Николай Угловский - Подруги
— Не буду. Пей.
Дед поспешно выпил, вытер ладонью рот, закусывать раздумал. Уходить ему явно не хотелось — в бутылке еще оставалась водка, но тут Осипов решительно встал, убрал бутылку на полку, прикрыл ее газетой. Никифор Савельич молча следил за ним глазами. Потом крякнул, грузновато поднялся со стула.
— Ну прощай пока. Напоследок скажу: бросай эту дурь, пойди к Сергею Емельяновичу, потолкуй с ним по-хорошему. По совести советую.
— Там видно будет…
Старик потоптался возле стола, хотел, наверно, еще что-то сказать, но так и не придумал — что. Поправив под пояском рубаху, нетвердым шагом пошел к двери.
Некоторое время Осипов сидел неподвижно, тупо уставившись в стол. Минут через пять, словно прогоняя хмельную одурь, он потряс головой, улыбнулся каким-то своим сокровенным мыслям, глянул на себя в зеркало.
— М-да, ничего себе… — пробормотал он, приглаживая волосы. Вскочил, взял на кухне ведро, пошел к колодцу. Долго плескался ледяной водой у умывальника, растирая лицо, шею, плечи. Вспомнил, что в сенях у матери стоит бутыль с квасом. Выпил две кружки и сразу почувствовал себя легко, как после крепкого сна на свежем воздухе. Тщательно причесываясь, вдруг увидел в окно Володю Булавина и глазам своим не поверил.
«Приехал все-таки, — удивился Алексей. — Может, сказать ему? Свой же парень, должен помочь».
Володя быстро взбежал на крыльцо. Был он весь в пыли — как видно, лишь недавно соскочил с попутной машины, необычно возбужден, разговорчив. «Хорошо погулял, не то что я с дедом», — не без зависти подумал Осипов.
— Здорово, Леша. Все пьянствуешь?
— Брось, без тебя тошно. Где пропадал?
— С ребятами повидался, всякие новости разузнал.
— То-то веселый, смотрю…
— Веселого мало, наоборот, — вдруг серьезно сказал Володя, стаскивая с плеч пропыленный пиджак и отряхивая его у порога. — Вода есть? Умыться бы.
— Валяй, я налью, — великодушно вызвался Алексей; ему очень хотелось сегодня задобрить Володю, тем более, что он не знал еще, как начать щекотливый разговор.
— Ты не думай, я там не яблоки с берез околачивал, — фыркая и стуча носиком умывальника, говорил Володя. — Надо было одну детальку у главного механика комбината достать, ну я и поехал. Достал, конечно. Договорился на будущее — помогут. У тебя что нового? К Логинову не ходил? Нет, к Логинову надо подождать, поработай сначала рядовым, докажи, что ты не слюнтяй, а потом и к Логинову можно, понял?
Осипов поморщился, однако сдержался, сказал натужно:
— Слушай, можешь ты мне удружить? По-товарищески?
— Смотря в чем… Денег, например, у меня лишних нет.
— Деньги мне пока не нужны. И к Логинову я тоже сегодня не собираюсь. Хочу с Леной вашей поговорить, понимаешь?
Володя перестал вытираться, полотенце повисло на мокрой шее.
— С Леной? О чем?
— Обо всем, — угрюмо ответил Осипов, решивший на этот раз не отступать. — Начистоту. Скажу, что не могу больше без нее…
Володя недоверчиво глянул на него, собираясь с мыслями и выигрывая время, переспросил:
— Это ты серьезно, Леша?
— Небось, сам видишь…
Осипов отошел к столу, побарабанил пальцами по столешнице.
— Но ты же разговаривал с ней, и вы, по-моему, ни о чем не договорились, — осторожно сказал Володя.
— Тогда было другое дело.
— Допустим. Чем же я могу помочь?
— Вызови ее. Придумай что-нибудь. Нет, лучше вызови Верочку, а я зайду к ним на квартиру. Лена же в последние, дни нигде не появляется, все время дома сидит. Не выгонит же, думаю…
Володя не спеша надевал рубашку, тасовал в голове разбегающиеся мысли. Осипов смотрел на него исподлобья, не замечая, что мнет в пальцах подобранный на столе окурок. Он злился на себя за то, что не удержался и выдал тайну, которую берег от всех, и презирал Володю за его трусливую деликатность. Ведь до сих пор Володя был уверен, что Осипов и не задумывается всерьез о Лене, а та давнишняя их встреча была пустой болтовней. Что ж, в таком случае Осипов пойдет один. Ждать больше он не может.
— Понимаешь, какая штука получается, — с противным самому себе смущением сказал наконец Володя. — Мне как раз надо повидать Верочку. Хотел отложить до завтра, но теперь это не имеет значения. Пошли. Они дома, я видел их, когда приворачивал в мастерскую. Зайдешь и скажешь Вере, что я из поселка, встретил там Катю. Тогда она обязательно выйдет. Даже и не спросит, почему я сам не зашел. Понял? А там уж дело твое.
