Алексей Горбачев - Сельская учительница
«Девчата стараются отвлечь меня от горьких мыслей», — думала о десятиклассницах Валентина, и от этого ученицы становились ей еще ближе, роднее, она относилась к ним как к подругам. Собственно говоря, на много ли Валентина старше их? Лет на пять — пустяки. Может быть, кто-то из девушек даже раньше ее выйдет замуж…
Лиля права: с глаз долой — из сердца вон! Прикажет себе не думать об Игоре — и крышка, не вспомнит… Но, как на грех, она уж слишком часто приказывала не думать, забыть, но думала о нем и злилась…
Валентина понимала: Игорь поступил подло, трусливо, она жестоко ошиблась в нем, и все-таки вечерами, отодвинув тетради, писала ему письма, то полные упреков, то, наоборот, говорила, что человек только тогда становится настоящим человеком, если он умеет прощать… Письма она рвала в клочья, сжигала в печке, чтобы следа не оставалось. Иногда она думала: что если бы Игорь нежданно вошел к ней в избенку? «Выгнала бы, выгнала вон»! — кричал внутри непримиримый голос разума. Но у человека есть и другой голос — голос души, и этот голос не кричал, а сладко нашептывал: «Нет, милая, не выгнала, бросилась бы подогревать чай, чтобы отогреть гостя с мороза…»
Сегодня Валентина снова писала Игорю. Письмо начала зло, с упреков, с осуждения, она гвоздила его позором, уничтожающе обличала во всем дурном, потом торопливо накинула на плечи пальто, сунула ноги в валенки и побежала на почту бросить это письмо в ящик. Вот и почта. Валентина опустила письмо, оно глухо стукнуло о дно пустого ящика. Так в незасыпанной могиле стучат комья земли по крышке гроба…
Валентина возвращалась домой и на ходу снова и снова припоминала все, что написала беглецу. Она, конечно, обвиняла, сурово осуждала, но где-то между строк есть слова, есть мысли, которые расскажут Игорю о том, что она жалеет, грустит, что она готова простить ему все, решительно все, что она сама не в восторге от села, которое чуть ли не по самые трубы завалено снегом, отрезано бездорожьем от большого мира, от другой, более интересной жизни… Валентина остановилась. «Неужели я все это написала ему? — ужаснулась она. — Да, написала. Но это же гадко, подло, нечестно… Дура, дура, — ругала себя Валентина. — Почему не порвала письмо? Как ты посмела бросить его в ящик? Игорь прочтет, захохочет…»
Ей даже почудился его издевательский смех и слова послышались: «Ну что, Валя-Валентина, и ты стала проще смотреть на жизнь? И ты начинаешь жалеть о днях, проведенных под соломой? Лады, Валечка, лады».
Был холодный морозный вечер. По небу лениво ползли тяжелые, груженные снегом облака. Сквозь них порой проглядывал юный месяц. Он точно подталкивал облака — дальше, дальше везите свой пушистый груз, Михайловке хватит; он словно посматривал своим ярким изогнутым глазом на одиноко стоявшую учительницу — стоишь? Ну, стой, стой, а мне не до тебя, у меня свои дела.
«Дура, дура», — кляла себя Валентина. А что же делать? Нельзя допускать, чтобы он потом хохотал над ней. Нельзя! Она готова была вернуться к почте и простоять там до утра, до тех пор, пока придет почтальон, тетя Лена, вынимать из ящика письма. Да нет же, это глупо, нужно пойти к тете Лене и предупредить…
— Заходите, заходите, Валентина Петровна, — певуче пригласила тетя Лена.
Продрогшая, возбужденная Валентина зашла в дом и сразу за свое:
— Извините, тетя Лена, я письмо бросила в ящик… Адрес там неправильный, ошиблась… Пожалуйста, задержите письмо, я завтра перепишу адрес. — Ей было неловко лгать, она чувствовала, что краснеет, что лицо пылает от стыда.
— Это бывает, когда люди ошибаются, — согласилась хозяйка и так посмотрела на Валентину, что та еще гуще покраснела, ей даже показалось, что тетя Лена все поняла, и письмо, которое лежит в темном холодном ящике, она может прочесть наизусть.
— Не беспокойтесь, Валентина Петровна, задержу ваше письмо, перепишете адрес.
