чего сотворили?
— Да не у нас, Вася. Венчаться Тимофею Рушникову надоть срочно.
— Эт с кем же?
— С Кланькой Чулковой.
— Так у их же свадьба завтра.
— У Тимофея будет свадьба, а у их — нет.
— Ну и у-ухари! — удивился Василий и торопливо зашагал к конюшне. — Выкатывай ходок, сбрую неси!
Степка знал, куда обратиться за помощью: разве же откажет Василий фронтовому товарищу! В четыре руки запрягли они Карашку в корень да еще Рыжку Макарова пристегнули.
— Ходчишко-то не ахти свадебный, да лучшего нету, — посетовал Василий, цепляя третью вожжу.
— Сойдет по воровскому делу.
— А не накостыляют вам сваты? Может, поехать с вами?
— Нет-нет! Сами все сделаем, — уверил Степка, прыгая в ходок.
Василий растворил ворота.
— Ну, пошел, ухарь! Громко-то не ухай да лошадей не загони.
Выехав со двора, Степка повернул на городскую дорогу и остановился. Прислушался: тарахтит за плотиной телега. Едут. Дождался, пока Тимофей с Ванькой на взвоз поднялись, и скомандовал:
— За мной!
Провел он их недалечко по троицкой дороге, после того пустошью к заднему двору подкатились. Нюрка — тут как тут, ждет.
— Ну, чего они там? — спросил Степка, привязывая к пряслу коней.
— Сидят, — коротко ответила Нюрка.
— Во дворе кто есть?
— Всех выманила и калитку заперла.
— Пошли, Ваня! — позвал Степка, перескочив через прясло. — А ты, Тима, тут оставайся, принимать будешь.
Во дворе действительно не было ни души. Юркнули в чулан. Перина, подушки, одеяла, корзинка с нарядами Кланькиными — все на задворки уплыло. Пришлось им раза по три завернуть. Не забыли и четверти с самогонкой, два больших пирога прихватили да блюдо с холодцом огромное.
— Ну, скачи, Тима, — распорядился Степка. — Этот глухой воз пусть тетка Марья сама разгружает, а ты поскорей назад ворачивайся.
Ребята собрались было вернуться во двор, Ванька остановил их.
— Для чего же нам во дворе-то молоться? Вон пущай Нюра пойдет да вызовет ее, как давеча. А мы ее тут — в ходок да и под венец.
— Без Тимки? — засмеялся Степка. — Может, тебя заместо его обвенчаем?
— Ну подождем его.
— Не то́, — усомнился Степка, закуривая. — А Колька через четверть часа хватится — вот тебе и погоня! До церкви доехать не успеем — лошади-то у их вон какие резвые!
— Подождать, пока жених домой уйдет, — предложила Нюрка.
— Да ночевать он тут прилаживается, Кланя мне сказывала.
— Как это — ночевать? Нешто можно такое до венца!
— А ты вот пойди да прикажи ему.
— Пойду и прикажу! А вы рты-то не разевайте тута. Что б все наготове было!
До страсти любила командовать Нюрка, но и дело сделать могла, коли взялась. Ни перед чем не остановится.
Покурили ребята от простой поры. Засомневался Степка — это ведь не теленочка со двора вывести: заупрямится жених, либо сердцем подвох почует — и вертись возле него. Ванька не утерпел, на разведку пошел. Но не успел Степка в ходке устроиться и новую цигарку скрутить, как вернулся «разведчик» и с одышкой доложил:
— Пошли!
— Кто?
— Жених с невестой, и Нюрка с ними увязалась. Да еще приказывает Кольке, учит его, с какой стороны под ручку взять да как руку держать, как голову нести… Пойдем, к тому углу, глянем, как они по дороге к плотине пойдут.
— Эх ты! — хватился Степка. — А враз да они с Тимофеем-то и встренутся.
— Ну и что? Кому же ночью ходить заказано!
Яркая луна приподнялась к тому времени. Дорога, плотина, избы за прудом — все как на ладони. Ребятишки, девчата по домам, видать, разбежались — всего двое провожатых у Кольки.
— Гляди-ка ты, — ткнул Степка друга под бок, — платье на ей подвенечное и фата. А ведь ко мне-то выходила она в простом платье. Ну и Ню-урка! Все предусмотрела.
— Хитрющая она у вас, как бабка Пигаска. И где она слов-то столько берет, гляди — не умолкает. Я бы женился на такой, да молода еще…
— Стой! Вон по той стороне бежит ктой-то. Не Тимофей ли?
Именно он это и был, но, заметив свою лебедушку еще до спуска на плотину, проскользнул в рословский палисадник и укрылся где-то в нем.
— Может, нам подъехать поближе туда да там ее и схватить, как от Кестеров они отойдут? — плановал Ванька.
— Погоди, Тимофей сичас подойдет и вместе помозгуем… Знаешь, как один мужик воз клал да торопился: фик-фок на один бок — и свалился.
Степке не хотелось ехать на ту сторону, потому как там и на Кольку нарваться можно: вдруг да не сразу спать завалится, — и дальше раза в полтора будет, ежели не возвращаться сюда и ехать кружным путем, Тимофей, подошедши, к тому же склонился: по прямой надо ехать. И не по улице выезжать, а по данинской дороге, пустырем проскочить на выезд в Бродовскую.
— Бегут! — вскрикнул Ванька. — Вон, Тима, мимо вашей избы несутся.
