Kniga-Online.club

Эрнст Сафонов - Избранное

Читать бесплатно Эрнст Сафонов - Избранное. Жанр: Советская классическая проза издательство -, год 2004. Так же читаем полные версии (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте kniga-online.club или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

Потапыч пояснил мне:

— Здесь поля изрытые, натерпевшиеся. В том логу, где лесок, наши тяжелые орудия прятались. Во время боев в землю железа понатыкали — страсть!.. Летошним годом пастушонок у нас на старой мине подорвался. Окопы скреперами и бульдозерами заваливали… Я старшиной был, и Россия передо мной не на картах топографических, а вот такая всегда… Люто, конечно, было, но невозможного не было. Свое кругом.

У Глеба спрашиваю:

— А если новая будет?

— Я стрелять умею. — Подумал и добавил: — Ну ее! Тут и так во многом разобраться надо, голова забита, народ, как Потапыч определил, усталый, забот полно… Да и когда кто ее хотел?! А случится — теперь, думаю, не растеряемся.

А вчера в ожидании катера знакомая женщина рассказывала на дебаркадере (до этого прибегала жаловаться на местную продавщицу — с сахаром обманула, законного мужа от дома отваживает…). Никак не могу обойти этот рассказ.

Вот он:

— Заходит, значит, этот немец, — а я мала́ тогда была, с печки, свесившись, глядела, — заходит и бросает на пол зарубленного гуся. Показывает матери на пальцах: отереби, дескать. Часа через два опять пришел. Мать как сидела на лавке — так и сидит, гусь как лежал посеред пола — так и лежит неощипанным. Немец, значит, топнул ногой и снова сердито лопочет что-то — показывает: тереби! Ну, вернулся он заново, может, через час, а может, и больше… Мать — на лавке, гусь неощипанный — посеред пола. Тогда он, рыжий такой, нестриженый, взял птицу и давай, значит, сам ее теребить. Пух, перья по всей избе! Потом собрал старую бумагу, пакли из паза надергал и поделал из всего этого жгуты. Сунул гуся матери в руки — держи, мол, а сам жгуты поджигает…

— Палить птицу задумал, — вставил кто-то из слушателей.

— Значит, палить… Только — гляжу я с печки-то — он, фашист, горящие жгуты не под гуся, а под материны руки подставляет. Мать не шелохнется, вроде закаменела, и глаза — вот ну, верьте, как с иконы ее глаза были, не перескажешь… Так и вытерпела, все руки он ей, сволочь, спалил и слова от нее не дождался…

— Жива мать-то? — спросили у женщины.

— Жива, — по-хорошему улыбнулась она, — мое дитя выхаживает.

III

Бригадир Свиридов — мужчина без возраста. Тридцать лет ему, сорок? Лицо гладкое, тугощекое, чисто выбритое, и неторопливость во всем, какое-то величавое спокойствие, — в глазах, жестах, разговорах.

— Почему девушка из деревни, спрашиваете, сбежала? Молодая, погорячилась.

— А вы ее письмо в газете читали?

— Газеты надо читать, только всего не узнаешь…

— Чего не узнаешь?

— Что в семье у Гореловых, к примеру, происходит.

— Она же там ясно написала!

— Нам бы про запчасти написать. Нет запчастей к тракторам…

— Вы же здесь тесно живете, всё на виду…

— За всеми глядеть — работать в колхозе некогда будет. А про Таньку вы лучше у своего знакомого, у Глеба порасспрашивайте. Он с ней… как это… гулял. Дружил, если по-городскому…

«Что?!» — чуть не вскрикнула я.

Эге. Хлебушек, какой ты! И молчишь!

IV

Ко мне приходил (приезжал?) Тимоша. Советовал:

— Рывком не бери. А то распишешь так: один пьяница, другой передовик… Жизнь здесь не в год и не в два складывается, и оставшийся в деревне народ по мере сил держит ее. Подумать, то и все решения, постановления сверху исходят сюда. Их выполнять надо. Много радовался и претерпевал наш деревенский народ…

— А Фрол Петрович, брат ваш?

— Зол я на него, не скрою, а по злобе можно и лишнего наговорить…

— Мне с ним необходимо встретиться…

— …Он от папани покойного ухватку взял. Жадный тот на добро был.

— Наемным трудом пользовался?

— Жена, что ль, у него наемная была, мать наша?! Лютой в работе был, беспощадный.

Приглашал:

— Заходи. Корень в лесу чудной нашел. Сделал ему глаз из стеклянной пуговицы, подставочку приладил — ну динозавра вылитая! Хошь, подарю! Москву удивишь.

Проводила его немного. Страшно это: идешь, здоровая, молодая, а рядом катится на тележке обрубленный человек, поспевает… Разговаривает с тобой, задирая голову, в глаза пытается посмотреть, и тебе неловко, противно, как озноб, смущение: а что догадается — о твоем страдании, жалости, сочувствии к нему — догадается?! По-моему, для умной, сильной натуры нет ничего горше, оскорбительней, унизительней знать, что вызываешь у кого-то жалость, пусть даже искреннюю, благочестивую, я бы сказала!