Прежде Валентина как-то мало думала об Игоре: ведь он всегда был рядом, как тень. А вот сейчас, когда он далеко, она все чаще задумывалась, перебирая в памяти недавнее прошлое. Если бы теперь Лиля спросила, чем привлек ее Игорь, Валентина ответила бы точно. Больно признаваться, но в институте ей очень льстило ухаживание такого видного и красивого парня, каким был Игорь. Ей нравилась наивная зависть девчат, которые порой пытались добиться расположения сына самого Федора Терентьевича Короткова… На институтские вечера девчата приходили бывало наряженными-разнаряженными, а Игорь не обращал внимания, был только с ней, Валентиной, скромно одетой, не стеснявшейся появляться на вечерах в одном и том же платье. Потом студентки решили, что у Короткова и Майоровой «любовь до гроба», и отстали. Валентина тоже поверила в это, не задумываясь, не предполагая, что Игорь станет таким… И вспомнились ей слова, выписанные из какой-то книги: «Легче всего — предаваться самообману». Верно! Она, кажется, и сейчас обманывает себя, думая об Игоре.
27
Морозным воскресным утром Валентина и Лиля решили напилить дров. Еще с осени им привезли грузовик неуклюжих, сучковатых бревен. Бревна были свалены во дворе, и теперь их занесло снегом.
Лиля стояла с лопатой в руках и сокрушенно говорила:
— Боже мой, и кто придумал эту зиму. Родиться бы нам с тобой, Валечка, где-нибудь на экваторе, там никакого топлива не нужно, там вечно горячее солнце, вечно зеленые леса.
— Да, да, — иронически подтверждала Валентина, — родиться бы нам с тобой… практичными, еще в сентябре по теплу дров напилили бы…
— Напилить можем и сейчас. А ну-ка давай еще попробуем. Не может того быть, чтобы мы не вытащили это проклятое бревно.
«Проклятое бревно» не поддавалось. Осенние дожди, мокрый снег и морозы точно бетоном сковали бревна. Прижавшись друг к другу, они лежали нерушимо, как плиты древних египетских пирамид.
— Здравствуйте, соседушки.
Валентина подняла голову и увидела Никифора Герасимовича Вершинина.
— Аль сами думаете дрова пилить? — спросил он.
— Как видите, сами, — ответила Лиля.
— Повремените малость, я вам ребят пришлю на подмогу, — предложил старик.
— Нет, нет, не беспокойтесь, — стала отказываться Валентина, но Лиля дернула ее за рукав — молчи мол.
Никифор Герасимович ушел.
— Кто тебя просил отказываться, — упрекнула Лиля подругу. — Пусть идут и помогают слабым женщинам, а то у нас почти совсем забыто хорошее тимуровское движение.
— Но это неудобно, когда ребята дрова пилят учительнице.
— Учительнице? Кто тебе сказал, что они будут пилить дрова учительнице? Нет, они помогут библиотекарю. А библиотекарю удобно, — смеялась Лиля, ковыряя лопатой снег.
— Вон и еще один помощник движется, — кивнула она на подходившего Сашу Голованова.
— Так, так, производим, значит, археологические раскопки, — с улыбкой сказал он, здороваясь. — Ну и что же, будут открытия?
— Ты угадал. Предвидится исторической важности находка. Можешь принять участие, мы не честолюбивые. Вот тебе лопата. Действуй, — балагурила Лиля.
Втроем они все-таки вытащили из-под снега сучковатое бревно.
— Теперь давайте пилу, — попросил Голованов у девушек.
Саша — парень сильный, ловкий, пилить дрова ему не в диковинку, а Валентина отвыкла. Когда-то в детском доме ей приходилось заниматься этим нехитрым делом, но сейчас никак не могла справиться с непослушной пилой, чувствуя, что напарнику работать с ней тяжело и неудобно.
— Вы не торопитесь, Валентина Петровна, пилу тяните к себе спокойно, без рывков.
Она постепенно освоилась. Пила теперь шла ровно и легко. На белый притоптанный снег золотинками сыпались опилки.
Вскоре появились присланные Никифором Герасимовичем десятиклассники — Быстров, Зюзин, Вершинин с пилой и топорами.
— Бригада пильщиков прибыла, — блестя глазами, доложил Федор Быстров.
— Ну, теперь держитесь, бревнышки, — обрадовался Саша Голованов.
За какие-нибудь пять-десять минут бревна были разворочены. В умелых руках затянули свои песни послушные пилы.
— Вот это я понимаю — ударная работка! — хвалила помощников Лиля.
— Нам с тобой и делать нечего, — сказала Валентина.
— Как так нечего? А кто пельмени будет готовить? Пильщики, хотите пельменей?
— Конечно, хотим, — за всех ответил Саша Голованов.
— Решено и подписано — пельмени будут. Распределим обязанности. Я бегу в библиотеку, потому что у меня все-таки рабочий день, Валентина Петровна готовит пельмени, — распорядилась Лиля и шепнула Валентине: — Я пришлю тебе девчат на помощь.
Часа через три, пока Валентина с Аней Пеговой, Люсей Иващенко и Женей Кучумовой были заняты пельменями, бравые пильщики успели перепилить все бревна, расколоть их и уложить пахнувшие смолой и летом дрова в сарае.
Разогретые, розовые от работы и мороза ребята зашли в избу.
