Виталий Закруткин - Плавучая станица
— Ты ж там про китайскую породу утей запиши, — наказывала Щетинину старая птичница Куприянова, — они весом поболе гуся будут, их самая выгода разводить…
Раз в рыбхозе вода будет подаваться в любое время, значит, можно кругом рисовые или же капустные плантации насадить, — мечтали огородницы, — а то, гляди, и хлопок можно спробовать или же другую поливную культуру.
— На таком участке все чисто можно развести, — кивали головами старики, — тут, по всему видать, замах широкий предвидится…
Когда люди расходились по домам, а профессор еще писал что-то карандашом в записной книжке, дед Малявочка сладко зевал и говорил задумчиво:
— Вот, Афанасьич, семьдесят годов живу на белом свете, а такого нигде не видел. Внуку моему министр золотые часы дарует, Архип Антропов, которого я мальцом знал, партией в станице руководствует… на што бабы и те, скажи ты на милость, понятие про политику имеют и предложения свои ученым, вроде тебя, подают, да так, будто завтра они сами с министром или же с генералом за руку будут здоровкаться… А отчего бы это все?
И, не дожидаясь ответа от Щетинина, дед отвечал сам себе:
— По всему видать, народ у нас другой стал… иначий стал народ… А молодые — те и вовсе на крыльях летят, никто за ними не угонится. То одно сдумают, то другое, и кажен хозяином себя полагает… Оно и справедливо: у нас ить кажен трудящий уважение от народа имеет… Такой, стало быть, у нас строй, ничего не скажешь…
3Рыбаки начали строительство рыбоводного завода накануне жатвы. Полеводческий колхоз выделил рыбколхозу из своих земельных фондов самый лучший и удобный участок на крутом берегу реки и рядом с виноградниками. Уже в середине июня тут началась работа: для закладки фундамента рыбаки подвезли сто двадцать подвод дикого камня, Мосолов с бухгалтером и завхозом ездили на катере в город и оттуда притащили на буксире паузок, загруженный отличным строительным лесом. Правда, Кузьме Федоровичу пришлось немало похлопотать, прежде чем он получил наряд на лес, гвозди, цемент и стекло; рыбоводный завод не был включен в план, и потому контора Рыболовпотребсоюза вначале наотрез отказалась выдать Мосолову стройматериалы. Однако Кузьма Федорович побывал в обкоме партии, и секретарь обкома при нем позвонил в Облплан и дал указание обеспечить строительство голубовского рыбоводного завода всеми необходимыми материалами из резервных фондов.
Расспросив Кузьму Федоровича о колхозе, секретарь обкома встал из-за стола, прошелся по кабинету и сказал задумчиво:
— Конечно, ваш колхозный рыбозавод не может стать единственным и основным мероприятием по воспроизводству рыбных запасов. Дело не только в заводе. Главное в наших условиях — это твердое регулирование рыболовства, охрана запасов и активное спасение молоди промысловых пород рыбы.
Секретарь остановился у кресла, в котором сидел Кузьма Федорович, и спросил неожиданно:
— Правильно я говорю, товарищ Мосолов?
— По-моему, правильно, — смутился Кузьма Федорович. — Я тоже говорил нашему инспектору, что нечего с этим заводом огород городить, потому что пользы от него будет как от козла молока, а он…
— Нет, погодите, — мягко перебил секретарь. — Рыбозавод может не только стать живой и практической агитацией за интенсивное рыборазведение, но и принесет пользу всему нашему хозяйству. Сотни степных полеводческих колхозов уже начали сооружение искусственных прудов. Как вы думаете, надо в этих прудах разводить рыбу или не надо?
— Известное дело, надо.
— Я тоже так думаю, — оживился секретарь, — а ведь ваш рыбозавод мог бы в этом деле большую помощь оказать…
— Оно, конечно, завод мог бы помочь степным колхозам, — смущенно пробормотал Кузьма Федорович, — я давно про это думал…
— Ну, вот видите. Значит, надо действовать. Стройматериалы вам дадут, рабочая сила у вас есть. А специалисты помогут вашей артели наладить работу…
Секретарь простился с Кузьмой Федоровичем, проводил его до дверей и сказал, стоя на пороге:
— Весной мы пришлем на ваш завод рыбаков, пусть посмотрят и поучатся у вас.
Кузьма Федорович ответил громко — так, что слышали все сидевшие в приемной люди:
— Присылайте. Рыбозавод в этом году будет выстроен…
Голубовцы решили строить завод своими силами. Проект был заказан в городе и утвержден Главрыбводом. Он не представлял собой ничего сложного, и рыбаки приняли решение отработать на строительстве по сто часов.
