Владимир Зима - В пургу и после (сборник)
— Не трудно здесь?
— В каком смысле? — переспросил Денисенко, удивленно вскидывая глаза на Касьянова.
— Жизнь без минимальных удобств, — пожал плечами Касьянов. — Доступ информации близок к нулю… Я бы через неделю, наверное, сдвинулся бы…
— Я зимовал на таких островах, — задумчиво сказал Денисенко. — Конечно, не сахар…
— Зачем это нужно? Ради чего все это? Мерзнуть, питаться сушеной картошкой и яичным порошком… Что им мешает жить на материке? На каждом заводе плакат: «Требуются, требуются!..» Найти работу на сто пятьдесят, на двести рублей — не проблема… Сколько они здесь получают?
— Раза в два больше… Не в деньгах дело…
— А в чем же тогда?
— Станций у меня около полусотни. Есть такие, есть побольше… В обсерватории Дружной и на мысе Челюскина по полторы сотни человек зимуют. И у каждого — своя причина…
— Убей, не пойму, — сказал Касьянов. — Может, в герои захотелось?
— Кому-нибудь, может быть, и в герои… Кому-то нужна охота… Кто-то бежит из большого города, потому что устал жить в сплошном стрессе… У некоторых причины гораздо прозаичнее: хочется жить, ни в чем себе не отказывая, но для этого не хватает двух мелочей — уровня образованности и таланта. Едут сюда, терпят известные лишения, потом на материке живут, как хотят…
Самолет летел над морем, слегка покачивало. В кабине пахло озоном. Под крылом были видны лишь облака, серые, клочковатые, простиравшиеся от горизонта до горизонта.
Денисенко наклонился к своему рюкзаку, достал вместительный термос и налил полную алюминиевую чашечку горячего кофе.
— Если не собираетесь спать, отведайте. Сам варил, — сказал Денисенко, передавая чашечку Касьянову.
— Спасибо, — ответил Касьянов. — А как же вы?
— После вас. Не торопитесь, я подожду…Обжигая губы, Касьянов отхлебнул большой глоток крепкого кофе и почувствовал, как слегка закружилась голова, вероятно, от перепада давления, летели очень высоко, а герметизации салона в «Ли-2» не было.
— Если почитать газеты, может показаться, что мы уже все покорили, всего достигли, все умеем делать, — неторопливо продолжил Денисенко. — Откровенно говоря, именно за это я не люблю газетчиков. Встретится им случайный факт — выводят из него глобальные обобщения — покорили Арктику!.. А на самом деле здесь все только начинается. И каждый шаг дается с неимоверным трудом… Простите, может быть, вы хотите отдохнуть, а я вас зря будоражу?
— Нет-нет, я не сплю, — вежливо ответил Касьянов.
— Мне сейчас нужно поговорить для проверки себя, что ли… Впервые в моих руках оказалось такое большое хозяйство. Шутка ли — весь Центральный сектор Арктики… Иной раз такое в голову взбредет, сам диву даешься. Хочется поделиться, посоветоваться, может быть, я неправильно рассуждаю… Лучше всего делать это с лицом незаинтересованным, с вами, например.
— Я как раз заинтересован! Мне нужно, чтобы вы подписали акт о приемке «Гаммы» и с миром отпустили меня в Москву. Там у меня дел — по горло. И отпуск срывается, а уже сентябрь…
— Да-да, я понимаю, — сказал Денисенко. — Дела и отпуск… Вы подключите «Гамму» и улетите в Москву.
Касьянову показалось, что Денисенко несколько разочарованно произнес последнюю фразу, и поторопился исправить оплошность:
— Спасибо за кофе… Кофе был чудесный…
— Хотите еще чашечку?
— Сейчас ваша очередь, а после вас — с удовольствием.
Самолет пошел на снижение, в ушах начало покалывать. Касьянов с надеждой поглядел на Денисенко, но начальник радиометеоцентра сказал:
— Это пилоты мудрят — облачность обходят или ветер попутный ищут. До острова еще добрых полтора часа лета…
— Успеем наговориться, — через силу улыбнувшись, сказал Касьянов. — Иногда бывает полезно взглянуть на свое дело со стороны… Каждый делает какую-то свою часть большого дела, и не всегда бывает видна… стыковка. Да, именно стыковка, — сказал Касьянов.
