Владимир Богомолов - Повесть о красном Дундиче
Часы кончили вызванивать марш, Дундич захлопнул крышку и, продолжая думать о предстоящем деле, спросил то ли часового, то ли железнодорожника, то ли своего ординарца:
— Где же нам лучше, их встретить?
— Хотите уехать с ними? — спросил обходчик.
Дундич с хитринкой улыбнулся.
— Красота, мастер! Можешь остановить поезд здесь?
— Но могу, ваше благородие, — развел руками путеец.
— А если разобрана дорога? — настаивал разведчик.
— Меня расстреляют. Вот он тут и сидит для того.
Солдат виновато посмотрел на обходчика и нехотя пояснил ротмистру:
— Приказ…
— Надо идти на мост, — решительно поднялся Иван Шпитальный и натянул шапку на круглую, коротко стриженную голову.
Дундич тотчас увидел огонек звездочки на черной мерлушке и, сорвав шапку, приказал:
— Охолонись!
Но разгоряченный Шпитальный снова нахлобучил шапку и упрямо повторил:
— На мосту остановим.
Солдат подозрительно посмотрел на ротмистра и урядника. Уж очень вольготно ведет себя урядник. В Добровольческой армии не поговоришь с офицером. А тут ни дать ни взять — товарищество. Он на всякий случай потянулся к винтовке, но Дундич необъяснимо как оказался около и отвел руку солдата от оружия.
— Сиди! — приказал. — Не мешай думать. Остановим поезд — поедешь с нами, а то достанешься красным. А ты как разговариваешь с офицером? — повернулся к Ивану. — Разболтались!
— Виноват, ваше благородие, — картинно подтянулся Шпитальный, выкатив и без того большие глаза.
— То-то же, — удовлетворенно произнес Дундич. — Давайте идите на проверку участка, — предложил он железнодорожнику и солдату. — Быстро-быстро! — начал раздражаться офицер, видя, что те не очень спешат. — Скоро будет поезд. Урядник, проводи их и позови мне фельдфебеля Казакова.
Шпитальный, взяв карабин наперевес, выразительно качнул вороненым стволом и пропустил вперед солдата и обходчика. Скоро из-за двери раздался его звонкий голос: «Казаков, к ротмистру!»
Дундич прижался лбом к маленькому окошку и стал глядеть, когда скроются в темноте три фигуры. Как только они начали сливаться с горизонтом, Дундич сказал вошедшему Казакову:
— Быстрее несите динамит!
— Где будем закладывать? — возбужденно спросил разведчик, — На переезде?
— Нет. Там, дальше, метров триста. Они увидят зеленый свет. Подумают, все в порядке, дадут полный ход…
Через несколько минут разведчики поднесли мешки динамита, подрыли мерзлую землю под рельсами, протянули бикфордов шнур. Все это замаскировали снегом.
Не успели закончить работу, как в будке зазвенел телефон.
Сначала звонки раздавались длинные и размеренные но через несколько секунд они стали короткие, раздраженные.
— Дундич, скорее! — позвал Казаков.
Дундич вбежал в сторожку, снял трубку.
— Вы что там, спите? — раздался сердитый бас на другом конце провода. — Доложите обстановку на участке.
— Кто его спрашивает? — спокойно ответил Дундич, чтобы выиграть время.
— Начальник караула, поручик Нуждин. Кто у аппарата? Рядовой Смирнов?
— Нет, — ответил Дундич. — Сейчас позову. — Он подозвал Казакова, сказал, чтобы тот назвался Смирновым и вел переговоры с поручиком.
Казаков согласно кивнул, улыбнулся и приложил черную трубку к уху.
— Рядовой Смирнов слушает, господин поручик… Выходил по нужде, — бодро ответил он. — Это говорил с вами железнодорожный мастер. — Казаков озорно глянул на Дундича. — Обстановка нормальная, господин поручик… За свой участок ручаюсь головой… Слушаюсь, господин поручик.
Казаков торопливо бросил трубку на рычаг и сказал:
— Беляк говорит, что поезд приближается к мосту, идет очень осторожно. Но если у меня на участке все в порядке, он прибавит скорость. Минут через десять будет здесь.
— Быстрее, — нетерпеливо распахнул дверь Дундич — беги к Шпитальному, передай, чтоб шли обратно. Други, — обратился командир к бойцам, которые, закончив работу, ждали его команду. — Все в лес. Тут будем мы с Ваней и Казачком. После взрыва стреляйте по окнам и дверям.
Вернувшихся в сопровождении Казакова и Шпитального солдата и путевого обходчика связали. Взяв у путейца фонарь, Дундич поставил его у своих ног. Когда железнодорожника вталкивали в дом, он крикнул:
— Глядите не поверните красным светом, пропадет весь ваш спектакль!
