Хозяйка леса - Вера Федоровна Бабич
— Подхалимажники! — Парфенов швырнул на стол ржавый консервный нож.
Куренков поглядел на друга с хитрой усмешечкой:
— Хорош помощничек! Ждет, когда начальник оступится и полетит в яму.
— Мне на своем месте хорошо, — пробубнил Парфенов и, пнув сапогом скулившую у двери собаку, выгнал ее в сени.
Куренков открыл банку килек, положил с десяток рыбешек на ломтик хлеба, густо смазанный горчицей, хлопнул рядом сидевшего друга по колену широченной ладонью и сказал:
— Мой совет тебе, Гаврила: не лезь на рожон. Из лесничих тебя выперли за лень, а из помощников попрут обратно за лень. Она вожжи не спустит. Куда ты пойдешь? В другое лесничество? И на новом месте могут взять тебя, раба божьего, в такой переплет, что небо покажется с овчинку.
Парфенов налил рюмку водки, не чокаясь с другом, опрокинул в горло.
— Закуси, Гаврила. Что глядишь быком?
Парфенов молча взял из рук приятеля бутерброд и, мрачный, стал жевать.
26
Баженов ехал в Петрозаводск вместе с Анастасией Васильевной на «газике-вездеходе». Участок дороги новый, гудрон еще не успели положить, неокрепший настил разъела дождевая вода. Газик нырял в лужи, вода шумела под колесами и хлестала в борта. Но вот «вездеход» благополучно выбрался из полосы луж и выбоин на гудронированное шоссе и помчался мимо полосатых столбов и табличек. Внезапно он сбавил ход. Баженов иногда любил проехать по лесу «шажком».
Пейзаж манил своей суровой красотой. Вот на поляне сосна в два обхвата. Такой никакая буря не страшна. Раздвинув многочисленное семейство осины, высится могучая ель, подобно египетской пирамиде. Вырастить такую могла только карельская земля. Хороши белоствольные березы в осенних золототканых одеждах. Рябина — краса севера, щедро осыпанная рубинами, кивает кудрявой головой. Среди живых деревьев грудами лежат мертвые — жертвы бури, ветра и старости.
Дорога резко пошла в гору. Выехали на плато. В долине раскинулось озеро, по-осеннему тихое, без ярких красок и пышных берегов. К береговой полосе жались избы с рассыпанными у воды баньками. На луговине паслось колхозное стадо, на полях шел сбор картофеля. Когда миновали деревню, Баженов предложил:
— Посмотрим «Дворцы»? Крюк не больше семи километров.
От развилки началось шоссе. Оно струилось черной блестящей рекой среди розовых, дымчатых и серых скал. По шоссе мчались грузовики, легковые машины, автобусы.
— «Нехоженые тропы», «край непуганых птиц», — сказала Анастасия Васильевна.
Баженов понимающе кивнул.
Вот и «Дворцы». Направо у шоссе — несколько домиков. На холме высится деревянная церковка с пузатыми куполами и острыми шпилями. Каменные террасы уступами спускались к Габозеру. Террасы покрыты густым лесом. Среди зелени сосен и елей золотые облака берез, багровое пламя кленов. Пышная осенняя краса. Вода Габзера неподвижна и серебриста. Тысячелетиями лежит Габозеро на мягком ложе из целебной грязи. Петр Первый основал здесь первый русский курорт, построил храм, написал правила, как пользоваться марциальными водами и габозерской грязью. После смерти Петра курорт был заброшен. Сгнили и распались от времени «дворцы», сохранилась лишь церквушка и в ней стол и два стула, выточенных Петром на токарном станке. Сейчас во «Дворцах» музей. В беседке стоит бронзовый бюст основателя Петербурга и Петрозаводска. Неподалеку от беседки — деревянный павильон. Внутри павильона — источник целебных марциальных вод. Рыжая вода, булькая, бьет из-под земли, переливается через края каменного бассейна. Вода кисловата на вкус, пахнет железом.
Баженов сказал, что габозерская грязь по своим целебным свойствам лучше грязи Старой Руссы, Кавказа, а марциальные воды не уступают водам Железноводска, знаменитой группе минеральных вод Северного Кавказа.
— Петр не зря путешествовал по Карелии. «Там нашел он ключ целебный, там — серебряный рудник, там устроил дом учебный, там богатств открыл родник; там изрывает камней груду»… А почему бы нам не построить здесь курорт с каким-нибудь поэтическим названием, — «Карельская жемчужина», например? Ездили бы мы с вами, Анастасия Васильевна, сюда в отпуск, а не за тысячи километров на юг.
Анастасия Васильевна задумчиво смотрела на нетронутые леса. Почему о Карелии говорят: край неласковый, скупой, суровый, неприветливый?! О ней надо говорить: величественный край. Не здесь ли, среди этой красоты родился легендарный герой Калевалы, сковавший самую чудесную мельницу-самомолку, приносящую народу счастье?
— Едем. — Баженов взял ее под руку.
Она попросила подождать еще минуту. Ее рука лежала в его руке. Она ощущала ее теплоту. Если бы он знал, как много он значит для нее! Грудь ей приятно сдавило тревожно-радостное чувство, тишина наполнилась тихим звоном.
— Вы сегодня какая-то необычная! — Баженов сбоку посмотрел на ее шарфик, наброшенный на голову. Взгляды их встретились. Яркий румянец залил щеки Анастасии Васильевны.
— Какая же я? — спросила она, устремляя глаза на озеро.
— С вами что-то случилось. Вы такая тихая, покорная. Мне вы больше нравитесь ершистой, воинственной.
— Это правда?
— Честное слово, — улыбнулся Баженов.
По тропинке к озеру бежал мальчишка лет восьми. За ним катилась шариком черная лохматая собачонка. Лицо Баженова погрустнело. Где сейчас его Генка?.. Небо сеяло бисерный дождь. Капельки влаги повисали на мягком фетре шляпы Баженова. Он смотрел на юг, там за озером и лесами — Ленинград, сын…
Анастасия Васильевна испытывала счастливые минуты. Он был с ней рядом, и никого вокруг. Только небо, озеро да лес. И вся эта осенняя красота лежит перед ней, как дар земной, как сама жизнь, богатая и неповторимая.
— Спасибо вам за то, что привезли меня сюда, — тихо сказала Анастасия Васильевна.
Было в ее голосе и взгляде что-то такое, что невольно заставило Баженова отвлечься от невеселых дум. Он пристально посмотрел на нее, и его рука слегка пожала ее руку.
— Мне кажется, мы с вами будем хорошими друзьями.
— Да, да! — со сдержанной горячностью подхватила Анастасия Васильевна. Ее лицо светилось. — Я хочу быть вашим другом. Я вас никогда не… — Тут она замолчала… «Не разлюблю, не предам»… Нет, эти слова не вырвались У нее. — Быть вашим другом, утешить, чтобы вы не мучились…
Она хотела сказать — не мучились прошлым, — и не сказала.
Баженов внимательно посмотрел на нее, не говоря ни слова.
— Поедем дальше? — мягко напомнил он…
— Да, поедем, — задумчиво, как бы для себя, проговорила Анастасия Васильевна.
Поездка на Габозеро приблизила ее к Баженову на маленький шаг. Она хорошо понимала: для нее к нему лежал долгий и трудный путь. Она не знала, что ждет ее в конце пути, может быть, боль и разочарование, но она уже не могла отказаться от него.
Газик бежал по накатанной до блеска дороге, мягко покачиваясь на новых рессорах. Анастасия Васильевна смотрела на руки Баженова, лежавшие