Он повеселел и принялся рассказывать Денисенко, как недавно они отмечали в ресторане успешную сдачу одного изделия. За столиком сидели члены Госкомиссии, главный конструктор разработки, заказчики, конструкторы. А за соседним столом — огромным, банкетным, персон на сорок — шумно отмечался юбилей какого-то деятеля из управления сельхозтехники. У тех даже докладчик был, как полагается, с бумажки зачитывал все заслуги юбиляра в деле механизации сельского хозяйства в масштабе не только Московской области, но и всей Российской Федерации, а то и СССР. Торжество было обставлено с помпой, унылые перечисления напоминали плохие профсоюзные собрания. Аза столиком Касьянова между тем поднялся с фужером шампанского в руке председатель Госкомиссии, скромный такой мужичок, в штатском, а между прочим, лауреат и академик, оглядел собравшихся и негромко произнес:
— Я полагаю, длинные тосты здесь неуместны, а посему: за успех нашего общего дела!
Второй тост произносил главный конструктор изделия. Он тоже сказал очень тихо:
— По тем же соображениям буду краток: за наше общее дело!
Третий тост предстояло произнести представителю заказчика, который помнил о том, что изделие составляло лишь малую часть огромного целого, изготавливавшегося разными ведомствами, НИИ, заводами и лабораториями, а до завершения всей работы было еще далеко, и предстояло немало попортить крови и нервов, чтобы успеть сдать весь объект вовремя, и поэтому представитель заказчика сказал:
— Предлагаю тост за успех!
А потом начались тосты за присутствующих дам — их было всего две, секретарша начальника КБ и одна женщина из Госкомиссии, — тосты за прекрасных… мужчин и так далее, в общем, как обычно, но Касьянову запомнилось именно внушительное немногословие произносивших первые тосты, и скоротечное веселье, уже покрывавшееся легкими облачками завтрашних забот, нерешенными проблемами новой установки — там не шла стабильность частоты, приходилось менять схему, сроки летели к черту, тиристоры, заказанные полгода назад, до сих пор не поступили, а заказчики требовали самые новейшие комплектующие изделия, да еще кто-то из них где-то вычитал в новом справочнике по защите, что уже создано рабочее тело с потрясающей теплоотдачей, а главный конструктор заупрямился, потому что его еще не включили в перечень материалов, допустимых к применению, — в общем, пошли сугубо деловые разговоры…
Денисенко слушал, кивал головой и будто находил подтверждения каким-то своим мыслям. А Касьянов вдруг поймал себя на том, что он рассказывал это как Ирина. То есть все было правдой, и в то же самое время не так. Ведь сам Касьянов принимал участие в застолье лишь постольку, поскольку именно ему была поручена наименее почетная часть торжества — заказать в ресторане столик и затем расплатиться с официантом, который, кстати, вел себя просто по-хамски, принес теплую водку, а это не понравилось главному конструктору, началась перебранка с метрдотелем; в общем, что было дальше, Касьянов предпочитал никому не пересказывать.
— Все мы делаем одно дело, — сказал Денисенко, поглядывая на Касьянова с уважением. — Вы там изобретаете, а мы здесь прокладываем дороги…
— Насколько я понимаю, радиометеоцентр занимается погодой, — вставил Касьянов.
— В здешних условиях погода это вроде дорожных знаков на автостраде. Не зная их, далеко не уедешь… Проблема в том, что Арктика до сих пор зависит от внешнего мира, от снабжения, от пароходов, от ледовой обстановки, да и еще от тысячи разных факторов. Заявки будь добр делай за два года вперед… Да откуда я могу знать, сколько вездеходов мне будет нужно в следующем году?!
— Но ведь существует прогнозирование на научном уровне…
— Какой там научный уровень, если мы едва успеваем пройти Северный морской путь за одну навигацию, а на некоторые острова вообще пробиться не можем, как на Эрнеста, например?! Если бы в моем распоряжении была железная дорога или автострада, я бы мог заниматься и научным прогнозированием. А пока что каждый кирпич, каждая доска, которую мы сюда завозим, на вес… ну, не золота, но, по меньшей мере, на вес хлеба!
— Наша страна не бедная, — сказал Касьянов. Денисенко пристально посмотрел на него, будто прикидывая, стоит ли продолжать разговор, но до острова Эрнеста было еще далеко, а после выпитого кофе уснуть все равно не удастся…
— Не бедная, но и не настолько богатая, чтобы эти деньги можно было вкладывать в бесприбыльное дело, — сказал Денисенко.
А какая прибыль от Арктики? Строить здесь заводы — дорого, вывозить руду — еще дороже…
— А Севморпуть? Это же кратчайший путь из Азии, с Дальнего Востока, в Европу. Если сделать судоходство регулярным, можно получить немало прибыли…
— Это пусть Госплан считает… Им сверху виднее, — сказал Касьянов. — Я лично считаю, что на Большой земле и дел немало, и сделать можно гораздо больше, чем здесь.
