Во имя отца и сына - Шевцов Иван Михайлович
- Иного спроси, зачем он живет, ну вот того же Вадима, и он не ответит. Потому что не знает, - сказал Пастухов.
- А ты? Ты знаешь, зачем живешь? - вдруг обожгла его Вероника, и длинные искусственные ресницы ее тревожно затрепетали. - Вот я, например, не знаю. Ну что вы на меня так смотрите? Не знаю.
- После встречи с Танызиной, - вдруг сказала Белкина, - я знаю, зачем живу и как мне надо жить.
- Ребята, а что, если нам собрать их во Дворце культуры, - предложила Юля, - ну вот этих Талызиных - бабушку и внука, доктора технических наук и других интересных людей, ветеранов нашего завода. Организовать встречу с молодежью.
- Все это правильно и хорошо, - сказал Роман. - Героическая семья, интересные материалы. Ну а конкретно о заводе что вам старушка рассказала?
- Масса! - воодушевленно ответила Белкина. - Как во время войны, когда мужчины на фронт ушли, женщины, подростки по целым неделям из цехов не уходили. Отработают смену и тут же у станков спят.
- Вот смотрите, целую тетрадь записал, что она рассказывала о заводе. Только обработать надо. Это уже ваша задача - редактировать.
В это время, расталкивая присутствующих, в комнату с шумом ворвался возбужденный Коля Лугов, а за ним вразвалку, опустив одно плечо и с сигаретой в зубах, проплыл Вадим Ключанский.
- Братцы! Товарищи! - захлебываясь, заговорил Лугов. - Кого открыли! Мировое открытие. Находка.
- Сенсация! - произнес Ключанский, и толстые синие губы его скривились в саркастической улыбке.
- С Лениным виделся! - торопился Коля, будто опасался, что Ключанский его опередит.
И Вадим действительно добавил:
- Беседовал вот так запросто, как я с вами.
- Посадов, что ли? - нетерпеливо и холодно предположил Саша Климов.
Коля отрицательно замотал головой, а Роман выжидательно произнес:
- А кто же? Больше как будто и не было у нас таких.
- Оказывается, есть! - задорно сверкая глазами и жестикулируя неуклюжими руками, сказал Коля. - Тут если по-настоящему копнуть, то найдешь такие клады…
- Ну кто, кто, говори! - торопила Юля.
- Тит Петрович Громовой! - торжественно сообщил Ключанский. - Редкостный экземпляр.
- Оказывается, на Бутырском хуторе Владимир Ильич Ленин присутствовал на испытании электрического плуга, - сказал Коля. - И там этот самый Тит Петрович Громовой тоже был и даже разговаривал с Лениным.
- Фии-уу! - просвистел Саша.
А Роман спросил:
- А это точно? Не сочиняет?
- Да нет же, - убежденно ответил Коля. - Только он оригинал. Знаете, как нас встретил? "Вы кто, - говорит, - такие?" Мы объяснили. А он на нас волком смотрит: "Зачем вам история понадобилась? С какой такой стати? Твист, транзистор, водка да всякая такая похабщина. Вот это для вас. А история, какая вам от нее польза?" Мы ему так ласково, с подходцем: "Что вы, Тит Петрович. Да разве ж мы такие? Вы нас обижаете!.."
- Ну, в общем, уговорили, - перебил Ключанский. - Уломали старика.
- Рассказал? - спросил Роман, весело глядя на ребят.
- Черта с два! - ответил Коля. - Ему, видите ли, аудитория нужна. "Что я, - говорит, - буду для вас двоих. Вы, - говорит, - соберите всю свою комсомолию, и тогда мы с вами пойдем на то место, где Владимир Ильич был. Вот так". Мы согласились. На субботу. Так что давайте решать.
- Идем! - воскликнула Юля.
- Конечно, - сказал Роман. - Значит, на субботу. После смены? Сразу с завода.
- Зря время потеряем, - ни к кому не обращаясь, обронил Ключанский и выбросил окурок в форточку. - Дед - типичное ископаемое. Ворчун. Ничего интересного он не скажет. Пустая затея.
- Старик что надо. Старый коммунист, - живо возразил Коля под одобрительный шумок присутствующих. Ключанский не сдавался и лениво произнес:
- Вообще, мы увлекаемся археологией. Смотрим назад.
