Разорванный круг - Владимир Федорович Попов
Вошел Кузин, поздоровался, настороженно взглянул на Брянцева.
— Ты почему, Юлий Фомич, не занимаешься их антистарителем? — напрямик спросил его Честноков.
— И не буду заниматься, — категорически заявил Кузин. — Разве здравомыслящие люди поступают так? Мы вот не утаиваем, что делаем, как делаем, а они? Продают кота в мешке. Прислали полтонны какой-то муры — и извольте вести с нею опыты. А что это такое? С чем ее едят? Спросил Целина, что за снадобье, — темнит. Секрет, видите ли, государственная тайна. Ну и пусть услаждает себя секретами, как Плюшкин скарбом.
— Поганец, — вырвалось у Брянцева.
— Кто? — сразу взъерошился Честноков.
— Целин, конечно. Ничего себе, удружил.
— Э, нет, он не поганец! — возразил Честноков. — Я до сих пор с благодарностью его вспоминаю. На Ленинградском шинном прямо-таки спас нас, когда предложил изготовлять шины на барабане. Шутка ли, в шесть раз больше стал делать шин сборщик. Человек он, что там говорить, неорганизованный, суетливый, горластый к тому же, но голова у него…
— Голова завидная, — подтвердил Брянцев. — Генератор идей. А нервишки подводят… Все боится, как бы не обворовали. И не удивительно — бывает такое у нас, что греха таить, сколько угодно бывает.
— Бывает, — согласился Кузин и добавил хвастливо: — Только нас ему опасаться нечего. Воруют те, у кого своих идей нет. А у нас, слава всевышнему, избыток, можем на сторону отпускать.
— Но, но… — осадил его Честноков.
— К чему относится это «но, но»? — полюбопытствовал Брянцев, пользуясь благорасположением Честнокова. — К избытку идей или к отпуску на сторону?
— К скромности. Все же антистарителем, Юлий Фомич, займись. Потребуй, чтоб выслали точный анализ, если только антистаритель еще не состарился, и шуруй. Надо помочь Брянцеву определиться. Он помогает нам воевать за наши шины, мы тоже должны ему посодействовать. А уж мнение двух заводов никакой институт не опрокинет. Испытания как-никак не в пробирках ведем, а на стендах и на дорогах. Долговечность резины — одна из наиважнейших народнохозяйственных задач. Тут не только освобождением от импорта пахнет, но и возможностью экспорта. Валюта не из дома, а в дом. И немалая. Миллионы потянет. — Повернулся к Брянцеву. — А ты все-таки, чертяка, отчаяка. Вот эта твоя отчаянность и подкупает меня. Иначе на порог не пустил бы. Двух лучших сборщиков уворовал!.. Эх-эх!.. Завод смотреть будешь?
— Естественно.
— Посмотри, посмотри. Не узнаешь. В новые цеха непременно зайди. Станки какие! Гиганты! И на испытательную загляни. Нет такой второй в стране. Даже ни в одном институте нет. Да, кстати, скажи откровенно: вы свой общественный институт не от бедности организовали? У вас и лаборатория слабее нашей, и конструкторские отделы не на высоте. У нас их целых три, во! Один специально по новым шинам.
— Не от бедности, Владимир Петрович, а от богатства. От духовного богатства людей. Мы, руководители, чем подчас грешим? Берем только то, что нам приносят. Готовенькое. Как в свое время в скупочном магазине на приисках. Самородки принимали. А золотоносную жилу разрабатывать нужно. Крупица к крупице — получается неизмеримо больше, чем любой самородок.
— Могу идти, Владимир Петрович? — нетерпеливо спросил Кузин, хорошо знавший, что возражать директору можно только до получения распоряжения. Получив, оставалось одно: выполнить.
— Я вот о чем хочу попросить вас, Юлий Фомич, — обратился к Кузину Брянцев. — Преодолейте свою антипатию к автору антистарителя. Предвзятость всегда плохо сказывается на результатах экспериментов.
— Да, да, смотри мне! — предупредил Честноков. — Проверь скрупулезнейше и приступай немедленно.
В кабинет кто-то вошел, и лицо Честнокова сразу просияло.
Брянцев обернулся, заинтересовавшись, кому так обрадовался директор, и увидел Пелегина, сотрудника ЦНИИшина. Это он, Пелегин, создал целую серию остроумнейших сборочных станков и неоднократно огорошивал заводы-изготовители тем, что вносил в конструкции бесконечные улучшения.
— Хорошо живешь, Владимир Петрович! — полыхнул глазами Брянцев. — Один ученый из двери, другой — в дверь. Вот ко мне никого не заманишь.
— Неправда ваша, Алексей Алексеевич, — Пелегин укоризненно глянул из-под очков. — Недавно Чалышева у вас была, вот и я прямо из Сибирска.
— Да ну?! Что новенького на заводе? — поинтересовался Брянцев, хотя этой ночью перед самым отъездом разговаривал с Бушуевым.
— Что? Шины делают, — пошутил Пелегин, поняв необязательность ответа по существу. — Достал из портфеля пачку эскизов. — Ваши исследователи внесли в конструкцию моего последнего станка уйму корректив. И есть очень существенные.
Честноков подошел к Пелегину, положил руку ему на плечо и обратился к Брянцеву.
— Знаешь, Алексей, чем мне мужик этот нравится? Он бог в своей области, но бога из себя не строит. Дельную поправку не только без амбиции, даже с радостью принимает. Наши ему тоже как-то ворох замечаний набросали. Не все, разумеется, он принял, но многое. Другой… Попробуй заикнись, что в конструкции или в рецепте что-то не так. Мама родная! До небес взовьется! Ущемление самолюбия, обиды. Не рад будешь. Кстати, не только ученые этим грешны. Скажи, например, тебе, что не так завод ведешь…
— А тебе? — прищурился Брянцев.
— Да все мы одним миром мазаны, — сквозь усмешку ответил Честноков.
— Я бы на вашем месте, Алексей Алексеевич, на завод не торопился, — доверительно заговорил Пелегин, отводя Брянцева к окну. — Жена Кристича обезумела от неизвестности, и ваш зам Карыгин умудрился заверить ее, да и других, что директор не вернется до тех пор, пока не установит, где он и что с ним.
— Вот это удружил… Я что, Шерлок Холмс? Там вся милиция поставлена на ноги. Уж если они не установят…
Вошла секретарша.
— Владимир Петрович, тренер «Шинника» просит принять.
Пелегин и Брянцев переглянулись. Они хорошо знали, каким патриотом заводской футбольной команды был Честноков, как болезненно переносил ее поражения («Шинник» накануне как раз проиграл), и решили ретироваться.
— Мы походим по заводу, — предупредил Брянцев.
— Извольте, — с готовностью ответил Честноков. — Только уговор: не вздумай переманивать моих ребят. Иначе больше на глаза не показывайся.
Брянцев ходил из пролета в пролет, из корпуса в корпус, сожалея, что у него мало времени. Засесть бы тут недельки на две — сколько интересного можно было бы позаимствовать. Положение нынче таково, что, если сами заводчане не подсмотрят что-либо на стороне да не внедрят у себя, никто им в этом не посодействует. Обмен передовым опытом, по существу, пущен на самотек и всецело зависит от инициативы на месте. Кто хочет — тот ищет, кто не хочет — лапу сосет. Бюллетени технической информации выходят с таким опозданием, что многие новшества устаревают прежде, чем о них сообщат.
Вот опять у сборочного станка чисто
