Владимир Попов - Разорванный круг
— Нашли? — спросила Лидочка.
— Нашли, — ответил за Кристича Валерка.
Кристич сердито посмотрел на выскочку.
— Скоро сказка сказывается. Мы искали антистаритель три года, — сказал он. — Сегодня, допустим, я заложу в резину какой-нибудь препарат и жду, пока смесь испытают в лаборатории. Потом меняю составляющие. Одно добавлю, другое убавлю, иначе спропорционирую и все изменения в составе заношу в журнал наблюдений. И не один я. Вот почему за три года мы накопили столько данных.
— Вы имеете в виду ИРИС-1? — тоном знатока спросил Валерка.
— Да. И его разновидности. Это очень интересно, ребята, искать и находить оптимальные условия для получения наилучшего качества.
— Вы кем сейчас работаете? — полюбопытствовала Лидочка.
— Тем же, кем и раньше, — рабочим-резиносмесильщиком.
От Кристича не укрылось, что ребята удивленно переглянулись, а на лице Лидочки появилось почему-то огорчившее его разочарование.
— Рядовым рабочим? — протянула она.
— А почему же вы ничему не учились? — с нескрываемым интересом спросил Валерка.
— То есть как это — ничему? — вспыхнул Кристич. — Я за эти годы проштудировал все, что написано о шинах и резинах. — И тут же со свойственной ему прямотой добавил: — А в специальном учебном заведении я не учился. — Обвел взглядом настороженные лица ребят. — У рабочих парней, как правило, одна и та же беда. Когда у них появляется непреодолимое желание учиться, глубже постигать свою специальность, бывает уже поздно. Обрастаешь семьей, пойдут дети, приплывут родичи. На вечернем факультете трудновато, на дневном материально невозможно. Единственный выход — самообразование.
— Значит, самообразовываться до конца жизни и до конца жизни глотать сажу, — резюмировал Валерка.
— Заткнись ты, недоумок!.. — рявкнул Эдик.
— Почему? — взъерошился Валерка. — Я хочу понять психологию человека, который собирается всю жизнь быть рабочим. Почему он обрекает себя на физический труд?
— Да, да, почему? — поддержала его Лидочка. — Из приверженности к делу, или потому что высокосознательный, или… или… простите, пожалуйста… от ограниченности запросов? Разве ему не хочется стать инженером, творцом?
— Конечно, хочется, — отозвался Кристич. — Разрешите и мне кое о чем спросить вас. Кто ваши родители?
— Мой папа работает на машиностроительном заводе механиком цеха, — ответила Лидочка.
— У него много изобретений?
Лидочка смущенно молчала.
— Вот тут мы с вами и подошли к понятию творческого труда, — продолжал Кристич. — Труд может быть творческим или не творческим, независимо от того, имеет ли человек диплом о высшем образовании, или за душой у него семилетка. Таких примеров у нас на заводе хоть пруд пруди. Есть инженеры без проблеска своей мысли, есть рабочие, которых распирают технические замыслы. Вот хотя бы резиносмесильщик Криворотов. Он год подбирал состав резины для обрезинки бортовых колец. Нашел. Знаете, сколько он положил в карман заводу? Триста тысяч рублей. Попробуйте скажите, что ваш папа, инженер, занят творческим трудом, а рабочий Криворотов не творческим. А о сборщике шин Диме Ивановском слышали?
— Его весь город знает! — сказал Эдик. — Кроме Лиды, конечно…
— Хватит! — огрызнулась Лида.
— Он рабочий. Но он задался целью изучить лучшие приемы сборщиков сначала цеха, потом завода, а потом и других заводов страны. Ему предоставили эту возможность. Он обобщил свои наблюдения, написал книжку, а сейчас мало того, что помогает конструкторам станков, так еще и сам конструирует станок с учетом и своего опыта, и опыта сборщиков почти всей страны. Творчество? Творчество. Вот вам рабочий.
Кристич прошелся по комнате и остановился против Валерки.
— «До конца жизни самообразовываться и до конца жизни сажу глотать», — сказал ты. Да, учиться до конца жизни. А вот насчет сажи… Противное это дело, сажа, ребята. Но…
— Пройдет год — и на заводе пустят новое подготовительное отделение. Автоматика, кнопки, гранулированная сажа, — продолжил за него Валерка.
— Ты, оказывается, и об этом знаешь? Тогда зачем ехидные вопросы подбрасываешь?
— Это я так, для оживления, — попытался оправдаться Валерка. — А то Лида горюет, что сажа кожу портит.
