Анатолий Ткаченко - Саша Таршуков

Подвалил автобус, в одну минуту наполнился рабочим людом (наверное, сменилась какая-то бригада), я потерял Таршукова, а когда влез и устроился на заднем сиденье, увидел его плоскую коричневую кепчонку у среднего окна справа. Вскоре был занят проход, обе площадки, и я выпустил Сашу из виду.

Автобус плыл мимо сосен на берегу Енисея — то проглядывала и резко слепила вода, то застилала окна зелень отлогих холмов, то вспыхивали красными ранами осыпи каменоломен, — я отдыхал, думал о большом прожитом дне, и все вертелось у меня на уме слово «папаша». Было и смешно от этого, и грустно. Я остро чувствовал, что мне надо еще говорить с Сашей — жаль, он не сидел рядом, — расстаться так, чтобы и у него осталось в памяти хотя бы одно мое слово. Может быть, зайти вместе в кафе, выпить, распахнуть души? Попросить у него адрес, дать свой? Задержаться еще на один день в Дивногорске?

Сосны, холмы, вода, кровавые осыпи.

— Конечная! — выкрикнула кондукторша.

Автобус остановился на площади между тремя стеклянными магазинами. В нешумной мужской толпе, без привычной толкотни, я вышел к пестрой будке и остановился. Мне не хотелось разминуться с Таршуковым. Но поблизости его не оказалось. Глянул в автобус — там было пусто. Прошел в сторону среднего, продуктового магазина, чтобы посмотреть в окна. И наконец я увидел Сашу: его коверкотовая, ссутулившаяся спина быстро двигалась по переулку, потом свернула к забору и скрылась.