Хозяйка леса - Вера Федоровна Бабич
— Посмотрите, профессор. — Анастасия Васильевна положила на стол руки. На ладонях у основания пальцев бугорками желтели мозоли, кожа от черенка мотыги и лесной земли задубела и потрескалась. — Такие руки, профессор, у всех людей лесничества. Сеем новый лес под мотыгу, косой скашиваем побеги осины, чтобы не заглушали всходы, не жалеем ни рук, ни спины, ни времени, а много ли успеваем? Капля в море. А что нам делать? Ждать машин? Надеяться на авиацию? Все это в будущем, а время не ждет. Мы не имеем права терять годы: дерево растет медленно.
Анастасия Васильевна поправила свою косынку. Коронатов невольно проследил взглядом за движениями ее рук. Он в первый раз в жизни столкнулся с таким собеседником, которому не знает, что отвечать. Она права: время не ждет. Но он не может сказать ей: завтра к вам прилетят самолеты. Он только ученый, он пишет научные труды, ну а претворять в жизнь его теорию должен кто-то другой. И все-таки какая несуразность. Двадцатый век — век атомной энергии и реактивных самолетов и… мотыга! И эти мозоли на руках… Эта не очень молодая женщина в поношенной жакетке держится с достоинством, она не жалуется, она требует от него ответа, она пришла из леса в научное учреждение как делегатка от всей армии лесоводов. Им нужна помощь, реальная, осязаемая. Как объяснить ей, что институт ведет научно-исследовательскую работу, а министерство решает практические вопросы? Он — ученый, его область — наука.
Анастасия Васильевна заговорила, не дожидаясь его слова.
— Мы работаем и как будто добросовестно выполняем свои обязанности. Но мы, практики, чувствуем, что делаем мало. Мы должники перед лесом. Наша совесть требует: «Товарищи лесоводы, работайте лучше. Почему вы не добиваетесь, чтобы в ваших лесничествах был полный порядок? Вы — хозяева леса, вам доверили народное достояние». Ни для кого не тайна, что в лесном хозяйстве еще много крупных недостатков. Мы с ними боремся, как умеем. Люди у нас хорошие, трудолюбивые. Но, что можно успеть, если сеять лес ручным способом? Да и ручной способ очень дорого обходится государству. — Анастасия Васильевна помолчала. — Конечно, положение выправится. Но когда? Вот это нас всех волнует. Вы понимаете, профессор, как плохо себя чувствуешь, когда знаешь, что ты мало делаешь для своего парода, для своего государства. А мог бы делать больше. И так обидно терять дни, месяцы. Дали бы нам поскорее машины, мы каждую пядь земли на вырубках засеяли бы.
— Подождите немного, коллега.
— Не можем мы ждать, профессор…
Досада и огорчение отразились в ее глазах. Она встала — Извините, я вас задержала.
— Вы торопитесь? — спросил Коронатов.
— Не-ет, — протянула Анастасия Васильевна, удивляясь его вопросу.
— Если не возражаете, продолжим немного нашу беседу.
Конечно, она не возражает.
Коронатов позвонил кому-то по телефону и попросил прийти не сейчас, а минут через двадцать.
— Простите, как ваше имя, отчество?
Она сказала.
— Позвольте спросить, какое учебное заведение вы окончили?
— Лесной техникум. Сейчас учусь в заочном лесотехническом институте.
Коронатов попросил ее рассказать о лесничестве. Анастасия Васильевна ничего не упустила, что составляло, по ее мнению, главное в жизни Хирвилахти, все еще продолжая про себя удивляться, с чего это вдруг профессор заинтересовался ее лесничеством? И глаза его стали не такие колючие и холодные, какими ей казались в начале беседы, и даже что-то вроде улыбки мелькнуло на его губах, когда она рассказала о Столярове, который не верит во всемогущество аэросева.
— Знаю, знаю. — Коронатов улыбнулся. — Мой бывший ученик одержим одной идеей: сохранить молодняк. На подрост он возлагает большие надежды и больше ни во что не верит. Но в лесном хозяйстве будущее принадлежит авиации. — Немного помолчав, он продолжал:
— Государство вкладывает в лесное хозяйство огромные средства. Противопожарные мероприятия, меры защиты от вредителей леса, защитное лесоразведение — все это проводится в широких масштабах. На миллионах гектаров проведено лесоустройство, леса разделены на группы, и хозяйство в них ведется по научно-разработанному методу. Но если говорить о восстановлении леса на вырубках, то, конечно, это — самое слабое звено. И только авиация, с моей точки зрения, даст жизнь новым лесам страны.
Анастасия Васильевна почувствовала себя легче и свободнее. Она даже села поглубже в кресло: так удобнее.
— Столяров за молодняк, вы, профессор, за аэросев, один московский ученый, выступавший на совещании, за естественное лесовозобновление, а мы, практики-лесоводы, за все вместе. Нам все годится: и семенники, и молодняк, и аэросев. Только бы росли молодые леса.
— Вы, конечно, по-своему правы, — согласился Коронатов. — Но много ли остается молодняка, когда на лес двинулась лавина лесозаготовительной техники? Нет, вырубки нужно засевать с воздуха. Аэросев. Повсеместный. И сразу же по свежим вырубкам. Вы курите? Нет? Тогда позвольте мне.
Тонкие пальцы Коронатова выбирали папиросу из портсигара. Анастасия Васильевна смотрела, как он раскуривает папиросу.
— Профессор, помогите нам с аэросевом. Наш леспромхоз передовой, вырубает огромные площади. Проведите опытный сев у нас.
— Да, но… — Рука Коронатова поднесла папиросу к пепельнице. — У нас уже есть опытные участки. О них знает ваше управление.
— Вы защищаете повсеместный аэросев, профессор. Ваша станция должна активнее бороться за расширение опытных участков. Вы обошли наше лесничество. Чем же мы хуже других? Возьмите над нами шефство, — попросила опа.
Коронатов молчал, попыхивая папироской. Анастасия Васильевна смотрела на него, ожидая ответа. Странные у него брови: серебряные прямые полоски с изломом. Может быть, поэтому его глаза кажутся холодными? Красивые жесткие руки, указательный палец чуть пожелтел от табака.
— Я ничего не могу вам обещать. Опытный аэросев мы планируем с вашим управлением.
Сказано очень вежливо, тактично, пожалуй, даже мягко. Анастасия Васильевна решила пока больше не настаивать.
— Скажите, профессор, что сегодня более реально для нас: авиация или наземная техника?
Коронатов ответил после небольшого раздумья, что наземная техника дешевле, но, по его мнению, авиация придет в леса раньше плугов, сеялок, сажалок. Анастасия Васильевна сказала, что ей бы очень хотелось посмотреть лесные машины.
— Пожалуйста.
Коронатов написал записку директору машинно-испытательной станции, потом вынул из букета самый пышный георгин и подал ей со словами:
— «Улыбка осени». Сам вырастил.
Слегка смущенная такой неожиданностью, Анастасия Васильевна поблагодарила его.
— Так как вы назвали вашу усовершенствованную мотыгу? — вдруг спросил он, постукивая карандашом по столу.
— «Царапалкой», профессор.
— М-да… — Коронатов на мгновение задумался, потом перевел взгляд с ее руки, ласкавшей георгин, на нее и спросил точный адрес лесничества.
Коронатов проводил Анастасию Васильевну до дверей и крепко пожал ей руку.
На улице Анастасия Васильевна еще раз посмотрела на институт. Солнце мягко освещало окна. Тихо
