Гунар Цирулис - Якорь в сердце
Вскоре в разговорной трубе раздался его низкий голос:
— Готовы!
Не успел катер выйти из залива, как первый вал перехлестнул палубу.
Снова начался поединок с морем. Герберт, широко расставив ноги, уверенно стоял на мостике и только посмеивался про, себя.
А Дзигутаров лежал на койке и чувствовал себя героем дня. Катер качало так, что было трудно понять, где у тебя голова, а где ноги. И все же его одолевали приступы сонливости.
Перов, как обычно, возился в штурманской рубке. Все записи в вахтенном журнале были сделаны, но ему хотелось еще немного побыть внизу. Прошло чуть больше двенадцати часов с тех пор, как он мечтал здесь о выдающемся подвиге, который предоставил бы команде катера возможность показать себя, и вот это случилось. Старший лейтенант был рад, что его вера в команду оправдалась.
В дверях показался радист.
— С пограничного корабля сообщают: заметили буй и подняли наш якорь. Можем идти прямо в базу.
Старший лейтенант Перов определил на карте новый курс и пошел наверх. В лучах послеобеденного солнца картина моря вовсе не выглядела так устрашающе, как ночью. И волны здесь тоже были не такие, как в проливе: более ровные, без пены. Недаром оно так называлось — открытое море. На его просторах было где разгуляться волнам, набрать силу для прыжка. Ровными и глубокими были и впадины между волнами. Это выравнивало ход — катер каждый раз умещался целиком во впадине между гребнями волн. На горизонте появилась, то вздымаясь, то пропадая, темная точка. Командир приказал чуть изменить курс и взялся за бинокль. Через минуту он опустил его и крикнул Берзлапе:
— Ложись на прежний курс! Янка Заринь сигналит, — доложил он майору, — дескать, все идет как надо. Если б на каждом рыбацком боте были такие ребята, нам здесь вообще было бы нечего делать.
Майор взял бинокль.
— Однако мир все-таки тесен! — улыбнулся он. — Помните, я рассказывал о парне, которому помог устроиться на работу? Это он и есть.
— Но ведь он же служил на границе, а родом — из Валмиеры. Какое он имеет отношение к вашим приемным родителям?
— Добрые дела всегда приносят плоды! — Майор нарочно говорил громко, чтобы его услышали и Берзлапа и Крутилин. — После окончания войны соседняя погранзастава взяла шефство над стариками: провели телефон, поставили репродуктор, каждый день присылали солдата наносить воды, нарубить дров и подсобить в других тяжелых работах. Янка несколько месяцев ходил на хутор Красткалны и так хорошо там себя чувствовал, что после демобилизации не захотел уезжать. Тетя Анна одолжила ему денег на одежду и велосипед, я рекомендовал в артель, и Янка устроился на бот, начал учиться на курсах механиков. А по вечерам возвращался на хутор Красткалны, где в печке его ожидал горячий ужин. В четыре часа он вставал, тетя Анна тоже — ставила кофе и воду для бритья. Он, конечно, об этом не просил, но есть люди, которым жизнь кажется бессмысленной, если они не могут заботиться о других…
— Маяк! — доложил Крутилин и протянул руку в сторону берега, обозначившегося темной, едва заметной полоской.
Матросы переглянулись. Даже командира, который множество раз приводил свой катер к родному берегу, охватило радостное возбуждение. Хорошо возвращаться домой с сознанием, что задание выполнено с честью!
1964
Перевела В. Волковская.
МОРЯК НЕНАВИДИТ МОРЕ
Рассказ
Окованная железом дверь отделяла кадровиков от остальных работников пароходства.
«Можно подумать, что наши биографии — государственная тайна, которую нужно оберегать от шпионов», — отметил про себя Эдгар Гаркалн, широкоплечий темноволосый молодой человек лет тридцати, одетый по случаю вызова к начальству в полную форму моряка торгового флота. Он вынул из кармана белый носовой платок, вытер со лба пот и постучал.
Открылось окошко. В светлом четырехугольнике явилось кукольное лицо поразительно красивой девушки-инспектора. Запрограммированные функции куклы-полуавтомата, видимо, были этим исчерпаны. Тишина затягивалась, но ярко накрашенные губы так и не шевельнулись, чтобы задать вопрос.
— Третий механик «Колки», — наконец представился он. — Теперь понимаю, почему ребята стали с таким рвением заполнять всякие анкеты и бегать с ними сюда.
