Течет река Эльба - Алексей Филиппович Киреев
— В Кроткова?
— Да.
— Так я ж его знаю, баламута. Кругленький, толстенький, с трубочкой Мефистофеля?
— С трубочкой, говорит.
— Ты не видела?
— Нет, Катрин рассказывала.
— Интересный человек, Сашка. Забавный.
— Она всего один раз его видела. С первого взгляда покорил. Вот бывает же так.
— Сашка — человек с чудинкой.
— Что такое чудинка?
— Ну, смешной он какой-то.
— Катрин сказала, нет здесь Сашки. Домой уехал.
— Уехал, уехал, она правду сказала. Он хотел уехать, потому-то разные штучки и выкидывал. Хороший он фотокорреспондент. Его из газеты не отпускали. Тогда купил Кротков скрипку, говорит, в детстве на ней учился играть. Но, конечно, позабыл все — ученье не впрок пошло. Купил и давай разучивать мелодии Шопена. Учил все это втайне у себя в лаборатории.
— Так что же здесь плохого? — не поняла Бригитта. — Музыка делает человека чище, прекраснее.
— Слушай дальше, — сказал Прохор. — Домик, в котором жил Кротков, был рядом с домом его редактора. Сашка жил на втором этаже, комната с балкончиком. Ну вот. Выйдет, бывало, Кротков на балкончик этак часиков в двенадцать, а то и в час ночи, настроит свою скрипку и давай наигрывать траурные шопеновские мелодии. Надрывно рыдает скрипка в ночной тиши, за душу хватает. Просыпаются люди от этого плача, прислушиваются: не случилось ли что? Потом разберутся, в чем дело, крикнут Сашке: прекрати, мол, чудачить.
— Оригинал! — сказала Бригитта.
— Больше всего, конечно, редактору доставалось от Сашки-скрипача. Окна-то напротив. Заведет Кротков мелодию — волосы дыбом встают.
— Для чего же он так? — удивилась Бригитта.
— Домой хотелось уехать Сашке. Циркач же он. Артист!
— Где же Сашка сейчас?
— В Калинине. Есть город такой у нас на Волге. Сашка там родился, вырос, его тянуло туда. Говорят, в редакции газеты фотокорреспондентом работает, а может, и циркачом.
— Надо сказать Катрин, письмо пошлет.
— Нужно ли? Пусть не тревожат друг другу сердце.
Прохор предложил Бригитте сесть в трамвай. Остаток пути они молча разглядывали город из окна вагона...
В зоопарке народу было много. Люди толпились возле обезьянника, в котором в клетках были различные породы обезьян: от смешных, корчащих рожицы мартышек до степенных, почти в человеческий рост, горилл. Особенно забавны оказались мартышки, они сидели на ветвях деревьев, вскакивали на трапеции, раскачивались на них и ловко выделывали самые неожиданные, головокружительные упражнения. Одна мартышка нашла невесть где кусочек зеркала и так забавлялась им, что, кажется, позабыла обо всем на свете. Служительница хотела отобрать зеркальце, но мартышка так свирепо взглянула на нее, что пришлось выйти из клетки.
Потом Бригитта и Прохор направились в глубь зоопарка. Остановились возле большого манежа. Здесь должен был начаться аттракцион, и, говорят, необычный, интересный. Немецкого зрителя на мелочах не купишь. Ему подавай остренькое, с перчиком. Если канатоходцы — так без страховки, если клоунада, то с самыми настоящими пинками и пощечинами, если воздушные гимнасты, — значит, под самым куполом и без сетки.
Из ворот слоновника верхом на слоне выехал погонщик. Несмотря на жару, он был в фетровой шляпе, в черной, похожей на халат мантии, с белым шарфом на шее. Он торжественно поднял руку, приветствуя зрителей, а зрители приветствовали его: очевидно, многие не впервой видят этого человека.
Погонщик похлопал слона Дика по ушам, он послушно изогнул хобот. Хозяин оперся на него, легко спрыгнул на землю, бросил в пасть Дику несколько кусочков сахару. Хлыстом он загнал слона на деревянный круг, заставил поклониться зрителям. Потом Дик взобрался на подставку, сделал стойку на задних, а затем на передних ногах, соскочил с подставки, грузно опустился на толстый, жирный зад.
Погонщик приблизился к слону. Тот неожиданно для всех выпустил из хобота мощную струю воды и окатил хозяина. Погонщик метнулся в сторону, зажал лицо руками, а зрители в ответ на шутку заразительно хохотали.
Немец, стоявший возле Бригитты и Прохора, сказал:
— Это пустяки, самое интересное впереди.
Погонщик снова хлыстом загнал Дика на деревянный круг, подошел к слону и обеими руками ухватился за хобот. Дик, попеременно переступая ногами, начал кружиться, и висевший на хоботе человек описывал дугу — раз, другой, третий. Вдруг слон, словно рассердившись, резко взмахнул хоботом, и погонщик, будто песчинка, отлетел в сторону. Сделав в воздухе сальто, он встал на ноги и захлопал в ладоши.
— Да это же цирк, — сказал Прохор. — Хорошо придумано!
— Цирк не цирк, а забава неплохая, — ответила Бригитта, прижимаясь к его плечу.
— И заключительный трюк, — объявил погонщик. — Кто хочет положить Дику в пасть свою голову? — обратился он к публике. — Даю тому тысячу марок. Вот они. — Погонщик пошел по кругу, вызывая желающего на манеж.
— Хоть миллион обещай — никто не рискнет, — сказала Бригитта и еще плотнее прижалась к Прохору. — Страшно!
— Пугает, — согласился с ней Новиков. — Кто ж пойдет на такое! Да и сам он вряд ли отважится.
— Значит, нет охотников? — спросил погонщик. — Тогда я тысячу марок кладу в свой карман. — Он поднял полу черной мантии, достал кошелек и сунул в него деньги. Похлопав бичом, он загнал Дика на помост, открыл слону пасть, бросил в нее сахар. Погладив Дика по шее, погонщик напялил на голову шляпу и сунул в пасть слону свою голову. Дик крепко стиснул хозяина за шею и закрутил в карусели.
— Что он делает?! — воскликнула Бригитта. — Оторвет голову!
— Не первый раз, — сказал немец-сосед. — Считайте, сколько оборотов сделает.
Прохор начал считать.
— Раз, два, три...
— До этого два раза обернулся.
— Шесть, семь... десять...
— Задохнется человек, ей-ей, задохнется, — сказала Бригитта.
— На рекорд пошел, — сказал немец.
Погонщик хлопнул над хоботом руками. Дик остановился, открыл пасть. Хозяин как ни в чем не бывало вынул из нее голову, закричал:
— Кто еще хочет попробовать, выходи! — Погонщик сдернул с головы шляпу, поклонился публике. Бригитта заметила, что из его уха течет
