Сулейман Рагимов - Сачлы (Книга 2)
— Не очень-то просто, товарищ Демиров, строить коммунизм. Строим, можно сказать, на голом месте, — говорил он доверительно. — Однако я верю в нашу святую мечту. Построим! Когда нас, бакинских рабочих, отправляли по деревням, помню, с напутственным словом на митинге выступил наш дорогой Сейфулла Заманов, сказал: "Мы, бакинские пролетарии, построим коммунизм в азербайджанских деревнях!.. И нет у нас в жизни иной мечты, иной цели!.. Каждый шаг в нашей жизни, каждое наше дыхание будут подчинены этому важному делу!.." Мы все, кто был на митинге, горячо аплодировали Сейфулле. И вот уже Сейфуллы нет среди нас… — Годжа-оглу умолк. Молчал и Демиров. Потупил голову. Он хорошо чувствовал, что происходит в душе этого огромного, богатырского телосложения человека, близкого друга Сейфуллы Заманова.
— Когда Сейфулла умирал, — снова заговорил Годжа-оглу, — я был рядом. Он бредил, без конца повторял: "Я призываю партию!.. Партия разберется!.. Партию нельзя обмануть!.." Бедный Сейфулла!..
Демиров вздохнул:
— Он был прав: партию никто не сможет обмануть, партия разберется!.. Очень жалко Заманова. К сожалению, таковы за-кони борьбы: без жертв не обходится…
— Его сразила предательская пуля, пуля классового врага! Всякие разговоры, что в этом деле замешана женщина, — вздор!
— Полностью согласен с вами, Годжа-оглу. Это и наше мнение. Заманова убили враги советской власти! Ярмамеда уже освободили.
— Убийц надо найти во что бы то ни стало и покарать! Убийц — к ответу! Рука, поднявшаяся на представителя бакинского пролетариата, должна быть отсечена! — Годжа-оглу обернулся и сделал головой знак юному счетоводу, чтобы он вышел; юноша понимающе кивнул, тихо поднялся и скрылся за дверью. Председатель колхоза, продолжал, понизив голос: — Скажу вам откровенно, товарищ Демиров, мне очень не понравился Гашем Субханвердизаде. Не верю я ему! Я видел, он тогда в Чайарасы прикидывается, играет, притворяется. Мне вспомнились провокаторы того периода, когда я был на подпольной работе в Баку. Поведение Гашема напомнило мне этих двуличных предателей!..
Глаза Демирова сузились, в них загорелся холодный, злой огонек.
— То есть что вы хотите этим сказать? — спросил он. — Вы думаете, в убийстве Заманова замешан Субханвердизаде? У вас есть более веские доказательства, чем просто подозрение?
— Он играл!.. Вытащил платок, утирал слезы!.. Бился головой о стену!.. Актер!.. Притворщик!..
— Так, что еще?
— Я сердцем чувствую, что Субханвердизаде — предатель! Я не могу ошибиться, поверьте, товарищ секретарь!.. Демиров задумался, потом сказал:
— Хорошо… Вы мне ответьте, товарищ Годжа-оглу: вы мне, Таиру Демирову, можете поверить?… Можете мне поверить, как большевик, как вчерашний бакинский рабочий?
Годжа-оглу положил руку на грудь:
— Я вам верю, товарищ Демиров! Верю, как себе!
— Тогда знайте: враг будет уничтожен! Борьба имеет свои пути, свою тактику, свои законы. Мы будем беспощадны с врагами, с убийцами Заманова! Они не уйдут от нашей кары!
— Хочется верить в это, товарищ секретарь! Извините, вы немного моложе меня… Я хоть человек и необразованный, но ведь мы с вами товарищи — члены одной партии…
Демиров был заметно взволнован. Кивнул головой. Взяв руку Годжи-оглу, пожал ее:
— Да, да, мы хорошо понимаем друг друга!.. Враги ответят своей кровью за кровь Сейфуллы. И это не потому, что мы жестоки. Не поэтому! Напротив, мы, большевики, — гуманисты, мы хотим созидать! Наша с вами задача — укреплять и совершенствовать колхозную систему. В этом залог нашей победы над врагом. А с убийцами мы посчитаемся, они попадутся в капкан! Что касается вас, товарищ Годжа-оглу, все свои силы направьте на укрепление колхоза! Это — новое дело, нелегкое…
— За наш колхоз вы можете быть спокойны, товарищ секретарь! — заверил Годжа-оглу.
— Один колхоз дела не решает. Наша задача — сделать все колхозы в районе зажиточными, жизнеспособными!
— Рано или поздно мы добьемся этого!
— Рано или поздно — это нас не устраивает. Мы должны в короткий срок сделать колхозы полнокровными, зажиточными. Тогда в нашей стране будет достигнуто изобилие. Только этого надо добиться как можно раньше! Раньше!
Они помолчали.
— Нашего секретаря партячейки видели? — поинтересовался Годжа-оглу.
— Видел.