Девушка и не подумала улыбнуться. Выражение превосходства, работа над которым, по всей вероятности, стоила больших трудов, была надежным средством защиты против навязчивости сошедших на берег моряков. Не станет же она менять его ради какого-то третьего механика.
— Имя, фамилия? — Примерно так должен был бы звучать голос робота в роли женщины.
— Эдгар Гаркалн. Меня вызывали. — Он предъявил помятую повестку.
Окошко захлопнулось. Неизвестно откуда явившееся, ничем не обоснованное ощущение собственной вины не позволяло Гаркалну присесть. Он вынул заграничные сигареты, прикурил от вспыхнувшего факелом пламени газовой зажигалки и стал нервно прохаживаться по коридору. Тридцать шагов от входа до поворота и, очевидно, столько же обратно, но этого установить ему не удалось.
— Механик Гаркалн!
Резкий оклик, чуть ли не приказ, сбил его со счета.
На этот раз распахнулось не только окошко, а вся дверь. На пороге стоял пожилой человек. Обветренное лицо, коротко постриженные, подернутые сединой волосы, по-военному молодцеватая выправка свидетельствовали о том, что он недавно расстался с погонами майора или подполковника. Внимательным взглядом изучив посетителя, он столь же громко заключил:
— Один из тех редких случаев, когда оригинал похож на свою фотокарточку в паспорте. — И несколько разочарованно вынес окончательное решение: — На деда, однако, вы совсем не смахиваете… Следуйте за мной!
Оберегая красавицу-инспектрису своей широкой спиной от взоров посетителя, он провел Гаркална в кабинет. Его дверь тоже была обита дерматином в ромбик, под которым угадывался слой звукоизоляционной стекловаты. Обстановка тем на менее казалась уютной, самой что ни на есть подходящей для задушевных разговоров.
«Наследство предшественника», — решил Гаркалн, с внезапной теплотой вспомнив старого и словоохотливого капитана, который считал всех моряков членами своей семьи. Он удобно откинулся в кресле и посмотрел на начальника отдела кадров. Повернувшись к огромному сейфу, тот скривился, точно узрел перед собой кусок лимона, вынул довольно объемистую папку с документами, положил на стол и без всякого вступления строго спросил:
— Оставляете ваше заявление в силе?
Гаркалн смутился. Ему никак не удавалось приспособиться к манере собеседника разговаривать ходом шахматного коня. Гаркалн не имел ни малейшего представления, о чем идет речь, но, поскольку считал недостойным мужчины отказываться от когда-либо им написанного, дал утвердительный ответ. Начальник кадров неодобрительно усмехнулся и изрек:
— Поздравлять не буду! Но отказывать в поддержке не имею права.
Он распахнул папку. Вынул из кармана толстую шариковую ручку, нажал на красный стержень и наискосок левого верхнего угла наложил на слегка пожелтевшем листке резолюцию. Подумал, что-то подчеркнул. Поставил жирную точку и украсил свою подпись двумя переплетенными эллипсами. Затем обхватил ладонями подбородок.
— Ваш дед, конечно, по доброй воле с морем бы не расстался. Оттого и погиб, что не умел ходить по суше. Три месяца бороздил под бомбами Финский залив — и ни одной царапины. Но сошел на берег и погиб во второй же разведке. Никак не мог научиться ползать, искать укрытий. Жаль, что вы не были с ним знакомы.
В последних словах зазвучали более дружественные интонации.
Гаркалн, однако, не обратил на них внимания. В этот миг его куда больше волновало, что начальство наконец решило удовлетворить его просьбу, высказанную много лет назад. В самом деле, когда же это было? Не ходил ли он тогда еще мотористом?
Охмелев от неожиданного чувства свободы, он наверняка забыл бы проститься, но голос начальника отдела кадров вернул его к действительности:
— Извещение мореходного училища получите через несколько дней. Если не ошибаюсь, вам предложат должность преподавателя.
Гаркалн вышел из здания пароходства, увидел свободное такси и поднял руку. Шофер затормозил, услужливо распахнул дверцу машины.
— В порт поедете, шеф? — спросил он, широко улыбаясь. — С ветерком, как обычно?
— Да, в порт, — сев рядом с шофером, задумчиво произнес Гаркалн. — В последний раз. Остаюсь на берегу. Насовсем.
Шофер остановил машину у проходной порта, предложил:
— Вас подождать?
— Верно, подождите, — Гаркалн словно очнулся от дремоты и протянул ему несколько рублевых бумажек. — Я ведь должен забрать вещи. — Он открыл дверь проходной и, подумав, крикнул: — Если через полчаса меня не будет, езжайте обратно!
