Екатерина Воронина - Анатолий Наумович Рыбаков
Они пошли рядом.
— Сегодня триста тонн перегрузила, — сказала Дуся, беря Сутырина под руку.
То ли из-за темноты, то ли потому, что была увлечена своими мыслями, она не замечала его состояния.
Сутырин знал, что Дуся выдвигается в первые крановщицы порта, и чувствовал: она это делает для него, хочет, чтобы он гордился ею, чтобы знал: она тоже не последний человек здесь. Раньше он увидел бы в ее словах нечто трогательное и доверительное, теперь увидел только ложь: боится разговора, хочет показаться лучше, чем есть, ложным спокойствием прикрывает смятение души.
— Вагоны шли хорошо, да и грузчиков бригада попалась хорошая, — добавила Дуся.
Не глядя на нее, он спросил хриплым голосом:
— Чья бригада? Ляпунова?
Ее рука дрогнула, встревоженный взгляд скользнул по его лицу. Он увидел ее расширенные зрачки и выражение страха в них и понял, что Николай рассказал правду…
— Нет, Курочкина.
— Ах, Курочкина… Жалко… Ляпунов подсобил бы… По старой памяти…
Она опустила руки и шла молча, не поднимая головы.
Он грубо сказал:
— Что ж молчишь? Рассказывай!
— Что я тебе расскажу, — устало проговорила она, — сам знаешь.
Он остановился и повернулся к ней:
— Да, знаю, все знаю.
Он думал, что она будет оправдываться, выкручиваться, защищаться. Он заранее злорадствовал при мысли, что уличит ее, припрет к стене, но ничего этого не было. В ее молчании он не чувствовал ни раскаяния, ни покорности.
Тогда Сутырин решил уничтожить ее презрением. Пусть не думает, что он ревнует ее.
— Мне, конечно, наплевать. Ты мне не жена, я тебе не муж. Только посоветовать хотел: делай так, чтобы люди не видели.
Так-то правильнее. Не о чем им разговаривать. Теперь все! Все кончено!
— Ну, мне сюда, — сказал он, когда они дошли до поворота.
Она прижалась к нему, спрятала голову на его груди. Пытаясь оторвать ее от себя, он схватил ее за руки. Но она крепко держалась за него, и он вдруг с болью и страстью почувствовал ее тело, такое знакомое ему и родное…
— Умру я без тебя, Сереженька, — тихо сказала Дуся, и опять он не услышал в ее голосе ни слез, ни мольбы, ни раскаяния.
Он чувствовал себя бессильным перед ее отчаянием, чувствовал, что продолжает любить это теплое, в безысходной тоске прижимающееся к нему тело. В ее руках была страшная сила отчаяния, как будто только ими она пыталась и надеялась удержать его… Он оторвал ее руки, повернулся и пошел к теплоходу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Катя ни в чем не винила Ирину. Будь она сама на ее месте, кто знает, как бы вела она себя. Но то, что произошло, заставило ее по-новому посмотреть на Леднева.
Смятение, которое почувствовала она в Ледневе тогда, в ресторане, при разговоре о Бахтине, вызвало в ней прилив нежности к нему. Тот, кто искренне предан делу, не может не проверять себя, свою позицию, свою линию — сомнения при этом неизбежны. Тем более что Катя видела ошибки Леднева, хотела, чтобы он их осознал. Слабость, которую проявил тогда Леднев, может овладеть на мгновение даже самым сильным, мужественным человеком, она была для Кати лишь свидетельством его честности, порядочности, человечности.
Но малодушие, с которым Леднев ушел от разговора с Ириной, непростительно. Свое спокойствие он поставил выше достоинства любимой женщины. Мужчина так не поступает.
Если бы она могла поговорить об этом с Ледневым, то этот разговор, возможно, успокоил бы ее. Может быть, ее удовлетворило бы его объяснение, тронуло бы его раскаяние. Но она не могла рассказать ему о том, что произошло между ней и Ириной. Это выглядело бы жалобой, обидой, свидетельством ее собственной слабости, никак не прибавило бы ей уважения Ирины.
Эти соображения оказались сильнее обычной Катиной прямолинейности. Она ничего не сказала Ледневу. Осадок от происшедшего остался на дне ее души, придав ее любви оттенок той грусти, которая делает любовь прозорливее, позволяет яснее видеть человека, с которым придется прожить жизнь. А она, несмотря ни на что, не представляла себе жизни без Леднева. Мысль об одиночестве ее не страшила, но Леднев вошел в ее жизнь, она принимала его таким, каков он есть.
Она пыталась не то чтобы оправдать, а как-то объяснить его поведение: ему тяжело говорить с Ириной, страшно огорчать ее, казалось, что эта поздняя любовь унижает его в глазах дочери, надеялся, что Катя понравится Ирине, и все тогда будет легче… Но как ни объясняла она поступок Леднева, она теперь знала, что Леднев вовсе не так силен и решителен, как казался ей раньше. И деловые недостатки Леднева объясняются тем же, что и личные: он уходит от острых вопросов, не решает их. Именно поэтому так раздуваются незначительные успехи ее участка — это дает возможность Ледневу уклоняться от решения главного. Ее участок превращается в показательную станцию скоростной обработки судов, от которой никому нет настоящей пользы.
И в данном случае она пыталась если не оправдать Леднева, то хотя бы как-то разобраться в нем. В сущности, он не имеет опыта практической работы. Сразу после института пошел на ответственную работу, в аппарат, не преодолел тех трудностей, которые закаляют человека и делают его способным к руководству другими людьми. Он не уверен в себе, в своих знаниях, в своих силах, но привык к своему высокому положению, боится потерять его. Он не на своем месте. И, может быть, если бы он расстался со своим высоким постом, было бы лучше.
Страдание делает любовь зрелой, зрелая любовь наблюдательна. Приглядываясь к Ледневу, Катя стала замечать то, чего не замечала раньше, чему не придавала значения или что ошибочно толковала в его пользу.
Но зрелая любовь не только наблюдательна, она и активна. Тревога за любимого призывает к действию. Самолюбие, нежелание осложнять отношения Леднева с дочерью не позволяли Кате говорить с ним о том, что задевало ее лично. Но она считала своим товарищеским долгом вмешиваться в общественное поведение Леднева. Раньше она стремилась делом показать Ледневу неправильность его точки зрения, теперь она стремилась доказать ему это.
Как-то она была в кабинете Леднева. Он разговаривал по телефону с Толченовым, начальником одного из портов на Нижней Волге.
— Все это понятно, товарищ Толченов, — морщась, говорил Леднев. — Вы всегда ссылаетесь на объективные условия. Вы с мая месяца не можете исправить положение. Кто же за вас будет план выполнять?
Катя хорошо знала Толченова, человека по
