Течет река Эльба - Алексей Филиппович Киреев
Шеф снял кольцо, взял куклу и громко закричал, чтобы опять привлечь внимание публики: «Ахтунг, ахтунг! Смотрите, какой дорогой выигрыш. Говорящая кукла с моргающими голубыми глазами. Цена — десять марок. — Хозяин прошел по кругу, чтобы всем показать куклу, вручил ее мне. — Пробуйте, пытайте, вам улыбается счастье». Вокруг Сашки собралась толпа. Все говорили по-немецки, и он понимал лишь отдельные слова, а я ему переводила: «Хвалят тебя, Саша, молодец, говорят». Сашка выбрал еще выигрыш — коробку с набором конфет, постоял немного, набил трубочку табаком, попросил прикурить. Попыхал трубочкой, поиграл кольцом. «Катрин, получайте набор конфет», — сказал он и, скомандовав себе «гоп», накинул кольцо на колышек, «Камрад, дорогой мой друг, прошу вас». — Сашка указал на коробку с конфетами. Шеф на мгновение оторопел. Он медленно снял кольцо, молча подал мне конфеты, сверкнул глазами: «Может, остальные кольца бросит фрейлейн?» «Она потом, а сейчас я, — ответил Сашка, попыхивая трубочкой. — Смотрите, камрад». Не целясь, один за другим он бросил два кольца, и они плавно опустились на колышки, возле которых стояли будильник и статуэтка. Последнее, пятое, кольцо Сашка озорно набросил на горлышко бутылки с коньяком. Все захлопали в ладоши, а вспотевший шеф снимал кольца с колышков, передавал мне вещи. «Камрад, битте, коньяк», — попросил Сашка.
Хозяин взял бутылку, отвернул пробку, налил в нее коньяку, опрокинул в рот. «За ваше здоровье. — Он налил еще, выпил. — За ваше здоровье, фрейлейн». У него получилось так ловко, что все, кто в эти минуты был здесь, захлопали в ладоши...
Потом мы ели сосиски, я хвалила Сашку за ловкость, а он благодарил бога за то, что ему сегодня встретился такой замечательный гид, который познакомил его с городом и привел на ярмарку. «Где вы научились так метать кольца? — спросила я. — Вы же военный?» — «Я, Катрин, циркач. Знаете, что это такое?» — «Да, у нас тоже есть бродячие цирки, цирк Буш например». — «Я работал в Московском цирке. С кольцами занимался. С утра до вечера, с вечера до утра». — «Почему же бросили?» — «Война, армия. Теперь новая профессия — фотокор». — «А кольца не забываете?» — «Почти забыл. Это к случаю. Надо же чем-то отличиться перед девушкой». «Здорово вы его», — смеялась я.
— Действительно разорил? — всплеснула руками Бригитта.
— Нет, шеф аттракциона, наверное, возместил на разинях. Под вечер мы смотрели кинофильм, показывали «Веселых ребят». Расстались мы на привокзальной площади, в скверике. «Встретимся ли мы вновь?» — спросила я его, и он сказал: «Не знаю».
Бригитта и Герда слушали Катрин не перебивая. До начала работы оставалось четверть часа. Катрин Патц встала, стряхнула с бумажки крошки на лужайку. Воробьи мигом слетелись к ногам девушек.
— Придет он? — спросила Герда.
— Нет, не придет, — ответила Катрин. — Он уже в Советском Союзе. Но таким весельчаком я его запомню навсегда.
— Так и не попрощался? — спросила Герда.
— Не удалось. Сказали, его отправили очень быстро.
— Брест... далее везде, — съязвила Герда.
— Не знаю. — Катрин задумалась. — Понимаете, девушки, я, кажется, полюбила Сашку Кроткова. Один раз увидела, а вот полюбила. Так и стоит он передо мной: небольшой, широкоплечий, трубочка с Мефистофелем во рту, глаза голубые, смеющиеся, всегда, кажется, смеющиеся. И боевой, надо же так кольца бросать...
Возвращавшийся с обеда Пауль Роте крикнул:
— Насудачились, кумушки? — Посмотрел на часы. — Без пяти, Герда, план ждет. — Пауль улыбнулся. — Кстати, сегодня зарплата. Герда, не прозевай.
— Я не промахнусь, — отшутилась Герда. — И план, Онкель, будет, и качество дадим. Не так ли, девчата?
— С Гердой не пропадешь, Онкель, — сказала Катрин и подошла к Роте. — Скажи, Онкель, когда пойдем к фрау Эрне?
— Куда? — спросила Бригитта.
— В госпиталь, твою маму навестить. — Катрин повернулась к Пунке.
— Мама уже второй день дома. Во дворе гуляет. — Бригитта повеселела.
— О! — воскликнул Пауль. — Тем более поздравить надо. Вот что, Катрин, или ты, Герда. Получим деньги, сбегаешь в магазин, купишь цветов. И все нагрянем. Бригитта, не предупреждай. Договорились?
— Вы заботливый человек, Онкель, — сказала Бригитта и пошла к проходной.
Пауль с недоумением посмотрел на девушку. В ее словах звучала ирония или ему только показалось?..
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Машина мчалась по широкой гладкой автомагистрали Магдебург — Берлин. Вместительный ЗИМ пофыркивал на поворотах, рессоры, покачиваясь, смягчали удары на стыках бетонированных плит. За окном — ржаные полоски, картофельные поля. Впереди — широкая, сходящаяся на горизонте лента автострады, перекинутые через нее виадуки с надписями, призывающими беречь лес от пожаров, страховать личное имущество и жизнь, играть в тото.
Бурков, расположившись на заднем сиденье, глядел по сторонам. Увидев, как немецкие крестьяне косят на корм скоту высокую колосистую рожь еще в молочно-восковой спелости, он внутренне вознегодовал: «Какой бы урожай собрали, а так не за понюх табаку пропадает».
— Смотри, кони какие!
Шофер мимоходом взглянул на лошадей, ответил:
— Битюги, не скаковые.
— Это точно. Тяжеловозы. Я больше рысаков люблю. — Бурков облокотился на спинку среднего сиденья. — Чистых орловских кровей или дончаков. Эх! Бывало, в наших Сальских степях — табуны скакунов. Выбирай любого.
— Я слышал, дикарками бывают там лошади. — Шофер поддерживал разговор. — Попробуй на такой — шею сломаешь.
— Уметь объезжать надо. Заарканишь, бывало, красотку, погоняешь по кругу — в мыле вся. Смирится! А потом раз — седло ей на спину. Взбрыкнет. Щекотка берет. Еще набросишь, еще... Привыкнет. — Трифон
