Анатолий Рыбин - Люди в погонах
— Слушаюсь.
Жогин встал и вышел из-за стола.
— Значит, все. Желаю успеха.
Оставшись один, он довольно потер руки. У него не было сомнений в том, что подготовка к совещанию собьет спесь с замполита, заставит его и некоторых других офицеров вроде Мельникова понять, что армейская дисциплина не терпит никаких вольностей, что хозяин в полку один — командир.
Жогин еще раз потер ладони и подошел к окну. На подернутых морозцем стеклах играло солнце. Мелкие кристаллики льда сверкали и переливались словно жемчуг. А вверху, у деревянного переплета рамы, уже синела небольшая проталинка. В ней, как в круглой линзе, виднелись голые ветви тополя и кусочек чистого неба. Все это предвещало близкое тепло и веселое журчание ручьев.
Полковник даже вздохнул от наплыва чувств. Он повернулся к телефону и позвонил на квартиру. Трубку взял Григорий:
— Домовничаешь? — спросил его Павел Афанасьевич. — Ну, ну, бездельничай, только не забывай физзарядку. Что? Забыл? Вот это хуже. А мать что делает, обед готовит? Правильно. Скажи, что я приеду в двенадцать. А физзарядкой займись, не то разбухнешь вроде меня. Очень красиво получится. Займись, займись, не пререкайся, ведь у меня, кроме полковничьих, отцовские права есть.
3
Совещание проходило в просторном кабинете Павлова. Командиры полков, их заместители и начальники штабов сидели за длинным столом. Генерал, как всегда, говорил стоя. Его простые, свободные движения и мягкий голос как-то не подходили к высокой, строго подтянутой фигуре и прямому взгляду широко открытых глаз. Говорил он не спеша, время от времени заглядывая в лежащую на столе записную книжку.
Три дня назад Павлов был на Военном совете округа, где обсуждался вопрос об усилении в войсках индивидуальной работы. Теперь он информировал об этом присутствующих.
Жогин сидел в самом конце стола. Слушая комдива, он соображал, где бы лучше разместить листы ватмана с цифрами и диаграммами. Ему хотелось, чтобы они выглядели солидно и внушительно. Прежний комдив любил и ценил подобное оформление докладов. На одном из совещаний он даже поставил Жогина в пример: «Учитесь, товарищи, командирской культуре и умелому показу того, что сделано».
Закончив информацию и ответив на вопросы офицеров, Павлов предоставил слово Жогину. Тот резко поднялся и, поджимая выпирающий живот, вытянулся.
— Разрешите, товарищ генерал, развесить документы?
Павлов кивнул:
— Да, да, пожалуйста.
Диаграммы были у Шатрова. Он встал и проворно прикрепил их к стене заранее приготовленными кнопками. Присутствующие повернулись. Возбужденный всеобщим вниманием, Жогин приступил к докладу.
— Я буду говорить, товарищ генерал, языком цифр и диаграмм.
Павлов слушал его вначале спокойно, лишь изредка задавал вопросы. Потом воспользовался небольшой паузой, сказал тоном советчика:
— Вы, товарищ полковник, только общие цифры приводите. Нельзя ли привести конкретные факты из практики воспитательной работы?
— Можно, — с готовностью ответил Жогин. — Все по порядку скажу.
Павлов пожал плечами и еще минут пять терпеливо выслушивал докладчика. Наконец он поднялся со стула, сказал:
— Прошу вас, полковник, оставьте диаграммы и, цифры. Мы только зря тратим дорогое время.
— Хорошо, перехожу конкретно к первому батальону. — Жогин опустил руки, выпрямился. — Я уже сказал, что дисциплина и боевая готовность подразделений здесь, как и раньше, не вызывают сомнений. Солдаты и офицеры каждую минуту готовы к выполнению любой боевой задачи. Как и в других батальонах, в первом нам удалось заставить людей учиться водить машины, овладевать всем имеющимся в ротах оружием, что обеспечивает взаимозаменяемость бойцов в бою. Но при этом... — Полковник вздохнул и тяжело подвигал бровями. — При этом нельзя умолчать и о тех известных вам, товарищ генерал, неприятностях, которые были допущены лично подполковником Мельниковым. Состояние дел изучал мой заместитель специально.
Жогин раскрыл перед собой рапорт Сердюка и стал зачитывать его. Моментами он останавливался, чтобы лучше объяснить тот или иной факт, доказать вредность самовольных действий комбата. Когда он коснулся охоты на волков, начальник политотдела полковник Тарасов перебил его:
— Позвольте, вы во всем обвиняете комбата. Но ведь, как теперь выяснилось, Груздев и раньше совершал самовольные отлучки.
— Да, — глухо пробасил Жогин, — были два случая, К сожалению, я не знал о них.