— Ясно, — обрадованно кивнул Алексей.
По дороге, словно стыдясь друг друга, они не проронили ни слова. И только возле дома тети Паши Володя вдруг сказал:
— Вот что, Леша… Я очень хочу, чтобы Лена тебе поверила… чтобы как-то все вышло по-хорошему. Главное, держи себя в руках и не торопись. У Лены же была любовь, а это не скоро забывается. Ей потребуется время, чтобы в себе самой разобраться.
Таким тоном Володя еще никогда не говорил, но Алексей даже не глянул на товарища — настолько он волновался. Его решимость таяла с каждым шагом. Он наверное так и не свернул бы сразу к заветному крыльцу, если бы Володя не подтолкнул его в бок:
— Давай. Не забудь, что я видел в поселке Катю…
Осипов с величайшей осторожностью (так бывало в детстве, когда он с разорванной рубашкой хотел незаметно от матери пробраться на сеновал) поднялся по ступенькам. К счастью, на дворе и на кухне тети Паши не оказалось. Дверь в боковушку была чуть приоткрыта. Осипов прислушался — нигде ни звука. Глухо постучал согнутым пальцем о косяк.
— Входи, открыто же, — с легкой досадой сказал Верочкин голос.
Осипов вошел, бегло огляделся. Две кровати — одна узкая, другая широкая, большой сундук, этажерка и столик, на которых не было ничего, кроме книг, несколько фотографий на стене. Верочка, держа в руках кофточку, которую только что сняла, удивленно оглянулась на Осипова. Лена лежала на узкой кровати с закрытыми глазами и лишь после того, как Осипов несмело поздоровался, медленно, словно нехотя, их открыла. Ему показалось, что в этих далеких от него, равнодушных глазах отразилось столь же далекое, равнодушно заглядывающее в окно вечернее небо.
— Вера, там Володя тебя ждет, хочет о Кате поговорить. Он с час тому назад из поселка приехал, ну и…
— Он ездил к Кате? — Большие, глаза Верочки стали почти круглыми. — Чего же он сюда не заходит? Где он?
— Здесь. Просил, чтоб ты вышла.
— Ты слышишь, Лена? Володя видел Катю! Сейчас я его притащу сюда, и мы все узнаем. Да встань же, что ты, в самом деле!
Лена закинула руки за голову, брезгливо сказала:
— Иди, меня он не, приглашает.
Верочка и без того уже стояла в дверях, натягивая кофточку, в спешке не попадая в рукава. Через секунду ее быстрые шаги дробно простучали по избе и враз стихли.
Осипов безмолвно опустился на стул, как раз в ногах у Лены.
Она одной рукой одернула платье, вопросительно покосилась на него и сейчас же отвела взгляд. Алексей смотрел на нее как зачарованный. Беспорядочно бившееся до этого сердце словно остановилось, дышалось тяжело, с хрипом. Лежавшая на кровати любимая девушка была так близко… Может, и не надо никаких слов?
Лена вдруг рывком поднялась и села на постели, свесив босые ноги на пол.
— Это правда, что он ездил в поселок и Катю видел? — в упор глядя на Алексея, спросила она.
Алексей в замешательстве поерзал на стуле — пытался угадать, чего от него хотят, так как почувствовал, что вопрос задан неспроста.
— Он так велел сказать, а там кто его знает…
Она отвернулась.
Дивясь и радуясь вновь обретенной решимости, Осипов негромко и как можно проникновеннее произнес:
— Если бы Володька не попросил, я все равно сегодня пришел бы к тебе, Лена. Я несколько дней собирался, да все духу не хватало… А сегодня решил и баста. До каких же пор в жмурки играть? Я к тебе с чистым сердцем, а ты вроде отворачиваешься. Уедем отсюда, Лена! Я же вижу, как ты мучаешься, а ради чего? Конечно, если ты другого любишь, тогда мой разговор ни к чему, я же чуткий человек и могу понять, но знай, что крепче, чем я, тебя никто не полюбит. Я это сразу почувствовал. Уедем отсюда, Лена! Все мне тут осточертело, силам негде развернуться. У меня ж способности большие, и жизнь я такую организую — будь спокойна. Я же видел в больших городах, как люди живут. Эх и красиво живут! А в этой дыре мы оба пропадем, сама видишь — уцепиться не за что. Что же ты молчишь, Лена, милая?..
Он сказал это чуть ли не плачущим голосом, дотронувшись дрожащей от возбуждения рукой до ее колена.
Лена вяло отвела его руку, против воли глубоко, в два приема, вздохнула, словно всхлипнула.
— Это верно, Осипов, уцепиться-то не за что. Только и ты не зацепка, Осипов. Не могу я с тобой поехать, сам же сказал — другого люблю.