— Учи ученого, — весело сказал Казаков, запирая за ним дверь.
Они со Шпитальным побежали за переезд и метрах в трехстах от сторожки залегли в снегу на отколе, а Дундич, переложив наган в карман полушубка, взял фонарь и оглядел его со всех сторон.
Где-то далеко темное небо прорезалось несколькими светлыми точками. Дундич повернул к ним зеленое стекло своего фонаря, и тут же, словно его заметили с паровоза, раздался гудок. Дундич поднял фонарь и махнул им из стороны в сторону. Тусклые огни становились все светлее, а гул тяжелых колес все сильнее сотрясал железнодорожное полотно. Поезд шел, набирая скорость. Вот на подножке первого вагона мелькнул зеленый огонек проводника, и Дундич качнул своим фонарем.
Гремя колесами и бросая в лицо Дундича снежную колючую пыль, поезд промчался мимо поста обходчика, и не успел еще растаять во тьме красный огонек последнего вагона, как впереди раздался взрыв. Объятые пламенем паровоз и первые вагоны будто игрушечные закувыркались по крутой насыпи. Дундич видел, как из последних вагонов выпрыгивали люди и бежали к лесу.
Иван Антонович бросил фонарь и с наганом в руках помчался к месту крушения. Столкнувшись с первым бегущим, Дундич спросил, где вагон его превосходительства.
— Шестой, — озираясь, ответил встречный. — Только его превосходительства там нет.
— Как — нет?
— Он еще утром выехал в неизвестном направлении. В будке есть телефон? — спросил белогвардеец и, махнув рукой на остолбеневшего Дундича, побежал к сторожке.
Дундич кубарем скатился с откоса и в этой кутерьме едва отыскал своих помощников.
— Генерала нет. Рисковать не будем… Давай отходить.
Когда красные разведчики были далеко от догорающего состава, Дундич удовлетворенно сказал:
— Хорошую мы им пробку забили. День будут вынимать, не вынут. Они день будут стоять, мы день будем идти вперед. Красота!
«Гром победы»
Гарнизон станции ждал красных со стороны Воронежа, а командарм Буденный принял решение перейти ледяную мелководную речку Олым, миновать село Алисово и напасть на станцию с запада.
Впереди армии, как всегда, шла конная разведка во главе с Дундичем. Появление красных на станции Суковкино было как снег в июле. Немногочисленный гарнизон даже не проснулся. А его начальник, молодой штабс-капитан, выругал Дундича, когда тот попытался разбудить его.
В это время к Дундичу подлежал встревоженный Казаков. Таким Иван Антонович редко видел своего боевого помощника. «Неужели мы попали в ловушку?» — обожгла догадка.
— Что случилось, дорогой Казачок? — внешне безучастно спросил он, приближаясь к окну, надеясь что-то разглядеть на перроне.
— Понимаешь, штука какая, — быстро заговорил Николай. — Там в комнате тарахтит такой коробок с колесами, из него бумажная лента, как червяк, ползет.
— Телеграф действует! — обрадовался Дундич, стирая пот со лба. — Где телеграфист? Ищи. Аппарат не трогай.
Казаков убежал, а Дундич дулом маузера бесцеремонно стал шевелить белого офицера.
— Встать! — крикнул Дундич. — Красные взяли станцию.
Это сообщение подействовало на штабс-капитана. Увидев перед собой человека в бурке и папахе со звездой, он испуганно признался, что сочувствует красным, знает, что Мамонтов и Шкуро будут разбиты, и потому просит не убивать его.
Дундич велел ему одеться и идти в аппаратную. В зале ожидания конармейцы, уже обезоружив гарнизон, уводили солдат в свободное помещение багажного отделения. Дундич приказал одному бойцу скакать к Буденному и доложить, что станция в наших руках.
В аппаратной Казаков держал под наганом перепуганного бледного телеграфиста и требовал, чтобы он читал сообщение. А у того от страха пропал дар речи.
Дундич засмеялся, приказал Николаю убрать пистолет, положил свою тяжелую руку на плечо телеграфисту и спокойно сказал:
— Не бойтесь, пленных не убиваем. Вот посмотрите на своего начальника, — он кивнул на штабс-капитана, который стоял тут же и грыз ногти. — Он тоже жив. Вы должны нам помочь. Откуда телеграмма и о чем?
— Со станции Касторной, — наконец пролепетал телеграфист, протягивая трясущимися руками бумажную ленту. — Сначала спрашивали, что у нас нового, а теперь волнуются, почему молчим.
— Господин штабс-капитан, — повернулся Дундич к офицеру. — Почему вы молчите? Отвечайте! — И жестом пригласил его к аппарату.
