Владимир Богомолов - Повесть о красном Дундиче
— Со станции Касторной, — наконец пролепетал телеграфист, протягивая трясущимися руками бумажную ленту. — Сначала спрашивали, что у нас нового, а теперь волнуются, почему молчим.
— Господин штабс-капитан, — повернулся Дундич к офицеру. — Почему вы молчите? Отвечайте! — И жестом пригласил его к аппарату.
Офицер молчал. Он думал, что красные взяли станцию малыми силами и теперь, сообщив об этом на Касторную, уйдут отсюда, и если его не расстреляют буденовцы, то пустят в расход свои.
Догадавшись, почему перепугался офицер, Дундич сказал ему:
— Слово чести, я вас не трону. Выполняйте мой приказ. Скажите, что красные напали неожиданно, вы отбиваетесь, но вам нужна срочная подмога. Пусть пришлют полк.
Штабс-капитан осмелел и начал медленно диктовать телеграфисту.
Через несколько минут был получен ответ. С Касторной спрашивали, кто у аппарата. Начальник гарнизона назвал себя.
— А кто он? — спросил Дундич.
С далекой Касторной ответили: «С вами говорит начальник штаба полковник Архангельский. Ждите помощь. Их превосходительство высылает в ваше личное распоряжение бронепоезд «Слава офицерам».
— Сколько у нас минут? — спросил Дундич штабс-капитана.
— Около часа.
— Казачок, иди к приятелям, скажи, чтобы все нацепили погоны. У кого нет, пусть возьмут у пленных. А вам, — обратился Дундич к офицеру, — придется временно расстаться с шинелью и папахой.
Когда разведчики переодевались, станцию приехал первый полк Конной армии.
Вошедший в вокзал Семен Михайлович увидел Дундича в погонах штабс-капитана и сразу понял, что этот отчаянный серб опять что-то придумал. Дундич рассказал командарму о своем плане захвата бронепоезда. Семен Михайлович, не найдя в его задумке изъяна, похвалил:
— Молодец, Ванюша. Только чин у тебя дюже маленький. Белые не захотят тебе подчиниться.
— Парадом будете командовать вы, товарищ командарм.
— Так у меня нет генеральских погонов, — засмеялся Буденный.
Но Дундич уверил, что белые выполнят любой приказ красного командарма.
— Ладно, уговорил, сынок, — милостиво согласился командарм принять участие в представлении. — Пошли в аппаратную. Необходимо уточнить: не передумал ли генерал и когда точно прибудет бронепоезд.
Запросили еще раз Касторную. Оттуда подтвердили, что помощь в пути и с минуты минуту должна быть на месте.
Скоро из-за поворота показался бронепоезд. Сначала он шел быстро, но потом сбавил скорость и к станции подходил осторожно, будто опасаясь чего-то. Жерла пушек были направлены в сторону вокзала. Белых удивила тишина и порядок на станции. Никаких следов недавнего сражения. На пустынном перроне стоят несколько солдат и штабс-капитан.
Бронепоезд, тяжело вздохнув, остановился. В одном из вагонов с грохотом распахнулась тяжелая дверь. На перрон спрыгнул капитан. Он небрежно козырнул молодому стройному штабс-капитану и спросил:
— Где красные? Что вы подняли панику? Что делать моей команде?
Дундич лихо звякнул шпорами, козырнул и доложил:
— Атака отбита. Команде построиться на перроне.
— Что дальше? — нетерпеливо спросил приехавший.
— Не могу знать. Все дальнейшие приказы вы получите от командующего.
— Он здесь? — удивился капитан.
— Так точно. Там, — указал рукой на вокзал.
Капитан подошел к распахнутой двери вагона и крикнул:
— Все на перрон!
Солдаты начали строиться вдоль вагонов. После построения Дундич скомандовал:
— Направо! Шагом ма-а-арш!
И только когда капитан вошел в здание вокзала и увидел Буденного, он понял, что бронепоезд стал легкой добычей дерзкого штабс-капитана. Однако было поздно. Под дулами винтовок и наганов команда дружно складывала оружие. А Дундич со своими бойцами уже осматривал вагоны. В мгновенье ока полковой художник успел замазать старую надпись и сделать новую. Теперь под парами стоял готовый в любую минуту ринуться в бой бронепоезд «Гром победы».
Подаренный белым генералом лично Дундичу, как шутили буденовцы, он долго еще служил верой и правдой Первой конной. И действительно нес с собой гром победы.
Загадка капитана Беседина
После Касторной мамонтовцы никак не могли остановить буденовцев. Не было у них времени, чтобы сгруппироваться и дать решительный бой.
Поэтому к Бутурлиновке белые стягивали не только кавалерийские полки, но и пехоту с артиллерией. Из разных мест шли к главной штаб-квартире обозы и воинские соединения.
