Евгений Поповкин - Семья Рубанюк
Полк Рубанюка находился на старом месте еще всю вторую половину августа. Но после получения 3 сентября известия о взятии гитлеровскими ордами Днепропетровска Рубанюк понял, что сидеть на своем хорошо подготовленном для обороны рубеже полку остались считанные дни. Штаб дивизии с частью сил уже перебрался километров за сорок выше по Днепру, в село Малую Лепетиху.
Зарядили беспрерывные дожди. С северо-запада безостановочно ползли тяжелые низкие тучи, щедро поливая хаты и жнивье, вконец испортив и без того раскисшие дороги.
Как только хоть слегка разведривалось, немедленно появлялись вражеские бомбардировщики. Они бомбили переправу, дороги, ближайшие железнодорожные станции.
После первого же налета бабка перекочевала с Санькой в погреб.
— Старэ, як малэ, — подсмеивалась Татьяна. — Меня и калачом з погреб не заманишь…
Но когда от бомб сгорели колхозная птицеферма и две ближайшие к ней хаты, Татьяна немедленно обосновалась там же, где бабка, и боялась на шаг отойти от двора.
В селе появились бойцы, отставшие от своих частей. Они шли в одиночку и группами, без винтовок, с сапогами, притороченными к вещевым мешкам или перекинутыми через плечо.
Рубанюк приказал выставить патрули и задерживать каждого, кто шел без командира.
Приказ о передислоцировании полка пришел ночью 4 сентября. Рубанюк оставил за себя комиссара и на рассвете поехал к новому месту расположения, в село Северные Кайры.
Еще накануне лил дождь, а с восходом солнца подул ветер, тучи разметало, и проселок быстро подсох. Атамась вел машину уверенно, виляя между обозными телегами и группками забрызганных грязью красноармейцев.
К полудню добрались до Малой Лепетихи. Рубанюк без особого труда разыскал штаб дивизии. Начальник штаба, немолодой заикающийся подполковник, рассказал, что оккупанты уже несколько дней назад захватили села Саблуновка и Золотая Балка на правом берегу и обстреливают из орудий все, что находится на левой стороне Днепра в поле их зрения.
Уточнив по карте свой участок, Рубанюк не стал задерживаться и поехал в Северные Кайры.
Уже на полпути он убедился в правильности того, о чем рассказывал начштаба. По обе стороны дороги стояли разбитые снарядами хаты и сараи, лежали поваленные плетни, зияли многочисленные воронки. Но женщины занимались своими делами, за бойцами бежали ребятишки. И Атамась, покрутив головой, заметил:
— От люды у нас живучие! Как будто с малолетства привыкли под снарядами жить. Хату спали ему, а он все одно со своего двора не пойдет.
В полукилометре от Северных Каир Рубанюк внезапно услышал нарастающий свист. Позади грохнул взрыв. Машину качнуло воздушной волной.
— На хвост соли! — задорно проговорил Атамась, не оглядываясь, и прибавил газу.
Еще несколько снарядов разорвалось невдалеке, но машина уже влетела в село. Атамась, не желая рисковать, поспешно укрыл ее меж строениями.
Через час Рубанюк, сверяясь с картой, осмотрел местность, намеченную для обороны. Участок был тяжелый и совершенно неподготовленный. Лишь за селом саперы спешно сооружали примитивный деревянный мост к плавням: там должен был расположиться один из батальонов.
Перед вечером Рубанюк вернулся в село. Он велел остановиться возле крайней хаты, с наглухо закрытыми зелеными ставнями и ярким цветником в палисадничке.
— Тут и переночуем, если хозяева есть, — сказал Рубанюк.
— Цэ мы одним моментом разнюхаем, — откликнулся Атамась, проворно вылезая из машины.
Наискось через дорогу подполковник заметил толпу и направился к ней…
В середине стояло около десятка заросших, худых мужчин в разномастной одежде.
— Что за люди?
Перед подполковником почтительно расступились.
— Из окружения, — ответил боец в замызганной разорванной подмышкой шинели.
— Откуда? — властным тоном повторил Рубанюк, обращаясь к одному из тех, кто стоял в кругу: он в упор глядел на подполковника светло-голубыми глазами.
— С правого берега.
— С того света, — ухмыляясь, добавил другой, в мятой, маленькой не по голове кепочке.
— Красноармейцы?
— Красноармейцы.
— Что ж это вырядились так, словно старцы с паперти? Командиры есть среди вас? — пристально посмотрев на них, спросил Рубанюк.
— Есть. Лейтенант Малукалов, — откликнулся невысокий изможденный человек с грязной повязкой на глазу. Он чуть выдвинулся вперед.
— Где попали в окружение?