— Как он вам понравился — наш Махмуд Махмудов? Демиров улыбнулся, словно вспомнил что-то:
— По-моему, он неплохой, честный человек, но как секретарю партячейки ему надо помочь! — Сказал это, а про себя подумал: "Если Махмудов в корне не перестроит свою работу, сменим его на посту секретаря партячейки, пришлем сюда грамотного, умелого, активного товарища!" Шутливо заметил: — Между прочим, мы привезли в деревню ваш фамильный жернов. Как говорится, и я пахал!
— Я был сегодня у отца, видел его работу. Неплохой получился жернов.
— Годжа-киши рассказал мне много любопытного о ваших краях.
— Этот Годжа-киши немало попортил мне кровушки! — пожаловался Годжа-оглу.
— Из-за чего, хотел бы я знать? — заулыбался Демиров, вспоминая полемическую манеру старика вести разговор.
— Упрямства в нем много! Еще в те годы, когда только создавались колхозы, мы говорили крестьянам: жить надо вот так! А он кричал: нет, вот так!..
Демиров положил руку на плечо Годжи-оглу:
— Мы должны терпеливо разъяснять старикам, в чем они заблуждаются. Наш долг — уважать их. Признаюсь вам, у меня есть слабость к старикам. Осенью надо будет непременно созвать районное собрание стариков аксакалов, посоветоваться с ними по вопросам ведения сельского хозяйства. Старики могут подсказать нам много полезного.
Разговаривая, они вышли из правления на улицу. Годжа-оглу, поинтересовался у подошедшего к ним Мюршюда-оглу, как дела на ферме, дал кое-какие указания. Из своей комнаты на голоса вышел парторг Махмуд, на ходу засовывая в карман гимнастерки листок, испещренный "тезисами".
— Я хотел бы повидать моего знакомого — доктора Везир-заде, — сказал Демиров. — Где он живет?
Годжа-оглу показал рукой на двухэтажный аккуратный домик, усмехнулся:
— Вон там его поликлиника!
Они направились к дому, в котором энергичный бакинец организовал "медпункт".
Седобородый доктор встретил их на веранде, долго тряс руку Демирова. Визит секретаря явно растрогал его.
— А я уж думал, не зайдете, — говорил он. — Сейчас сыновья не очень-то балуют отцов вниманием!.. Демиров ласково обнял старика за плечи.
— Сын всегда в долгу перед отцом!
— Доктор пригласил гостей в свою комнату, усадил, начал расставлять на столе тарелки с различными фруктами и ягодами.
— Обратите внимание, товарищи, на эту ежевику! — говорил он восторженно. Можно сказать, квинтэссенция ценнейших земных соков, сплошные витамины! Жизненный эликсир! Эти ягоды я собирал вместе с моим юным другом Фатали. Обернулся к Демирову: — Очень вас прошу, дорогой Таир, остановиться у меня!.. Не обижайте старика, товарищ секретарь! У меня вам будет очень удобно. К тому же вы — мой бывший пациент, не забыли? Я заставлю вас есть вот эти фрукты. Каждый плод, каждая ягодка целебное во сто крат самого чудодейственного лекарства!..
Смеялся Таир, смеялись остальные гости. Глядя на них, смеялся и сам старик Везирзаде.
После того как Демиров побывал в поле, на токах, побеседовал с колхозниками, Годжа-оглу повел гостя к себе домой. Шли как бы двумя рядами: в первом — Годжа-оглу, Демиров и Махмудов, так сказать — начальство, во втором, за ними, чуть приотстав, — доктор Везирзаде и Мюршюд-оглу. Они поднялись по дороге на склон горы, откуда открывался вид на всю деревню, расположенную ниже.
Годжа-киши был уже дома, пил на веранде чай. При виде гостей на улице поднялся, прошел к калитке, распахнул ее:
— Добро пожаловать! Добро пожаловать!
Все вошли во двор.
Под развесистым тутовым деревом стояла широкая тахта, покрытая ковром; на ковре лежало несколько бархатных подушечек для сидения.
Демирову понравился уютный дворик, обнесенный плетнем, почти сплошь увитым вьюнком и фасолью; у плетня вплотную густо росли подсолнухи и кукуруза. Сев на тахту, Демиров почувствовал прямо-таки блаженство: его натруженные за день ноги обрели наконец покой.
Доктор Везирзаде сказал, обращаясь к Годже-киши:
— Нам давно надо было посидеть с тобой, побеседовать обстоятельно! Ты старик, я — старик, мы поймем друг друга. Да вот дела мешают и тебе и мне… Все некогда!..
— Зимой наговоримся, — усмехнулся Годжа-киши, — когда снег подопрет двери домов…
— Может, и не доживем еще до зимы, — вздохнул печально доктор. — Наши дела такие…
— Почему это не доживем? — возразил старый каменотес. — Там, где поселился доктор, там ангел смерти Азраил бессилен что-либо сделать!.. Когда у нас не было доктора, Азраил носился на своем коне по нашей деревне и умывал людей. Теперь у нас есть ты, и мы не желаем знать, что такое смерть!
