Виктор Шкловский - Энергия заблуждения. Книга о сюжете
Мы знаем, что в мире млекопитающих самец оплодотворяет самку, но в мире рыб самка мечет икру, а самец оплодотворяет ее, уже рожденную икру.
Для того чтобы это сделать, оба покидают океан и поднимаются по крутым рекам, преодолевая не только пороги, но даже небольшие водопады.
Потом они делают свое дело, а когда оплодотворение совершено, они умирают.
Вот что называется сменой школ в литературе. Вернусь к началу. Эпиграф был написан раньше, чем дописан, или, что точнее, раньше, чем додуман и написан роман.
Одна из основных тем в «Севастопольских рассказах» – офицеры делят себя на аристократов и неаристократов. Каждая группка замкнута. Храбрые, прославленные офицеры гордятся, попадая в группу аристократов, которые считают себя выше, чем группа этих офицеров.
Разделенный мир страшен, потому что его деление ложно.
Поэтому они отчаянно защищаются. Это тема молодого Толстого, Теккерея, Диккенса. Не бог, а классовое общество казнит Анну Каренину изгнанием.
Или, скажем, круги ада.
Эпиграф «Мне отмщение, и аз воздам» взят из Библии; но он там повторяется и повторяется разно.
Христианство первых веков – беспорядок тогдашнего общества.
Беспорядок будет сменен титулами и названиями церковных степеней.
Толстой гений, но он – не свободный человек времени. В последних главах романа Левин, стараясь понять свой чин, свое место в жизни, понимает, что «…нужно не отдавать землю внаймы, а самому хозяйничать».
«Нельзя было простить работнику, ушедшему в рабочую пору домой, потому, что у него умер отец…» Нанимать рабочих «надо было как можно дешевле; но брать в кабалу их, давая вперед деньги, нельзя, хотя это и было очень выгодно. Продавать в бескормицу мужикам солому можно было, хотя и жалко было их…».
Вообще «теперь же, когда он после женитьбы стал более и более ограничиваться жизнью для себя, он, хотя не испытывал более никакой радости для себя при мысли о своей деятельности, чувствовал уверенность, что дело его необходимо, видел, что оно спорится гораздо лучше, чем прежде, и что оно все становится больше и больше».
Он врезался «в землю, как плуг, так что уж и не мог выбраться, не отворотив борозды».
Борозда мира – хозяйство – покорила бунтовщика.
Толстой на время утвердил Левина, но он не смог утвердить себя, Льва Николаевича, и, глубоко отворотив плуг, испортил борозду.
«Анна Каренина» кончается не только смертью Анны, но и компромиссом.
Я скажу – снова и по-иному. Измена Стивы Облонского прощена. Хлопотали об этом все – дети, прислуга, Анна Каренина. Но Долли не стала счастливой, ей было некуда идти.
Измена Анны мужу, который был старше ее на двадцать лет, была трагичной.
Анна бросилась под поезд.
Прощенья нет.
Эпиграф странно закрепляет разницу этих событий.
Прежде библейское «Мне отмщение» и аз воздам» заменяло, скажем, самосуд – забрасывание виноватых камнями.
Эпиграф, если его читать в подлиннике, – апелляция, перенесение дела в иную инстанцию.
Роман противоречит эпиграфу; поэтому он, эпиграф, никогда не будет истолкован.
13. Раздел
Трудно говорить о великих людях, потому что они говорят о себе сами, так, как делал это Толстой почти всю жизнь.
Его дневники наиболее ясный, точный и верный след – его жизни.
Нет, как мне кажется, ни одной книги, особенно дневников, в которых человек был бы объективен.
Поэтому об одних сутках из жизни Толстого эпохи «Анны Карениной» написано по документам.
Документы стоят в шкафу той комнаты, на стене которой висит гравюра Сикстинской мадонны, а в низком шкафу стоит Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона 1891 г.
В томе третьем рассказывается следующая история, – мы назовем ее историей разграбления башкирских земель.
Когда Лев Толстой кончил «Анну Каренину», он был счастлив.
Он увеличивал имение, прикупал молодой лес в приданое дочерям.
Дочери вырастут – лес тут как тут.
Можно еще купить земли у башкир.
История сложная.
Новые границы новых башкирских наделов проводили по урочищам. Это выглядит так, как если бы вы стояли на пригорке и говорили: вон, видишь на горизонте сопочку, вот от этой сопочки теперь посмотри вправо, видишь, там горы начинаются, вот теперь от них еще правее речка есть; вот в середине предела этих границ и будет урочище.
