Анатолий Рыбин - Люди в погонах
Перед рассветом Мельникова поднял с постели продолжительный звонок телефона. Дежурный офицер сообщил, что в полку объявлена тревога и что комбатам приказано немедленно явиться к полковнику. «Похоже, затор получился на железной дороге», — подумал Мельников, натягивая шаровары и ловя ногами голенища сапог.
Жогин встречал офицеров, стоя посередине кабинета. Шинель на нем была туго затянута ремнями, отчего полная фигура его казалась довольно стройной. Глаза молодцевато поблескивали.
Мельников уже давно приметил особенность Жогина приобретать необыкновенную воинственность в моменты строевых смотров, на торжественных собраниях и даже при обычных встречах с проходившими в строю подразделениями.
Полковник поглядел на часы, недовольно покачал головой:
— Долго собираемся, товарищи, очень долго. С женами, что ли, расстаться не можете?
Появился Шатров с полевыми картами, ро́здал офицерам. Одну расстелил на столе, отыскал отмеченные красным карандашом пункты и доложил командиру:
— Все готово, товарищ полковник.
Жогин окинул взглядом присутствующих, произнес строгим торжественным тоном:
— Получен приказ! — Он сделал паузу, проверяя, как его слушают, и продолжал: — Буран перерезал дороги. Обстановка на некоторых скотоводческих базах района тяжелая. Скот гибнет. Нужны корма. Об этом уже знает правительство. В степь направлены эшелоны с сеном и жмыхами. Приказано бросить на борьбу со стихией усиленный батальон. Я решил послать первый.
Жогин посмотрел на стоявшего в трех шагах Мельникова. Комбат вытянулся, коротко ответил:
— Слушаюсь.
— Ну вот, учел вашу связь с местным населением. Теперь можете развернуться.
Полковник взял карандаш, подошел к развернутой на столе карте и стал объяснять:
— К пятнадцати ноль-ноль быть в районе железнодорожной станций Степная, разгрузить поданные туда эшелоны и доставить груз на животноводческие базы совхоза «Знамя коммунизма», колхозов «Маяк» и «Красный богатырь». Базы расположены в следующих пунктах...
Мельников смотрел на свою карту, отмечая названные командиром пункты. После каждой такой отметки он сразу же подсчитывал расстояние до нее от железнодорожной станции. Оценивал дороги. Они проходили по холмам и балкам. В балках синела тоненькая змейка реки. В зимнюю или в летнюю пору эту речку можно было бы не считать препятствием. А сейчас после продолжительной весенней оттепели она могла быть опасной.
— Теперь о средствах усиления, — продолжал Жогин, отойдя от карты. — Батальону придаются десять артиллерийских тягачей с экипажами и четыре танка.
Мельников сделал пометку на полях карты.
— Выступать из городка, — продолжал Жогин, — в десять ноль-ноль. Хочу предупредить, чтобы другие батальоны были в полной боевой готовности. Возможно, их тоже придется поднимать.
Мельников вышел на улицу. Поджидавший «газик» был похож на большой ком снега. Джабаев, заметив командира, проворно открыл дверцу кабины, включил мотор.
До батальона ехали медленно. Колеса буксовали в сугробах. Мельникову казалось, что «газик» не едет, а плывет, тихо покачиваясь на волнах. Джабаев ворчал:
— Нет весны, пропала весна, товарищ подполковник.
— Весна что, скот пропадает, — сказал Мельников. — Сейчас выступать будем на выручку. Готовьтесь, Джабаев. Только не на «газике», а на тягаче. За радиста будете. Поняли?
В казарме все уже были на ногах. Мельников созвал командиров рот, поставил перед ними задачу, дал необходимые распоряжения. Оставшись с Нечаевым и Степшиным, предупредил:
— Дело очень ответственное. Надо, чтобы люди поняли это.
— Может, коммунистов собрать? — опросил Нечаев.
— Собрать не успеем. А поговорить с коммунистами надо непременно.
В дверях показалось смуглое худощавое лицо Мирзояна. Сверкнув быстрыми глазами и показав ровные белые зубы, сержант громко доложил:
— Товарищ подполковник, тут со мной пятнадцать агитаторов. Разрешите получить указания?
— Вот орлы! — удивился Мельников. — Ну, заходите быстрее!
Нечаев поднялся со стула, надел шапку, сказал:
— А я пойду в роты.
— Хорошо, — кивнул ему комбат и повернулся к Степшину. — Вы тоже идите к парку. Проследите, чтобы вся приданная нам техника была в порядке. Если обнаружите какую неисправность, докладывайте немедленно.
Офицеры ушли. Комнату комбата заполнили комсомольцы. Они уже были в полушубках и шапках. Мельников поднялся из-за стола, пригладил упавшие на лоб колечки волос и внимательно поглядел в лица собравшихся.
