Борис Бондаренко - Пирамида
— Что именно?
— Хотя бы то, как он легко расстается со своей незаконченной работой. А потом сообрази — Шумилов примет его к себе в полной уверенности, что Валерий будет помогать ему, и вдруг через месяц окажется, что все наоборот. Ты бы сделал так?
— Нет, — сказал Ольф, — но это, в конце концов, его дело.
— Только ли его? — покачал головой Дмитрий. — Работать-то он будет с нами.
— Чего же ты хочешь? — сердито спросил Ольф. — Отказать ему?
— Давайте вместе решать, — уклончиво сказал Дмитрий.
— Я — за, — решительно сказал Ольф. — Не вижу никаких оснований отказывать ему.
— А ты, тихоня? — с дружеской усмешкой спросил Дмитрий молчавшую до сих пор Жанну.
Жанна улыбнулась и отпарировала:
— Но ведь ты сам ничего не сказал. Это не по-джентльменски.
— Ох, иезуиты, — засмеялся Дмитрий. — Я просто хотел выяснить, не будет ли тебе неприятно работать с ним.
— Мне? — совершенно естественно удивилась Жанна. — Почему?
— Вот это да! — восхитился Ольф. — Можно подумать, что Валерка действительно воспылал любовью к нашей работе, а не к ней.
— Какая разница, — безразлично сказала Жанна. — Если он в самом деле хочет работать с нами — пусть работает.
— Ну что ж, на том и решим, — сказал Дмитрий.
Через неделю Валерий уже работал вместе с ними.
36А вскоре они едва не поссорились.
Разговор случайно зашел о том, что надо будет сказать обо всем Шумилову. Валерий сначала не понял:
— О чем сказать?
— Об этом, разумеется. — Дмитрий показал на пухлую папку со всеми выкладками.
— Да ты что? — изумился Валерий. — Хочешь, чтобы он вас вытурил в два счета?
— Почему «вас»? — спокойно сказал Дмитрий — его ничуть не удивили ни изумление Валерия, ни его обмолвка. — Ты ведь тоже причастен к этому.
— Ну, я-то… — начал Валерий и вовремя осекся, но все отлично поняли его. — Не в этом дело — вас, нас. Зачем раньше времени раскрывать карты? Думаете, Шумилов согласится изменить свои планы?
— Наверно, нет, — сказал Дмитрий, — но сказать все-таки надо.
— Зачем?
Он действительно не понимал, почему надо говорить Шумилову.
— Потому что иначе будет просто непорядочно, — сказал Дмитрий. — Положение у нас и без того щекотливое: как бы мы ни относились к Шумилову, нельзя не признать, что мы многим обязаны ему.
— Чем это?
— Очень многим, — подчеркнул Дмитрий. — Во-первых, мы с Ольфом уже полтора года работаем у него, а почти ничего не сделали по его теме. И надо быть только благодарными ему за то, что он дал нам возможность закончить нашу работу, чем бы это ни объяснялось. Уже поэтому будет просто свинство, если мы исподтишка нанесем ему такой удар. А во-вторых, не надо забывать, что мы пришли на готовое.
— То есть как это на готовое? — не понял Валерий.
— Я имею в виду его ошибки. Это не так уж мало. Если бы мы начинали с нуля, возможно, и нам пришлось бы сначала конструировать эти ошибки.
— Ну, знаешь ли… — протянул Валерий. — Если так рассуждать… Можно подумать, что его результаты и ошибки — его личная собственность.
— Почти. Ведь они не опубликованы.
— Да он же сам не хотел этого!
— Неважно, — твердо сказал Дмитрий. — И кроме того, как ни мала вероятность, что он согласится с нами, ее тоже нельзя сбрасывать со счета. Хотя бы потому, чтобы нас потом ни в чем нельзя было упрекнуть. Я не хочу…
— Ну, это уже какое-то чистоплюйство, — не сдержался Валерий.
Дмитрий покраснел, а Ольф быстро спросил у Валерия:
— А что же ты предлагаешь?
— Да чего проще! Дождаться защиты годового отчета и тогда все и выложить, прямо на заседании Ученого совета. А до тех пор ни звука.
— Не будет этого! — резко сказал Дмитрий.
— Ну, это еще как сказать, — обиделся Валерий. — Ты ведь не один.
Он явно рассчитывал на поддержку Ольфа и Жанны и вопросительно посмотрел на них. Жанна молчала, а Ольф неохотно сказал:
— Как я к этому отношусь, значения не имеет. Если Димка считает нужным сказать, так и будет.
Валерий разочарованно отвернулся от него и обратился к Жанне:
— А ты?
Она сказала, глядя куда-то мимо него:
— Даже если бы вы решили ничего не говорить, я бы и сама сказала. О себе, по крайней мере.
Валерий пожал плечами:
— Дело ваше… Самим все придется расхлебывать.
