В пятницу вечером - Самуил Вульфович Гордон
И я его послушал.
День свадьбы
Буржуйская улочка
Крыжополь расположен тоже у самой станции. Едва я оставил небольшой вокзальчик, как оказался в самом местечке и сразу же мог убедиться, что по сравнению с Вапняркой это почти город. Кроме главной улицы, которой не видно конца, есть и другие улицы и улочки. К тому же Крыжополю придают городской вид дома районных учреждений — универсального магазина, гостиницы, средней школы…
Дежурная в гостинице, высокая худощавая женщина, встретила меня с улыбкой:
— Мазл тов! Желаю вам счастья! Поздравляю!
— И вам мазл тов, — ответил я. — А с чем вы меня поздравляете?
— Вы разве не из сватов?
— Из каких сватов?
Отступать мне было поздно. Дежурная, которая уже протянула мне ключ от номера, повесила его на доску и развела руками:
— Ни одного свободного места нет. Все комнаты заняты.
— Не может быть. Сегодня суббота, выходной день.
— Именно потому, что суббота. Когда же справлять свадьбу, если не с субботы на воскресенье?
— А у кого здесь сегодня свадьба?
— У дочери токаря Ейны, на Буржуйской улочке. Жених не из наших, он из Бессарабии, он, говорят, техник.
— Так и называется эта улица — Буржуйская?
— Сказать вам правду, я сама не знаю, как она называется. Она имела сто названий. Когда-то она называлась Нищенской. Потом переделали на Пролетарскую. А теперь ее почему-то называют Буржуйской. А что вы думаете? Самый большой богач в прошлом не устраивал такой свадьбы, как сегодня Ейне. Пригласили двести человек, кроме приезжих. Понятия не имею, где мы здесь всех устроим, разве только в коридоре. Но что мне делать с вами? Зайдите все-таки вечером. Может быть, кто-нибудь из этих бессарабцев не приедет или поезд опоздает. В крайнем случае, вы тоже переночуете в коридоре. Не страшно.
Я ее поблагодарил и сказал, что не возражал бы, если бы во всех местечках меня в гостиницах встречали такими известиями. Заодно спросил, не знает ли она, где здесь живет Двося из Печеры.
— Двося-трикотажница? Третья улочка справа, где хлебный магазин. Квартира у нее — дай бог всем. Она вам кем-нибудь приходится? Тогда вам не придется мучиться у нас в коридоре. Если б вы знали, что Двося и Ханка, дочка ее, пережили в Печерском лагере, — об этом не расскажешь. Нам здесь тоже было несладко. Сидели запертые в гетто. На той самой улочке, где сегодня свадьба. Тогда она так и называлась Геттовской. Но как нам ни было здесь тяжело и горько, все же по сравнению с Печерским лагерем…
После разговора с крыжопольским железнодорожником на вапнярском вокзале, а теперь с дежурной гостиницы я уже не нуждался в проводнике — столько знал о местечке, что мог, кажется, сойти за крыжопольца. Когда я спросил человека в запыленных тапочках, подметавшего палые листья, как мне пройти на Буржуйскую улицу, он долго меня разглядывал и, зажмурив глаза, сказал:
— Раз вы знаете, как мы называем соседнюю улочку, значит, вы здесь когда-то жили. Кто вы, простите, будете?
Неожиданно между мной и человеком в тапочках вырос третий человек, немолодой, обутый в тяжелые солдатские ботинки, в серо-зеленом плаще. Протянув мне твердую, сильную руку и чуть подпрыгивая, он словно пропел:
— Поздравляю, поздравляю!
Объяснять мне ничего уже не надо было: всякого незнакомого человека здесь сегодня, должно быть, принимали за родственника молодых, и я, как принято, ответил:
— Поздравляю и вас!
— Видимо, там, в вашей Бессарабии, урожай, чтоб не сглазить, на сватов. Приезжают и приезжают. На здоровье, конечно! — Он приподнял полу своего плаща и достал из кармана брюк коробочку спичек. — Шие, вы можете произнести благословение! — Он поднес к собранным в кучку листьям зажженную спичку и так громко скомандовал: «Огонь!», что с соседних дворов сбежались люди.
— Тьфу! — налетела на него женщина с недочищенной морковкой в руке. — Я подумала, не дай бог, пожар.
— У него, видите ли, два выходных дня, вот он себе и ищет работу! Нашел чем забавляться, огнем! Ничего более умного он придумать не мог! Ах, Ноях, Ноях! — журила его другая женщина.
А Нояха это словно не касалось — он стоял и любовался огнем, никого к себе не подпускавшим, — костер сыпал искрами и густо дымил.
— Не понимаю, — спросил Нояха Шие, подметавший листья. — Что вы так наслаждаетесь дымом?
— А вы, сват, — обратился Ноях ко мне, — вы тоже ничего не чувствуете?
— А что я, собственно, должен чувствовать?
— Вы разве не чувствуете в запахе дыма аромат свадебных блюд? Скажем, фаршированной рыбы, рубленой печеночки со шкварками, жареных уток…
Он так долго перечислял свадебные блюда, что я невольно почувствовал в дыме разгоревшихся золотых листьев запахи этих яств. А может быть, ветерок принес все эти вкусные запахи с соседней улочки.
Возле загса
Даже если бы рядом со мной не было Нояха, мне тоже не пришлось бы расспрашивать, где здесь находится загс. Сама улица привела бы меня туда. Почти возле каждого дома толпились люди и спрашивали у впереди стоящих, не видно ли жениха и невесты. Даже старики, еле передвигавшие ноги, тоже вышли встретить молодых. Кто сидел на крыльце, кто стоял в раскрытых дверях дома. И всем проходившим мимо желали счастья.
— А у вас в Бессарабии…
Мне просто повезло: путешествуя по местечкам, я побывал и в Молдавии и смог рассказать о ней Нояху. Молдавия так его занимала, точно он собирался туда переехать, и, наверно, замучил бы меня вопросами, если бы нашей беседе не мешала длинная улица с веселым, праздничным шумом, не желавшая будничных разговоров. И вообще, как могут беседовать два человека, если один идет впереди, другой сзади и надо еще все время проталкиваться в толпе, пробивать себе дорогу. Тротуары забиты, а по мостовой никто не идет, только музыканты и фотограф могут пока пользоваться проезжей частью, отведенной для жениха и невесты. Музыканты стоят возле загса, готовые в любую минуту возвестить местечку, что народилась, в добрый час, новая семья и можно начать празднество. В музыке недостатка не будет!
Больше других, кажется, ожидают появления жениха и невесты птицы, которые слетелись из соседних садов и снуют возле музыкантов. Очевидно, музыканты здесь частые гости и птицы свыклись с ними. А может, и птицы прибыли сюда из Жмеринки и из Шаргорода: летят за музыкантами из местечка в местечко и своим пением разносят радостную весть о рождении новой семьи. Они сидят на празднично прибранной мостовой,