Каждое утро перед восходом солнца к участку, на котором строился завод, со всех концов станицы спешили свободные от промысла рыбаки. Их жены и матери еще с вечера готовили им харчи, и люди шли с кошелками, с вещевыми мешками, с корзинками, в которых лежала домашняя снедь. Позже, управившись с коровами, на участок выходили и женщины.
Целый день, с утра до вечера, на берегу слышалось визжание пил, стук топоров, ладное посвистывание рубанков. Каменщики уже заканчивали кладку добротного фундамента, их острые молотки высекали из камня снопы искр, а огрубелые, в ссадинах руки ловко выравнивали испещренную подтеками цемента кладку.
Плотники зачищали рубанками каждую пластину, вокруг них высились горы пахучих стружек, и они, не дожидаясь, пока будут уложены деревянные стены, готовили двери, оконные рамы, широкие стеллажи для рыбоводных аппаратов.
Груня Прохорова почти не покидала строительный участок. В полинялой голубой майке с подвернутыми выше локтя рукавами, в измазанной известью и цементом синей юбчонке и в надетых на босые ноги спортивных тапочках, она перебегала от каменщиков к плотникам, следила за работой роющих большой бассейн землекопов, просматривала каждую сотню доставляемого из районной станицы кирпича, успевала побывать у женщин, просеивающих песок, покрикивала на мальчишек, которые добровольно взяли на себя обязанность выравнивать гвозди. Она бегала, суетилась, нервничала, но глаза ее сияли, а с загорелого лица не сходило выражение счастья.
— Грунька прямо-таки директором себя чувствует, — смеялись рыбаки.
— Ну, а как же иначе? Она-то и заварила эту кашу.
— Для нее, можно сказать, все сооружение строим!
Мысленно Груня уже давно построила этот завод. Она много раз видела его во сне, и он представлялся ей прекрасным, чистым домом с окнами, в которых сказочно сияют зеленые, желтые и синие стекла. Груне хотелось, чтобы миллионы крошечных рыбок, родившихся в этом доме, видели мир в том самом зеленовато-желтом освещении, в каком они видели бы его в глубинах родной реки. Она хотела, чтобы тут, в огромных комнатах, так же как на берегу реки, зеленели выращенные в кадках цветы и деревья, пахло влажными травами, а в бассейнах и садках колыхались бархатные нежные водоросли и носились юркие дафнии.
Почти наяву Груня видела сверкающие светлой эмалевой краской ледники, водные и воздушные термометры, проложенные вдоль стеллажей электрические обогреватели, мягкие дорожки на полах; она уже слышала похожий на весенний ветер шум мощных вентиляторов и ласковое журчание плещущей в аппаратах воды.
Теперь эта мечта сбывалась. Вся станица строила Грунин сказочный дом. На прибрежном холме вырастал крепкий фундамент будущего завода, целыми днями не умолкал веселый стук топоров, пели свои песни пилы, шумели люди.
Строительство рыбозавода примирило Груню с Зубовым. После истории с Иваном Никаноровичем Груня недели две не встречалась с Василием, считая его виновником всего, что случилось.
— Если бы ты послушал меня, было бы лучше, — сказала она тогда Василию. — Я ведь знала, что отца давно надо уволить, и ты напрасно держал его…
Жалость к отцу и обида на Зубова долго не давали Груне покоя, но как только развернулось строительство, все было забыто. Теперь Груня думала только о заводе, одолевала профессора Щетинина сотнями вопросов, по вечерам встречалась с Василием и говорила восторженно:
— Ах, Васенька, теперь у нас в колхозе все будет по-другому, правда?
— Конечно, правда! — соглашался Зубов. — Мы начнем новое дело! А это сразу воспитает в людях новое отношение к своей работе.
— У нас на заводе будут свои бассейны, своя лаборатория, — живо подхватывала Груня. — Кузьма Федорович обещал купить микроскопы, фотоаппараты, химическую посуду. И рыбоводы будут у нас ходить в белых халатах, правда?
— Правда, Грунечка, правда! — смеялся Зубов.
Открытие завода было назначено на первое августа, и Груня, повесив у себя над кроватью календарь, каждое утро отрывала очередной листок и спрашивала у Ивана Никаноровича:
— Как вы думаете, батя, к первому успеют или нет?
Иван Никанорович (его недавно назначили весовщиком в рыбцех) уже привык к этим вопросам.
— По всему видать, успеют, — не очень уверенно говорил он. — Народ крепко взялся за работу, лишь бы погода не помешала.
