Борис Некрасов - Просто металл
— Идите-идите, товарищ Карташев. И не обижайтесь! Будет так, как вы сами захотите. До свидания.
Когда за стариком закрылась дверь, Иван подумал, досадуя на себя: неважно получилось — обидел, ведь человека, но профессиональной горняцкой гордости и привязанности к своему делу в нем, пожалуй, в достатке. Даже эти условия их до конца не притупили. Будет, еще как будет работать старик!
2. Разведка боем
По просьбе Гладких на участок верхом, по тракторному следу приехал приисковый геолог Василий Иванович Петров, прозванный на прииске Чапаем. Причиной тому были не только имя-отчество, но и его характер — подвижный, шумный. Это был немолодой уже, с неиссякаемым запасом веселья и бодрости человек, каких на Дальнем Севере можно встретить немало. Такой уж это край, что люди пассивные, лишенные могучего заряда энергии и жизнерадостности здесь не уживаются.
На прииске работал он недавно, каких-нибудь пять-шесть месяцев, но, как он сам говорил, уже успел подраться с начальством. Сколько он ни доказывал, что надо как следует заняться разведкой, от него отделывались обещаниями: «Вот закончим промывку, тогда и на разведку навалимся». Потом вместо промывки в этих посулах вставали добыча шахтных песков, ремонт горного оборудования и — круг замыкался.
В новом начальнике разведучастка Петров сразу же угадал союзника и при первой же встрече сказал ему: — То, что по профессии ты не совсем геолог, не так страшно. Была бы у тебя душа разведчика, а остальное приложится. Горняцкое образование и опыт у тебя есть, на первый случай хватит. Тут что должно быть прежде всего? Стремление впереди быть, хоть на грудь, как говорят спортсмены, а впереди! И еще — к непознанному тяга, упорная, ломовая: найти, докопаться, познать! И хребет крепкий. Иначе нельзя.
Поделился он тогда же, с Иваном и своими соображениями насчет работы прииска в целом:
— Прииск хорошим считается. Но посмотрел я эти несколько месяцев и вижу: многое здесь по известному принципу делается: давай, давай! Ты воевал?
— В сорок пятом только, в самом конце войны. Молод еще был.
— А кем?
— Механиком-водителем. В танковой разведке.
— Ага! А говоришь — не разведчик. Но ты не застал уже небось, а мне и на фронте поначалу таких командиров встречать доводилось. И решителен, вроде, и смел, а ни перспективы, ни того, что за соседней высоткой делается, знать не хочет. Случается, что такие и берут до поры до временя нахрапом, но потом их все равно бьют, если вовремя свои не раскусят. А впрочем, — Василий Иванович вдруг рассмеялся, — ты не пугайся. Народ здесь хороший, в общем-то. Разберемся, что к чему. Ты коммунист?
— Кандидат.
— Это хорошо. В нашем полку прибыло, значит. На последнем партийном собрании у нас кое для кого неприятный разговор получился. Федоров, секретарь наш, со мной неделю не разговаривает. Но это не страшно — пусть привыкает. Неплохой, кажется, мужик, много понимает, но в секретарях без году неделя, а в подчиненных у Горохова несколько лет ходит. Вот по инерции в глаза ему и заглядывает все время. Ему правду-матку в глаза резать надо.
— Кому? — попытался уточнить Иван. — Директору или секретарю?
Петров расхохотался.
— Обоим. И тебе тоже. И мне. Или не так? Правда, брат, она еще никому противопоказана не была.
Сейчас, соскочив с лошади, он крепко пожал Ивану руку, спросил:
— Зачем звал? Неувязка какая-нибудь?
— Пойдемте ко мне. Разговор есть.
— Так. Выкладывай свой разговор, — усаживаясь в конторе за стол, предложил старый геолог.
— Дело у меня вот какое, Василий Иванович. Надо с нашим народом поговорить, беседу провести, что ли. Тема; примерно, такая: «Почему в нашем районе должен быть металл». Вам, как говорится, и карты в руки.
Василий Иванович вскинул седые лохматые брови и заразительно захохотал.
— Не понимаю, чего здесь смешного, — нетерпеливо пожал плечами Гладких. — Уверяю вас, что это просто необходимо. Надо же в людях уверенность крепить, что не напрасно они трудятся.
— Да нет, я понимаю. Надо. Но уж больно оригинальный способ организации массовой работы ты выбрал. Понадобился докладчик — сразу же записочку: старшего геолога, мол; или главного механика, или еще там кого — ко мне! Узнал бы директор прииска, зачем ты меня оторвал, дал бы и мне и тебе жизни. Он любит, чтобы начальники отделов и служб неизменно при нем находились.