— Очень плохо.
— Людей не изучаете, — заметил Павлов. — Иначе как же расценивать?
Жогину стало жарко. Мысли спутались. Переборов себя, он сказал:
— Оправдываться не буду, товарищ генерал, но обязан доложить, что раньше в первом батальоне таких безобразий, как сейчас, не было.
— Чего же вы жалуетесь? — удивился Павлов. — Выправляйте положение. Опыта у вас достаточно.
— Не в опыте дело, товарищ генерал.
— А в чем же?
— О комбате надо подумать. Ведет он себя чрезвычайно вольно, безответственно. Было бы все-таки разумно поставить вопрос...
— Нет у нас для этого оснований, — твердо сказал комдив. — Нельзя же целиком принимать ваши обвинения. И вообще, мне кажется, вы слишком увлеклись недостатками комбата. Мы уже говорили об этом. Посмотрите на него с другой стороны. Может, увидите что-нибудь светлое. Кстати, вы знакомы с тем, что он пишет?
Жогин ответил отрицательно:
— Я же вам, товарищ генерал, докладывал, что из Москвы человек приезжал, читал...
— Что там из Москвы? Самим почитать нужно. Комбат ведь он ваш, вместе работаете. Ну, а с докладом о действиях войск в современных условиях или об иностранных армиях он хоть раз выступил перед офицерами полка? — продолжал допытываться Павлов.
Григоренко подсказал:
— Через два дня Мельников будет выступать в клубе.
— Это уже хорошо. — Павлов снова повернулся к Жогину. — Простите, полковник, у меня к вам еще один вопрос. Что вы лично делаете, чтобы Мельников быстрее закончил свою работу над книгой?
Жогин плохо понимал комдива.
— Извините, товарищ генерал, — сдержанно сказал он. — Ведь я готовил материал по вопросу о состоянии дисциплины в толку...
— Вот, вот, — покачал головой Павлов. — Человек — одно, дисциплина — другое. Буду откровенным, полковник. Ваш доклад не раскрывает положения с дисциплиной в полку. За диаграммами вы не видите человека. Так и Крайнова проглядели.
Жогин нервно поджал губы, на лбу выступила испарина. «Слишком резко получилось, — подумал он. — Нельзя было так круто говорить о Мельникове. И еще эти вопросы генерала. Ну как я не уловил сразу их тона? Вот голова!»
Доклады других командиров Жогин слушал плохо. Все время его давила обида. Ведь столько готовился — и впустую. А главное, выводы какие: «Доклад не раскрывает положения с дисциплиной в полку». Ну ничего, теперь Жогин будет умнее.
* * *Утром полковник вызвал к себе офицеров штаба. Негромко, но с обычной твердостью сказал:
— Вот что, товарищи. Приказываю с сегодняшнего дня меньше сидеть за столами, а больше находиться в подразделениях с личным составом. Начальнику штаба распределить, кто куда идет, поставить задачу. О случаях невыполнения докладывать мне. — Он помолчал, обвел, присутствующих долгим взглядом и добавил: — Думаю, что объяснять не требуется. На совещании вчера были, требования комдива об индивидуальной работе знаете.
Григоренко при офицерах ничего не сказал полковнику, а когда остался с ним наедине, заметил:
— Зря вы такую торопливость проявляете. Это ведь не траншея, которую можно захватить штурмом.
— А вы что же, предлагаете прохлаждаться? — спросил Жогин.
— Зачем прохлаждаться? Я за то, чтобы идти в подразделения. Но чтобы не сводить все это к обычным проверкам и встряскам.
— Значит, ходить и наблюдать, — усмехнулся Жогин. — Ласковыми разговорчиками заниматься, как в первом батальоне с Груздевым. Так по-вашему?
— По-моему, нужно добиться, чтобы в ротах поняли смысл индивидуальной работы, — объяснил свою мысль Григоренко. — Чтобы люди увидели какие-то примеры. А у нас есть они, в том же первом батальоне.
— Ну вот и показывайте примеры, не возражаю, — сказал Жогин уступчиво. — Это по вашей линии. А сейчас... — Он выпрямился и резко опустил руку на стол. — По батальонам!
Жогин вышел из штаба. После серьезных беспокойств и переживаний мысли его входили в обычную колею. Ноги двигались легко и быстро.
Впереди показались два солдата с катушками телефонного провода за плечами. Они шли, проваливаясь по колено в сугробы. Жогин остановился, крикнул:
— Ко мне!
Солдаты приблизились.
— Куда идете? Где командир?
Тот солдат, что стоял ближе, начал торопливо докладывать, а второй поправлял сбитую набок шапку.
— Вы долго будете возиться? — спросил Жогин. — А ну, встаньте как надо!
Солдаты вытянулись, подняли головы.