Тимоша как-то признавался:

— Мне бы Цыганочку свою счастьем оделить, выучить.

И еще признавался:

— Живу в напряжении, ожидании. Напрягешься и ждешь: вот-вот чего-нибудь небывалое, доселе не виданное произойдет, диковинное такое, что перевернет все вверх ногами… Начнешь представлять в уме про страны разные. Китай ли, Америку, иль вот Глеб говорил мне, как с других планет прилететь могут, начнешь представлять — и интересные, веришь, картины получаются. И порадуешься: эх, Тимоша, Тимоша, а если б тебя в сорок втором насмерть пришибло, разорвало на кусочки, кто б сейчас вместо тебя широкими глазами за жизнью смотрел?!

Нелепая мысль преследовала меня: где же остались Тимошины ноги?.. До тягостной, растравленной боли, засевшей внутри, осязала я своими нервами, психикой своей эти чужие для меня, эти  ч е л о в е ч е с к и е  ноги, исчезнувшие из действительности. Я осязала их, к а к  с в о и. И было жутко, потому что требовалось самой себе ответить: хватило бы у меня той святой любви к жизни, той веры в главное и настоящее, чтобы сознательно пожертвовать, если нужно будет, своими ногами, собой в конечном счете?

V

За деревней, сгребая тросом солому, ползает трактор. Иду к нему.

На какое-то время, уже вблизи, он исчезает из поля зрения: съехал по пологому склону вниз. Когда подошла: трактор стоит, двигатель его постукивает, а тракторист Федя Конь взобрался на гусеницу, держит руку над выхлопной трубой. Из трубы пофыркивает едкий синеватый дымок.

Пригляделась: батюшки! — над трубой, оказывается, Федя Конь держит за хвостик мышонка, а тот, бедный, трепыхается, дергается…

— Как вам не стыдно, — крикнула, — живодер!

Федя спиной ко мне был — вздрогнул, выронил свою жертву — не то в трубу, как в крематорий, не то на землю. Лицо у него красными пятнами (испугался), губы от пыли черные, — оправдывается:

— Кошку я, допустим, мучаю иль птичку какую?! Хищника полевого.

Соскочил с гусеницы, вытер ладони о промасленные штаны, протянул мне руку:

— Здрасьте!

Ну, прикидываю, этакой ручищей не то чтобы мышонка, меня, сграбастав, над выхлопной трубой запросто подержит…

Разговорились о том о сем — неглупый парень-то. Развивал передо мной идею, что отошло время маленьких, как Русская, деревень. Кинотеатр здесь, к примеру, на тридцать домов строить не будешь, газ сюда проводить тоже невыгодно; не говоря о семилетней, даже на начальную школу детей тут не хватает… Осталось, по его мнению, одно: свозить крошечные деревни «до кучи» — строить большие сельскохозяйственные поселки.

— Где люди густо, там и культура, — разъяснял мне. — А мы у себя затерялись как в галактике.

«Галактика» меня приятно подивила. Галактика и мышонок. Спросила, читает ли книги, какие любит. А любит Федя читать про шпионов, разведчиков да еще «военные»…

— Танюха-то Горелова? — отвечал. — Куда денется! Возвернется.

— А если насовсем из ваших мест подалась?

— Может, и совсем. Россия велика. — Смеется, нагловато, явно дурачась. — Замуж надо, не взбрыкивала б!.. Опять же — большой поселок нужен. А у нас тут Глеб, жених размазанный, да я… У тетки, в Славышино, Танюха-то!..

…Бегут дни моей командировки, и в орбиту знакомств попадают все новые и новые люди. Возникают вопросы, которые, казалось бы, по заданной мне теме я не должна «разрабатывать», и сама тема — хоть и не видела главную «героиню» Таню Горелову — расплывается, разбухает, туманится, и пока совсем не представляю, что напишу в газету о Русской и ее аборигенах. А может быть, это все подступы, многое — необязательное, второстепенное, а главное, основное, — это впереди, его нужно нащупать? Ведь и Фрол Горелов — вопрос, если не самый заковыристый… Встреча с ним — программная задача номер один.

VI

— Хлебушек, съездим в Славышино?

Выждала, продолжаю:

— Там, слышала, церковь диковинная сохранилась. Деревянная, шатровая. Что ж молчал? Обязательно посмотреть! Ну как?

После молчания:

— Съездим.

О Тане он — ни гугу!

VII

Я уже было направилась к заветному месту — песчаной косе — купаться, когда увидела: Фрол Горелов сошел с дебаркадера с ружьем за спиной, закурил и подался через выгон к Русской. Была не была, думаю. Смелее, девочка, зачем откладывать!

Перейти на страницу:

Эрнст Сафонов читать все книги автора по порядку

Эрнст Сафонов - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки kniga-online.club.


Избранное отзывы

Отзывы читателей о книге Избранное, автор: Эрнст Сафонов. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор kniga-online.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*
Подтвердите что вы не робот:*