— Кто где. Я из плена. Под Бродами бежал. Лицо лейтенанта было иссиня-желтым.
— Когда через Днепр перебрались?
— Сегодня. Рыбаки подсобили. А то бы снова попались, — ответил за лейтенанта голубоглазый охрипшим, простуженным голосом. Потом заискивающе добавил: — Вы нас до себя в часть возьмите, товарищ начальник.
— А вот разберемся, проверим, как это вы оружие побросали, — холодно сказал Рубанюк. — Там видно будет. Вам дай винтовки — опять покидаете.
Он, раздумывая, оглядел красноармейцев, потом по-командирски властно приказал:
— Лейтенант Малукалов! Назначаетесь старшим. Завтра явитесь ко мне, получите указания. Понятно?
— Понятно, товарищ подполковник.
— Расположитесь до утра вон в той клуне.
Рубанюк повернулся и пошел к машине, провожаемый молчаливыми взглядами.
Атамась успел уже переговорить с хозяйкой хаты. Он помог ее сыну, бойкому подростку, открыть ставни в чистой половине, приготовил воды для умывания.
В хате были в беспорядке свалены на полу мешки с зерном, помидоры, пахло коноплей.
Рубанюк распахнул окно, примостился около него и стал изучать карту с беглыми карандашными пометками.
Возле машины Атамась словоохотливо объяснял хозяйскому сыну, как действует мотор:
— Ось дывысь. Колы ты зразу нальешь соби в глотку пивлитры, то захлебнешься. А выпый по стаканчику, то як раз буде добре. Так и машына… Газувать треба помаленьку.
Через несколько минут он уже вертелся около хозяйки, гремевшей у печи чугунами и ухватами.
Полк прибыл в Северные Кайры к рассвету. Сразу же в переулках задымили походные кухни.
Рубанюк созвал командиров и коротко разъяснил им задачу. Батальон Лукьяновича отправился в плавни, другие два батальона должны были готовиться к обороне на окраине села и вдоль большака. С полудня на рытье окопов выйдут дивчата и подростки.
Для своего командного пункта Рубанюк приказал отрыть блиндаж в саду, с краю села. Тут же поместился и комиссар. Посоветовавшись с ним о вышедших из окружения красноармейцах, Рубанюк приказал Каладзе тщательно допросить их, подозрительных отправить в особый отдел для дальнейшей проверки, а остальных зачислить в строй, — взять на довольствие.
Через два дня приехал член Военного Совета Ильиных. Рубанюк только что вернулся из плавней; скинув сапог, перематывал намокшую портянку. При появлении Ильиных он заторопился.
— Аккуратненько, аккуратненько, подполковник, не спеши, — сказал Ильиных.
Он сел на табуретку.
— Обжился на новом месте?
— Не так, как на старом, но окопы и минные поля уже почти готовы.
— Видел. Я ведь к тебе по особому делу. Рубанюк справился, наконец, с сапогом.
— Ты садись, закуривай, — предложил Ильиных. — Знамя твое полковое отыскалось.
— Знамя?!
Рубанюк с недоверием посмотрел на Ильиных. Лицо члена Военного Совета было серьезно. Да и не мог же он шутить по такому поводу! Но как отыскалось знамя? Значит, Татаринцев жив?
— Уверен был, товарищ член Военного Совета, что знамя уцелело, — радостно сказал Рубанюк, поднимаясь с табуретки. — Но где нашлось?
Ильиных внимательно смотрел на его взволнованное, сияющее лицо.
— Братья есть у тебя?
— Два.
— Большие?
— Один еще мальчонка, другой — взрослый, Тимирязевскую академию закончил, — ответил Рубанюк, не понимая, какое это имеет отношение к знамени.
— Его не Петром зовут?
— Правильно, Петром.
— Ничего о нем не знаешь?
— Нет.
— Ну, так я, тебе расскажу. Ты не делай таких глаз, сейчас все уразумеешь.
Ильиных глубоко затянулся. Понимая состояние Рубанюка, он поспешил пояснить:
— Жив, жив твой брат. Только в Москву, в госпиталь его отправили на санитарном самолете. С ногой что-то…
— А откуда вы знаете, товарищ бригадный комиссар?
— Сейчас, не волнуйся… Вышел из окружения. Это он вынес твое знамя. Оно у нас, в штарме. Татарцев, что ли, передал ему.
— Татаринцев — мой штабной командир.
— Вот. Татаринцев этот умер там же, в окружении, а знамя вынес твой брат.
Более подробно о том, как Петро перебрался через линию фронта и каково сейчас его состояние, Ильиных сказать не мог; знал лишь, что подобрали его, раненого, в какой-то части. Там, по настоянию Петра, наведи справки, разыскали штаб армии.