Кристич прошелся по комнате. Возникло было желание сказать Лидочке, чтобы не поступала на завод — все равно не шинница. Но он сдержал себя. Разве мало приходило на завод вот таких же, с чехардой в голове? Но постепенно рабочая среда делала свое дело. Он повернулся к ней и сказал:
— Обязательно оформляйтесь на завод.
— Перевоспитываться?
— Нет. Перевоспитываться нужно тем, кто плохо воспитан. А вы еще совсем не воспитаны. И хорошо будет, если вы к нам поступите. Почему? Вы о творчестве заикались. Так вот у нас более чем где-либо творческая среда.
Дверь приоткрылась, в комнату заглянул Целин. Ему показалось, что школьники скучают, что Кристич не сумел заинтересовать их. И он начал говорить прямо с порога, включился, как хорошо отрегулированный мотор:
— Вы, наверное, и не догадываетесь, для чего мы пригласили вас в эту комнату? В цехах вам все показалось элементарно просто. Пропитывают корд, обрезинивают, делают из него браслеты, собирают шины, вулканизуют — и дело с концом.
Целин подошел к огромной, выше его роста, шине, прислоненной к стене, положил руку на боковину.
— А знаете, что такое шина? Это фантастическое произведение человеческого ума! Разве можно сравнить условия, в которых она работает, с условиями работы какого-нибудь механизма? У шины все время переменные условия. То зной, то мороз, то гладкий асфальт, то рытвины проселка, то скользкий лед, то острая, как наждак, щебенка. За время службы каждая точка шины изменяет свое положение по сравнению с другими пятьдесят миллионов раз! Что такое шина? Это сгусток решенных проблем. Возьмите корд. Он был сначала хлопчатобумажный, потом вискозный, потом капроновый, потом металлический. Сейчас появились новые разновидности химических волокон. А протектор? Он делался из натурального каучука, потом из смеси натурального и искусственного, теперь только из искусственного. Сколько человеческих умов трудилось над тем, чтобы создать шину такой, какая она есть! Но шина к тому же и сгусток нерешенных проблем. Как заставить ее служить столько, сколько служит автомобиль? И в условиях Арктики, и в условиях Африки? Как сделать наиболее безопасной? Как соединить в ней обычный каучук с новым, износостойким материалом? И тысячи, тысячи «как». Почему тысячи? Потому что здесь неисчерпаемые возможности и сложности химии. Вы знаете теорию сочетаний и можете себе представить, сколько комбинаций можно сделать из восьмидесяти составляющих, которые находятся в нашем арсенале и которые мы используем для производства резины. И наконец, шина — это объект для применения самых разных способностей и наклонностей. Хотите ее создавать — идите в конструкторское бюро, хотите делать — пожалуйста, в цех, испытывать — на испытательную станцию, исследовать — в центральную лабораторию, там больше тридцати разновидностей испытаний. И где бы вы ни работали, вы всегда будете в нашем общественном институте желанными гостями. И еще одно обстоятельство, о котором вам надо знать, — продолжал Целин. — Производство шин — это массовое, многотоннажное производство. Каждое мельчайшее улучшение, удешевление множится в миллионы раз. Допустим, сделали мы шину на один килограмм легче. Всего на один. Сколько шин выпускается в стране? Десятки миллионов штук. Значит, сэкономлено десятки миллионов килограммов резины. Вот теперь вы представляете себе значимость всякой творческой мысли, всякого дельного предложения.
Дверь распахнулась, вошел Брянцев.
Он был чем-то озабочен. Молча кивнул ребятам и, взяв под руку Целина, отвел к окну.
— Илья Михайлович, в камерном цехе разладилось. Перешли на другой каучук, и камеры утратили морозостойкость. При минус пятьдесят три становятся хрупкими, как патефонная пластинка. Чего-то не учли. Соберите исследователей цеха, надо искать причину. — И повернулся к Кристичу: — Саша, если вы сегодня свободны, помогите Илье Михайловичу. Да, чуть было не забыл. Срочно вышлите Дубровину шесть комплектов. — Кивнул на прощанье ребятам, глядевшим на него во все глаза. — А Валерия Ракитина прошу со мной.
— Ребята лопнут от любопытства, — сказал Валерка, когда они с Брянцевым заняли столик у борта плавучего ресторана с претенциозным названием «Симпатия». — Я их здорово озадачил. Все допытывались, откуда я и что тут делаю. Все-таки от вас и от мамы я нахватался терминов и кое-каких понятий, ну они и удивляются. — Валерка рассмеялся, довольный тем, что удалось втереть очки старшим ребятам.