А у красных на исходе были боеприпасы, с продовольствием и фуражом тоже дело обстояло не блестяще: ведь они несколько дней, не ожидая, пока подтянутся тылы, гнали белых от Воронежа.
Однажды вечером начальник полештарма Зотов вызвал Дундича и сказал:
— Слушай, дорогой товарищ, сейчас на Таловой наши связисты перехватили мамонтовскую телефонограмму. В ней генерал требует какого-то капитана Беседина под усиленной охраной немедленно направить в Бутурлиновку. В противном случае сорвется утреннее наступление. Как ты думаешь, зачем одному капитану усиленную охрану? И почему из-за него может сорваться наступление?
Большие карие глаза серба засветились озорными огоньками.
Он всегда радовался новым трудностям, которые нередко выпадали на его долю на тревожных дорогах войны.
— Эх, Степан Андреевич, — весело упрекнул он начальника полевого штаба армии, — зачем спрашивать у маленького надпоручика Дундича? Ты, красный генерал, лучше меня знаешь обстановку. Скажи, что делать, и я сделаю!
Зотов серьезно сказал:
— В данную, конкретную минуту всем думать надо. Я же тебя позвал не ребус разгадывать, а военную тайну Мамонтова открыть.
Дундич увидел, что Зотов не шутит, перестал улыбаться. Поглядел на других работников штаба. Те сидят, думают, переговариваются вполголоса между собой, туда-сюда водят пальцами по карте-десятиверстке. Дундич тоже — к карте. Посмотрел на кружочек станции Бутурлиновка и на ниточку дороги, ведущую к ней. Потер жесткими пальцами высокий гладкий лоб и спросил у Зотова:
— Когда перехватили бумагу?
— Да не бумагу, а подслушали телефонограмму. Час назад.
— Та-ак, — раздумчиво произнес разведчик и сделал несколько шагов по комнате.
Все в штабе притихли. Они знали: раз Дундич задумался, значит, он что-то придумает. Не раз выручал находчивый серб товарищей не только в сабельном бою, в лихой разведке, но и в разгадывании хитрых штабных тайн.
— Откуда должен ехать капитан? — спросил Дундич, останавливаясь перед Зотовым.
— Если бы знал мужик, куда упадет, солому бы подложил, — ответил начальник штаба. — Но сдается мне, что Беседин этот сидит, например, на Елань-Каленовской. По железной дороге идти не может. Мы перерезали ее. Ну и что из этого?
— А то, — оживился Дундич, склоняясь над картой. — Сколько верст от нее до Бутурлиновки?
— Сорок, не меньше.
— Час уже едет. Десять верст проехал. Еще час будем думать, он еще десять проедет. Разрешите, Степан Андреевич, встретить господина Беседина. Привезу его в штаб, пусть сам раскроет карты.
— Ох и горяч ты, товарищ Дундич, — попытался охладить серба Зотов. — Все у тебя просто, как в петровских потешных баталиях, получается.
— Что верно, то верно, — согласился Дундич, — пока все получается. Поверь, что и на этот раз получится.
Он трижды сплюнул через левое плечо, чем вызвал оживление штабистов. Зотов качнул головой, то ли осуждая, то ли гадая:
— Думаешь, это поможет?
— До сих пор помогало, — как на духу признался Дундич.
И тебе советую, Степан Андреевич, верь в приметы. Вот третьего дня птичка прилетела на форточку и жалобно так: чвирь-чвирь. Думаю, быть беде. Точно. Паршина тяжело ранило. Какой коновод был…
— Ну ладно байки травить. Ты давай говори по существу.
— Я по существу. Привезу Беседина в штаб, узнаете.
— Доверь ему, Степан Андреевич, — попросили штабисты.
— Хорошо, езжай, — сдался Зотов. — только возьми с собой эскадрон.
— Зачем? Мне хватит хлопцев.
— Ну ладно, не по-моему и не по-твоему. Бери полсотни и езжай. Будешь спорить — другого пошлю, — решительно закончил начальник штаба.
— Есть, командир, — лихо откозырял Дундич, а про себя удивленно подумал: «Зачем для захвата одного капитана я должен вести полусотню?»
В ноябре темень накрывает степь быстро. Не успеет стылое солнце уйти за равнинный срез, как тяжелый мрак окутывает пашню, дороги, леса. В такую ночь отряд копытил целину, чтобы на середине маршрута перехватить белогвардейского офицера. По всем расчетам, за два часа загадочный капитан проехал не больше половины пути.
Отряд красных разведчиков шел осторожно. Никто не курил, громко не разговаривал. И в этой относительной стенной тишине вдруг затарахтела подвода…