— Ну что ж, товарищи. Беседа будет короткой. Поэтому садиться не приглашаю. Батальону приказано спасать скот. Задачу подробно объяснят вам в ротах. Хочу, чтобы вы поняли: перед нами суровый и коварный врат — буран. Борьба с ним будет жестокой. Нужны сила, сноровка, смелость, хитрость. Словом, все, что требуется в настоящем бою. И главное, чтобы не было ни одного обмороженного. По выполнению этого задания командование будет судить о нашей боевой готовности. Прошу убедить в этом товарищей. Вопросы есть?
— Нет, — послышалось сразу несколько голосов.
— Тогда желаю успеха.
Когда комната опустела, Мельников посмотрел на Мирзояна, который все еще топтался у двери.
— Как чувствуете себя, король юга?
— Хорошо чувствую. Немного холодно, товарищ подполковник.
— Это верно. Погодка не то, что в Ереване. Ну, ничего не поделаешь, воевать надо и воевать хорошо.
— Конечно, хорошо. Пусть душа вымерзнет, а приказ выполним!
— Как же без души выполним? — спросил Мельников, — Не получится. Надо с душой воевать и не с холодной, а с горячей.
Мирзоян улыбнулся.
— Вот что, — сказал комбат. — Я уже объяснил: мы должны организовать дело так, чтобы ни одного обмороженного не было. Нужна взаимная выручка. Понимаете?
— Понимаю, товарищ подполковник. Сам замерзай, а товарища выручай.
— Нет, Мирзоян: и сам не замерзай, и товарища выручай. Понял?
— Все понял. — Он поправил пояс, надел шапку и вышел из комнаты.
За тридцать минут до выступления батальона, когда и люди и техника были уже в полной готовности. Мельников заехал на квартиру, чтобы оставить чемодан. С собой он взял лишь запасную пару теплого белья да меховые рукавицы. Едва успел сложить эти вещи в полевую сумку, как в дверь постучали. Зашла Ольга Борисовна, залепленная снегом, раскрасневшаяся.
— Извините, Сергей Иванович, — заговорила она, смущаясь. — Не ждали? Я к вам за журналами. Может, без вас спросит кто, а других экземпляров нет.
— Да, да, — вспомнил Мельников, — а я ведь совсем забыл. Так бы и уехал. Виноват. — Он подошел к столу и сложил журналы в стопку. — Вот они, пожалуйста.
— Разрешите во что-нибудь упаковать, — попросила Ольга Борисовна и, положив на стол захваченный из дома библиотечный томик пушкинских стихов, стала завертывать журналы в газету. Завернув, посмотрела на Мельникова, вздохнула:
— Ну, куда вы собрались в такую страшную завируху, Сергей Иванович? Хоть бы оделись потеплее...
При последних словах она легонько прикоснулась к руке Мельникова. Он стоял и не знал, что ответить. Ольга Борисовна опустила ресницы, но тут же, словно очнулась, взяла под мышку журналы.
— Простите, что задержала. Пойду.
— Зачем же пешком? — остановил ее Мельников. — Я подвезу вас до самого клуба. Все равно по пути.
И они вместе вышли на улицу.
3
Артиллерийский тягач с прицепом, груженным тюками спрессованного сена, медленно полз по степи, рассекая бронированным носом бешеные вихри бурана. След от ушедшего вперед снегопаха местами уже перехватывали змеистые наносы, и Мельников, покачиваясь рядом с водителем, все больше беспокоился за растянувшуюся позади колонну бронетранспортеров. Он повернул голову к сидящему у радиостанции Джабаеву, спросил:
— Как там «Береза» движется? Никто не отстал?
— Так точно, движется, хорошо движется, — ответил Джабаев, поеживаясь от холода. — Малость дорогу теряют, товарищ подполковник.
— Это плохо. Передайте старшему лейтенанту Крайнову, чтобы сократил дистанцию между машинами и о каждом случае задержки докладывал мне немедленно.
Внешне Мельников старался казаться спокойным, но в душе волновался. С того момента, как у железнодорожной станции батальон разделился на три колонны и каждая пошла своим особым маршрутом, комбат сразу почувствовал, будто схватили его за руки и потянули в разные стороны. И теперь в дороге это чувство не пропадало, а усиливалось, делалось еще острее.
Поглядывая на карту, Мельников старался представить, как движутся колонны: левая, которую ведет Степшин, и правая, где находятся Буянов и Нечаев. «Обе эти колонны уже на подступах к речке — самому трудному участку пути, — мысленно рассуждал Мельников. — Скоро начнется переправа. Хорошо, если удастся преодолеть речушку с ходу. А вдруг много воды? А вдруг... — Он поджал губы. — Еще разведчики что-то медленно действуют. Ни на одном направлении до сих пор не достигли водного рубежа. А ведь пора».