- Так что, по-твоему, и история не нужна? - нацелился на него Роман, сбоченив голову.
- Кому как. Мне лично она ни к чему, - с циничной откровенностью ответил Вадим.
Тогда в ответ зашумели возмущенные голоса:
- Ну, знаешь ли…
- Громовой прав. ТТВ тебе дороже всего на свете.
- Транзистор - твист - водка.
- Вино.
- Все равно на "в".
- Между прочим, - сказала Юля, обращаясь к Вадиму, - в субботу ты можешь не ходить на встречу. Дело добровольное. Кому что.
Ключанский не стал спорить. Но на встречу с Титом Петровичем пришел.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ОТЦЫ И ДЕТИ
Андрей Кауров вместе со своей матерью Клавдией Ивановной занимал отдельную двухкомнатную квартиру в том же новом блочном пятиэтажном доме, в котором жила семья Константина Сергеевича Лугова. Сегодня Андрея назначили начальником механического цеха. Это назначение для него было несколько неожиданным. О том, что его предшественник уходит на пенсию, Кауров знал, но как-то не задумывался над тем, кто займет его место. В конце концов, какая разница: он, Андрей Кауров, свое дело знает превосходно, так что авторитет его как мастера был прочен и непоколебим не только в механическом цехе, но и в целом на заводе. Обладая покладистым характером, он умел ладить с людьми - как с подчиненными, так и с начальством. И вдруг сегодня его вызвали к директору. В светлом большом кабинете кроме самого Бориса Николаевича за длинным полированным столом сидели Глебов, Варейкис и Гризул. Разговор был краток. Борис Николаевич своим, как всегда ровным, не ведающим вспышек и резких нот, голосом сказал, "что есть мнение предложить вам, Андрей Петрович, должность начальника механического цеха". Кауров повел густой темной бровью, дернул плечом, облизал крепкие губы, точно собирался что-то сказать, но промолчал.
- Вы не возражаете? - спросил Борис Николаевич и перевел взгляд с Каурова на Глебова. Андрей не успел ответить, его опередил вопрос Гризула:
- Как вы сами думаете - справитесь?
Это был непростой вопрос: в нем звучали скрытый намек, предупреждение, каверзная подначка. И Кауров это хорошо понял. Он даже предположил, что здесь, перед самым его приходом кандидатура на должность начальника механического цеха обсуждалась в горячем споре, и главный инженер высказался против Каурова. Андрей знал, что Гризул почему-то недолюбливает его. И потому ответил сухо, холодно глядя в глаза главному инженеру:
- Сам я никак не думал.
- Это дело серьезное, - угрюмо произнес Гризул и стал что-то чертить на листке бумаги.
- Надо подумать, - с натянутой веселостью сказал Андрей и вдруг тряхнул головой и открыто, пожалуй, с вызовом посмотрел на Гризула.
- Да что ж тут думать! - как-то уж очень горячо заговорил Варейкис, и стул скрипнул под ним. - Мы все тебя хорошо знаем, потому и доверяем. Молодой инженер, грамотный, производство знаешь, народ тебя любит. Справишься. Вполне. Что тут думать: работать надо.
Председатель завкома просто повторил то, что он говорил в этом кабинете десять минут тому назад в отсутствие Каурова.
- Ян Витольдович прав: надо принимать цех и работать. Быстрей ликвидировать брак. Выполнять решение последнего партийного собрания: ритмичность и качество. - Борис Николаевич посмотрел на Глебова. Емельян обратился к Андрею:
- У вас есть какие-нибудь сомнения? Вас что-нибудь смущает?
- Да нет, - Андрей пожал плечами. - Благодарю за доверие.
Так решилась судьба Каурова.
В пять часов Андрей был дома. Мать налила тарелку горохового супа со свининой. Андрей любил его. А тут почему-то ел вяло, нехотя. Не доел и от второго отказался. Выпил кружку ядреного квасу собственного приготовления. Мать забеспокоилась, сердцем почуяла - что-то стряслось.
- Ты что это, Андрюша, не заболел ли?
- Да нет, мама, просто не хочется.
- Аи на работе что стряслось?
В глазах Клавдии Ивановны - напряжение, в голосе дрогнула тревога. Он видел это и поспешил успокоить. Улыбнулся тихо и мягко; как улыбаются старому доброму другу:
