Любить не просто - Раиса Петровна Иванченко
Их встретили радостными возгласами. Соломея Афанасьевна кинулась застилать стол скатертью. Ее сестра Мария, муж Марии Степан, оба смуглолицые и голубоглазые, не знали, куда и усадить нежданных гостей.
— А где Мирослава? — поискал глазами Осип Иванович. — Я ведь ей жениха привез! — поглядел довольно на Михайлу и подмигнул.
— Нету! Какая-то работа срочная — там они вычитывают верстку нового сборника. Всем скопом!
— Ах, жалость какая… — Осип Иванович изобразил на лице разочарование, а Михайло с облегчением вздохнул: все же находиться на положении рекламируемого жениха было неловко.
— Но, Соломея, вы же не знаете главного, ради чего мы приехали, — ударил себя по карманам Осип Иванович. — Вот газета. Смотрите — нашелся золотой венец. Помните, тот, что фашисты вывезли?
— Что вы говорите! — Соломея даже руками всплеснула. — Нашелся-таки… — Ее глаза увлажнились. На губах заиграла улыбка.
Михайло помалкивал, хотя чувствовал себя просто, легко. Был рад, что о нем, кажется, забыли. Прошелся по уютным белым комнатам. В одной, похожей на кабинет (два сдвинутых вместе книжных шкафа и письменный стол), набрел на интересные книги. И вдруг почувствовал, будто кто-то за ним тайком наблюдает. Обернулся — правда, со стены, с большой фотографии, на него смотрели прищуренные от солнца знакомые девичьи глаза. На щеках и губах девушки солнечно светились прозрачные капли воды — кто-то брызнул ей в лицо в ту минуту, когда она подняла руку, чтобы отвести прядь волос над глазами…
— Это Мирослава. — Михайло вздрогнул, так неожиданно появилась за его спиной Мария. — Правда, хороший снимок?
Михайло почувствовал неловкость, словно его поймали на чем-то недозволенном. Он поспешно перевел глаза на окно и заметил, что на дворе как-то вдруг стемнело.
— Будет гроза, — обернулся он к хозяйке. — Ночевать оставите?
— Придется, — улыбнулась она и пошла к столу.
Гроза налетела из степи стремительно. Порывистые вихри, казалось, катили над самой землей оглушительные раскаты грома. Разговор сразу прекратился — все прислушивались к содроганию неба.
Гостям отвели комнаты для отдыха. Михайло очутился в том кабинетике, где недавно разглядывал книги. Он долго смотрел на фотографию Мирославы. Потом лег.
Гроза не утихала. Молнии ослепительно вспыхивали в окнах, секли верхушки лип. Они испуганно шумели, хлестали ветвями почернелые стволы, словно хотели уцепиться за них, удержаться от яростных порывов ветра. По листьям барабанили тяжелые капли дождя, сливались в сплошной шум ливня. В комнате как будто ходили призрачные существа. Шевелится на двери портьера. И Михайле казалось: сейчас кто-то войдет… Это будет она. Непременно она. И тогда он скажет ей: «Так долго тебя не было, Тая. Ты не могла прийти раньше? Не исчезай больше надолго». Она сядет, улыбнется глазами и скажет: «Сам виноват. Не спросил, где искать».
Он поправит рукой ее мокрые пряди — ведь она придет из ливня. Будет вглядываться в лицо, коснется упругих плеч, обтянутых промокшим ситцем в зеленые горошинки. А еще он скажет про золотой венец, который оберегал славян от завоевателей и от всяких бед.
Он тревожно засыпал.
Перед рассветом ему приснился волшебный венец, и степь, и дождь, и промокшая босоногая девушка, похожая на его Мирославу.
Олег Евгеньевич невнимательно слушал оратора, чуть заметно морщился, глядя на президиум собрания, медленно обводил глазами весь зал, словно искал сочувствия своим мыслям. На собрании шла речь о будничных институтских делах — подводили итоги года, намечали и утверждали планы на будущее, вносили изменения и поправки.
Докладывал Доля. Все и так хорошо знали, как идет работа в их отделах, однако его слушали. Какая-то дивная сила заставляла прислушиваться к нему. Умел Доля показать общую картину с неожиданной стороны. Многие с удивлением обнаружили, что самый многолюдный отдел Соцкого фактически своей плановой работы не выполнил, хотя в предыдущих отчетах значилось успешное ее завершение. Выяснилось и такое — на Соцкого работало еще несколько сотрудников из других отделов (дело было важное, и дирекция шла навстречу просьбам заведующего). Но сборники обработанных документов тем не менее не были сданы в издательство. Все ожидали, что вслед за Долей на трибуну поднимется Иван Дмитриевич Кучеренко и взорвется с критикой в адрес администрации.
Олега Евгеньевича это не слишком волновало. Пускай Доля сыплет цифрами из своей записки (Медунка хорошо-таки поработал), пускай бросает грозные взгляды поверх пенсне, но никуда, милейший, ты от меня не денешься. Буду просить еще людей, и ты будешь давать, а то не управимся и дальше.
Соцкий опустил голову — ой как нужно ему сейчас ускорить дело! И если удастся задуманная экспедиция, отдел с честью выйдет, как говорится, на орбиту. Выбить бы только фонды. Коля Куренной горячо берется за это. Что ж, дело верное. Материал интересный, богатый — ведь народное творчество! Помнится, какое впечатление произвели на всех работы народной художницы-ткачихи. Знали о ней только в районе, устраивали выставки, показывали на фотографиях, а теперь знает весь мир.
Они зашли к ней. В хате поразила масса самотканых рушников и ковриков. Белые, красные, сине-голубые цвета мерцали, переливались. Посреди хаты — обыкновенный ткацкий станок. В наше время женщины уже не занимаются ткачеством в домашних условиях. А тут — настоящий мастер, художница…
Они устроили в столице выставку работ этой женщины-мастера, впечатление было исключительное. Люди подолгу стояли перед рушниками, ошеломленные игрой удивительно свежих красок, непривычным их сочетанием.
А что может противопоставить Кучеренко этим живым свидетельствам истории? Древние курганы с черепками и почерневшими скелетами? Да нужно ли теперь, в наше время, разыскивать в степях эти курганы, старые захоронения, бросать на ветер кучу денег на раскопки. Для чего? Для того, чтобы доказать, что здесь, на этой земле, жили когда-то наши предки? Да это и так ясно, раз мы живем здесь.
Вот так-то, уважаемый академик!.. Так что не очень кричите про свои хроники и курганы. Только бы Долю убедить в этом — иначе с экспедицией будет задержка.
Но он, Соцкий, своего не уступит.
И Олег Евгеньевич, зевнув, от нечего делать
