Суннатулла Анарбаев - Серебряный блеск Лысой горы
— Мы... думали, что сверху дадут указание...
— Разве обязательно ждать, пока разжуют и положат в рот? Что думает партийное бюро?!
— Ходжабеков болен. Как же решать, когда его нет...
— Не хватает смелости хоть на шаг отступить от заведенного порядка! — Зухра Каримовна изучающе посмотрела на Саидгази. — Народ-то кого хочет? Вы хоть у народа-то спрашивали?
Саидгази не ожидал, что попадет под такой обстрел. Теперь единственная надежда — попытаться взять инициативу в свои руки.
— Было бы хорошо в вашем присутствии собрать общее собрание и, наконец, решить этот вопрос. От имени бюро первичной партийной организации... — Саидгази хотел сказать «я», но секретарь райкома может упрекнуть его в «якании», — мы думаем выдвинуть на должность председателя колхоза Шербека Кучкарова. Каково ваше мнение?
Вечером состоялось общее собрание колхозников. Только кандидатуру Шербека выдвигал не Саидгази, а Назаров, старый коммунист с большим партийным стажем. Саидгази, конечно, обиделся, что не ему поручили это почетное дело. Разве справедливо, что он, секретарь партийного бюро, остался в стороне? Саидгази с нетерпением ждал, когда затихнут аплодисменты после выступления Назарова.
«И чему они так радуются!» — со злостью подумал он. Как только зал затих, Саидгази попросил слова. На трибуну он подниматься не стал — тогда сидящие в зале увидят лишь его макушку. Он отодвинул фанерное сооружение в сторону и, опершись левой рукой о стол президиума, начал говорить. Да, он умел говорить. Он знал, что его густой, солидный бас доносится до каждого уголка зала. Он слышал искусных ораторов в районном масштабе и знал, что ни в чем не уступает им. Саидгази говорил о том, что «товарищ Кучкаров — местный кадр», он, окончив институт, снова возвратился в родной кишлак, «посвятил все свои знания, энергию, силы служению народу, Родине», и что, «несмотря на короткий срок его деятельности, уже ярко видны хорошие плоды». Затем он особо подчеркнул «большую роль первичной партийной организации в воспитании молодого коммуниста», закончив речь словами: «На товарища Кучкарова можно надеяться. Под его руководством наш колхоз будет идти от победы к победе». В зале раздались аплодисменты. Шербек смущенно опустил голову.
После собрания Шербек задержался допоздна в правлении.
Зухра Каримовна сама привела его в комнату с табличкой на двери: «Кабинет председателя». Провела пальцем по добротному столу. Через толстый слой пыли протянулась линия. Заметила с насмешкой:
— Это ваш кабинет, товарищ председатель!
Шербек было смутился, но секретарь райкома начала расспрашивать его о делах в колхозе. Шербек рассказал о своем намерении отправить на этих днях в горы бригаду, которая за лето построит зимовья для колхозных табунов и табунщиков. Затем их можно будет расширить и превратить в культурно-санитарную базу.
— Если на зиму мы будем оставлять табуны в горах и кормить заготовленным в горах сеном, то для крупного рогатого скота и овец корма, запасенного нами здесь, вполне хватит, — добавил он.
— Знаю об этих ваших планах. Это хорошо. Однако, чтобы не случилось так, товарищ председатель: увлечетесь строительством, не учтя возможностей колхоза, и дело станет на полдороге.
— Вы хотите сказать: протягивай ноги по одеялу, — улыбнулся Шербек. — Пока нерешительный размыслит, решительный управляется с делом.
— Вот это да! Современная молодежь будто нетерпеливый конь на скачках! Но не забывайте: в хорошем председателе должны сочетаться размышления нерешительного мыслителя и риск горячего человека, — Зухра Каримовна поднялась с кресла и подала Шербеку руку.
— Прошу вас ночевать ко мне домой... — пригласил Шербек.
— А потом, чтобы быть хорошим председателем, парень должен жениться, — шутливо заметила Зухра Каримовна. — К вам в дом приеду на свадьбу. А девушку, которую изберете, обязательно покажите мне, хорошо?
Шербек покраснел. Зухре Каримовне нравилось, когда парни и девушки краснели от смущения. При этом она всегда вспоминала свою молодость, румянец, заливавший ее щеки.
Когда Зухра Каримовна уехала, Шербек еще долго стоял на дороге, провожая взглядом голубую «Победу».
«Чтобы быть хорошим председателем, парень должен, оказывается, жениться», — усмехнулся он.
Из чайханы с той стороны дороги послышался смех.