— При деле они должны находиться, а не при директоре, — буркнул Гладких и сам почувствовал неуместную назидательность своего тона, а встретив чуть насмешливый, иронический взгляд геолога, и вовсе смутился. — И я, ведь, Василий Иванович, не на чай вас пригласил.
— И зря. От чая хорошего я не отказался бы. И беседу проведу. Что теперь с тобой поделаешь? Не обратно же ехать. — Он снова рассмеялся. — Ты знаешь, какой я тут разговор недавно слышал? Горохов Федорову жаловался: новый начальник разведучастка, говорит, и без нас с тобой, видно, мастер гайки подкручивать. Только гайки, мол, у него, почему-то все с левой резьбой — не в нашу сторону крутит. Это он о тебе, значит. Не любит самостоятельных! — Василий Иванович встал. — Ну вот что. Беседу сегодня проведем. Вместе. А потом уж, пожалуйста, сам. Хорошо же ты будешь выглядеть, если для каждого профессионального разговора с людьми тебе заезжий дядя будет нужен. За любым советом, консультацией, даже за литературой какой, чем богат, — прошу ко мне. А так, батенька, сам. Сам! И вот еще что. Беседа беседой, а я тут геологические отчеты по нашему району прихватил, и давай вместе посмотрим, куда это предполагаемое золотишко увильнуть могло. Чем черт не шутит, может быть, теперь общими усилиями нам с тобой удастся разведку на прииске на должную высоту поставить. Чует мое сердце, без драки, а, может, и без шишек, нам с тобой не обойтись. Но — на том стоим, как говорится. Разведчики!
Конечно же, Петров и раньше не один раз просматривал эти отчеты, бывал на участке и имел определенное суждение о его перспективах. Но он решил воспользоваться случаем и, во-первых, еще раз проверить свои выводы, а, во-вторых, со всей обстоятельностью, а не в общих чертах, как это было при первой их встрече, познакомить со, своими прогнозами Гладких.
— Смотри, сюда, разведчик, — объяснял он, развернув перед Иваном геологическую схему района. — Здесь вот коренное месторождение. Так? Здесь, здесь и здесь поисковиками взяты пробы, которые показали хорошее содержание россыпного золота. Здесь и здесь металла не оказалось совсем. Улавливаешь?
— Пока ясно.
— Вот именно — пока. Теперь пойдет дело посложнее. Попробуем, предположительно хотя бы, определить направление сноса. Как оно пролегало, то самое старое русло? Свидетелей, как известно, тому не осталось. Что менялась оно в этой долине — факт. Вы сейчас вот здесь шурфы бьете, — он показал точку на карте. — Но это только один из возможных вариантов. В равной мере россыпь может простираться и вот сюда, к ключу Холодному, и даже вот сюда, к подножию этой сопки. Хотя и первые неудачи на избранном ранее направлении тоже еще ни о чем не говорят, вот и получается… Что получается, товарищ начальник участка? — перебивая себя, взглянул геолог на Ивана.
— Получается, что вести шурфовку надо во всех трех возможных направлениях. Так, вероятно?
— Вот-вот. Именно так. Я же говорю, что из тебя получится толк. Остается решить, как это сделать при наличном числе людей, или, что сложнее, где их ещё взять. При таком дефиците рабочей силы на прииске да еще при таком отношении к разведке — дело это безнадежное. Вот тебе и задача.
Ивану и без того было ясно, что необходимо увеличивать фронт работ, что участок без резкого повышения производительности труда на шурфовке со своей задачей не справится. Во всяком случае, то, чем они занимались сейчас, очень походило на лотерею — повезет или не повезет. Для того чтобы в этих условиях хоть как-то сдвинуть дело с мертвой точки, одних его усилий не хватит. Нужны воля, инициатива, усилия всего коллектива. Удастся ли Василию Ивановичу убедить людей хотя бы в том на первых порах, что работают они не зря, что геологи не ошиблись и металл здесь есть? Не покажутся ли им скучными, нудными и малоубедительными доводы приискового геолога?
Поначалу опасения Гладких как будто бы подтвердились. Шурфовщики слушали Василия Ивановича по-разному — одни с полным безразличием, другие с плохо скрываемой иронией. Но, кажется, ни один из них не проявил к беседе живого, участливого внимания.
— Понятно я говорю? — спросил геолог.
На неосторожный этот вопрос немедленно и охотно откликнулся чернявый:
— Абсолютно понятно. Как бюро погоды: предсказано солнечно надевай галоши…
Посмеялись. Кто-то поддержал:
— То ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет.
— Это ты брось! В небесной канцелярии проще, тут погода сама себя показывает. Подморозило — затапливай печку, жарко стало — Снимай тулуп. А в подземной сам черт хозяин! Одна темнота.