В короткое время, с 1876 года по 1880 год, все без изъятия башкирские земли были расхищены.
Лев Николаевич избежал покупки земли непосредственно у башкир. Расхищение башкирских земель началось очень рано, и оно отмечено как бытовое дело в записках такого объективного человека, как Аксаков.
Лев Николаевич купил земли у людей, которые купили раньше у башкир и теперь продали.
Спустя некоторое время Лев Николаевич приехал в этот край, который прежде казался ему счастливым.
Однако стал несчастным.
Те пятнадцать десятин земли, которые полагались башкиру по новому закону и которые, по общему пониманию, были хорошими для надела земледельцу, были совсем ничтожной дачей для скотовода.
«Анна Каренина» является книгой-исповедью; то, что в ней написано, более правда, чем в газетах и, может быть, энциклопедиях.
Получилось то, что великий писатель, не бедный человек, покупает башкирские земли, – но как бы не у башкир, – советуется с женой об этой необыкновенно выгодной покупке.
Жена сомневается, она не представляет, как они будут жить в степях, без деревьев.
Потом соглашается.
Лев Николаевич становится довольно крупным землевладельцем.
В романе муж Анны Карениной, Алексей Александрович, крупный чиновник, принимает участие в расследовании земельных злоупотреблений.
В романе «Анна Каренина» это описано так, что, не названная в лицо, ясно узнается история башкирских земель.
Графиня Лидия обучает, как разговаривать на ответственном приеме, принимает министра, а может быть, специально назначенного человека ив Государственного совета.
Добросердечная графиня Лидия умеет обучать, как жаловаться так, чтобы не была повреждена репутация людей, близких к министерству, и, кроме того, так, чтобы из этого ничего не вышло.
Время не возвращается. Трагедия земли пахотной и трагедия земли, по которой ходят овцы, – это трагедия людей. Это трагедия земли, жизни, в которой все перевернулось и не может уложиться.
В эту историю, в это сцепление противоположных обстоятельств, Лев Николаевич входит как дворянин Тульской губернии, как отец большой семьи, большого хозяйства, у которого за стол садится более двадцати человек.
Течет река, течет по склону – то разливается, то суживается, то мелеет.
Но здесь текут две реки, и сначала они текли как бы отдельно, но пришло время, теперь они соединяются, спутываются, живая душа переполняется, и «арзамасский ужас» – это трагедия богатства, накопительства и согласия с совестью.
Трагедия Льва Николаевича впереди, а сейчас он думал, что получит земли, получат землю близкие. Он думал, противоречиво, создать небольшой участок правды среди океана лжи и насилия. В то же время он мечтал показать силу земледельческого овладения крестьянами пограничных земель.
Это должно было быть «Илиадой».
В этом островке справедливости земля должна была сдаваться мужикам в аренду по каким-то невероятным ценам, почти условным ценам, почти похожим на покупку башкирской земли разными русскими господами.
Но сам он постройку этого хозяйства сделать не мог. Поручил другу Алексееву, человеку честному, но Софья Андреевна Толстая, по закону своего благополучия, по закону сохранения благополучия детей, про которых она говорила, что любит их «до сумасшествия», велела получать обычную арендную плату.
Итак, Лев Николаевич Толстой подключился к злу.
Наступивший конфликт был резок, но очень невнятен для внешнего мира.
Что происходило дальше?
Во время уже установления отказа от имущества, в то время, когда Лев Николаевич Толстой отказывался от произведений, написанных в последнее время, был в тогдашней России не закон, а законодательное распоряжение.
В «Мертвых душах», в главе о Плюшкине, Гоголь написал о том, как живет расточитель, как сверкают до корней облитые светом деревья.
Так пировал расточитель.
Но существовала узда на расточителя. Полагалось губернатору объявить запрет на расточителя и объявить над расточителем опекуна.
Опекуном обыкновенно была жена.
Кроме того, существует упомянутый у Салтыкова-Щедрина город, сейчас нам известный как город для экскурсий, – Суздаль.
А при Суздале была тюрьма для закоренелых раскольников и, по народному поверью, для расточителей. Именем этой суздальской тюрьмы угрожала Головлева, хозяйка, непокорным детям.
Все это было не призрачное, оно существовало; решать должен был губернатор, быть человеку хозяином ила: опекаемым, причем сам расточитель не имел никаких прав.
Расточитель не имел никаких прав, в том числе права на завещание.