«Значит, здесь усач, — подумал Шербек. — Где он — там и веселье».
Шербек повернулся, чтобы идти домой, и неожиданно увидел Саидгази.
— Эта женщина стоит ста мужчин, — сказал Саидгази.
«Удивительная женщина», — мысленно согласился Шербек.
— Но мне кажется, что один человек недоволен собранием, — помолчав, начал Саидгази, уставившись в чернеющую пустоту.
Шербек вопросительно посмотрел на бухгалтера.
— Работа с людьми, как вам известно, основная задача партийной организации. Вчера я вызвал Назарова на бюро и провел с ним беседу. Ведь если член партии будет болтаться без дела, то влетит нам с вами. — Саидгази вдруг поймал себя на том, что допустил оплошность: Шербек же мог ему напомнить, что Назаров находится в отпуску. Хорошо, что он не вспомнил об этом. — Так вот, судя по разговору в бюро, у Назарова совершенно определенное настроение; до того трагического дня он был председателем колхоза «Аксай». Ныне справедливость восторжествовала, так, значит, и председательское место принадлежит ему...
Саидгази распрощался с Шербеком, уверенный, что привел его в смятение.
Шербеку не пришло в голову усомниться в правдивости слов бухгалтера, и этот разговор действительно, был ему неприятен. С одной стороны, ему казалась справедливой претензия Назарова, но ведь, он долгое время был оторван от жизни колхоза, ему неизвестны изменения, происшедшие в хозяйстве. А раз так, как же он сможет быть председателем? Шербек и себя не считал подходящим для такой высокой должности. Но раз народ сказал — будешь, разве можно идти против его воли?
— Разыщи завклубом и передай ему, чтобы подготовил красное полотнище для каравана. Скажешь ему, отправляем виноград в город, он знает, что написать, — сказал Шербек табельщику. — А вы, — обратился он к Саидгази, — возьмите из гаража три грузовые автомашины и следуйте за нами. Ну, поехали.
Табельщик, хотя и получил задание, продолжал стоять как вкопанный посреди кабинета. Когда Шербек закончил отдавать распоряжения, он сказал:
— Пришел к вам по одному делу.
— Слушаю.
— Вы, оказывается, сказали, чтобы девушки, помогающие нашей бригаде, перешли в овощеводческую. А у нас то скворцы, то воробьи налетают, ну, не дают покоя. Если девушки не останутся, то и винограда не будет.
Шербек задумался: для прополки нужно добавить людей. Но и девушек с виноградников тоже нельзя трогать. Что же делать? Глядя на озабоченное лицо табельщика, Шербек вдруг улыбнулся и, подойдя к нему поближе, тихонько сказал:
— Ты думаешь, если девушки уйдут, то прелесть сада пропадет?
Табельщик, который никак не ожидал от председателя такого разговора, потупился. Исподлобья взглянул на сидящих — не смеются ли?
— Ладно, сделаем так, — уже серьезно сказал Шербек. — Девушки все-таки пойдут на прополку, а виноградники помогут спасти школьники. Обратимся к учителям, попросим вывести нам в помощь ребят, ведь сейчас каникулы. Что скажете? — обратился Шербек к присутствующим.
— Правильно, — поддержали со всех сторон.
— У меня к вам еще одно дело, — стараясь держаться серьезно, сказал табельщик. — Нужен человек караулить ореховую рощу. Таджимат лежит в больнице.
Шербек вспомнил, что сторож действительно уже давно болен. «Нехорошо, — подумал он, — я даже ни разу не навестил его».
— Кого же ты посоветуешь взять вместо него? — обратился он к табельщику.
Тот замялся.
— Ну ладно, подумай, кого можно туда послать, а к вечеру мне скажешь.
Уже на ходу Шербек сказал секретарю в приемной и сторожу, чтобы обошли дома и всех трудоспособных вывели на сбор винограда.
Вечером этого дня мимо правления проследовал красный караван из четырех грузовиков, направляющихся в город с виноградом. На головной машине красовался лозунг: «Городской товарищ, виноград «Аксая» украсит твой достархан».
— Хорошей торговли вам! — кричали вслед каравану собравшиеся у правления колхозники.
Глава седьмая
После отъезда каравана Шербек, не заходя в правление, направился к дому Таджимат-ака узнать у родных, как чувствует себя больной. Летом старик обычно редко приходил домой из ореховой рощи, расположенной далеко в горах. Был он шумливый, любил поспорить, поэтому в кишлаке с легкой руки Туламата его называли «сумасшедшим». Теперь Таджимат действительно сошел с ума, пришлось отправить его в психиатрическую больницу.