— В общем, так, — подвел итоги Дмитрий. — Дискутировать на эту тему больше не будем. Как только подготовим все материалы, сразу сообщим Шумилову. Как это будет конкретно, еще уточним. Я думаю, лучше будет, если мы сделаем это вдвоем с Жанной. Так? — Он вопросительно взглянул на нее. Жанна кивнула.
Но все вышло иначе. Через несколько дней Шумилов попросил Дмитрия зайти к нему. Он был чем-то очень доволен и улыбался еще более радушно, чем обычно.
— Ну, как ваша работа? Я слышал, подходит к концу?
— Да, как будто, — уклончиво ответил Дмитрий.
Шумилов имел в виду ту самую идею, которую они выдвинули в июле. На самом деле они уже почти закончили эту работу, и Дмитрий недоумевал, откуда Шумилов мог узнать об этом.
— Ну и отлично, — весело сказал Шумилов. — Добрин сможет сам закончить ее?
— Да.
— Тогда у меня к вам большая просьба. У меня появилась одна идея — по-моему, довольно интересная. Одному мне с ней не хочется возиться, да и времени нет, надо бы к декабрю основательно рассмотреть ее и успеть включить в план следующего года. Если бы мы сейчас вдвоем взялись за это — было бы очень неплохо. А потом, конечно, и Добрин подключится. Вы как, не против?
— Вообще-то нет, конечно, — неопределенно сказал Дмитрий. А что он еще мог сказать?
— Тогда давайте приступим, — сказал довольный Шумилов.
Дмитрий сразу увидел, что эта идея должна еще дальше увести работу Шумилова по тому направлению, которое они считали неверным. Он слушал Шумилова и думал: что делать? Сначала он решил отделаться общими словами, а потом вместе со всеми обсудить создавшееся положение. Но Шумилов говорил долго, очень обстоятельно, детально разбирая места, которые вовсе не требовали этого. Дмитрия все больше раздражало это копание в мелочах. Шумилов наконец закончил и нетерпеливо спросил:
— Ну, как вам показалась моя идейка?
Шумилов так и сказал — «идейка», но видно было, что сам он считает свою идею значительной и очень доволен тем, что она пришла ему в голову. И Дмитрий неожиданно для самого себя сказал:
— Мне она не понравилась.
Довольная улыбка медленна сходила с лица Шумилова.
— Вот как… — сухо сказал он. — Что же именно вам в ней не понравилось?
— Все, — сказал Дмитрий, делая усилие, чтобы не отвести взгляд от лица Шумилова. — Мне она кажется бесперспективной.
Отступать дальше было некуда, и Дмитрий, помедлив, добавил:
— И не только эта идея, но и вообще вся ваша работа.
— Даже так… — негромко сказал Шумилов. Он уже справился с собой, но видно было, каких усилий стоит ему его спокойствие. — Ответственное заявление.
— Конечно, — согласился Дмитрий. — И мы хотели бы обсудить это с вами. Так думаю не только я.
— Кто же еще?
— Добрин, Мелентьев…
Дмитрий замолчал. Шумилов спокойно смотрел на него и ждал.
— Еще кто-нибудь? — наконец спросил он.
— Да, — сказал Дмитрий. — Жанна.
Он не хотел, чтобы вышло так. Надо было, чтобы Жанна сама сказала ему. Наверно, Шумилов не сразу понял его или просто не поверил, потому что он еще несколько секунд так же спокойно и бесстрастно смотрел на него. Но потом лицо его неуловимо изменилось, и Дмитрий не сразу понял, почему оно стало таким, и отвернулся. Он боялся взглянуть на Шумилова, чтобы еще раз не увидеть того, что было на его лице, — страха и боли. Такой боли, что Дмитрий сразу пожалел о том, что сделал. Он не ожидал, что все выйдет так скверно, ведь Шумилов всегда был сдержанным и очень уверенным в себе. А теперь перед ним сидел уже немолодой, сорокалетний человек, ошеломленный неожиданной жестокостью, и этот человек просто не знал, что ему сейчас делать. И он инстинктивно сделал то, что делают все люди и животные, столкнувшись с неожиданной бедой, — попытался укрыться от опасности. Он встал из-за стола, подошел к окну, стал смотреть в него. Там, за окном, тихо шумел мелкий дождь поздней осени.
Дмитрий тоже поднялся и негромко спросил:
— Я могу идти?
И тут же понял, что не нужно было спрашивать, и направился к двери. Он пошел к Жанне и сказал:
— Пойдем поговорим.
И потом, когда они вышли в коридор:
— Я все ему сказал.
Жанна как будто не удивилась, спокойно спросила:
— Обо мне тоже?
— Да.
Жанна прикусила губу и задумалась.
— Я не хотел, но так получилось, — и Дмитрий рассказал, как это получилось. — Прости, что так вышло.
Жанна вздохнула:
