Лев Экономов - Готовность номер один
— Пир-руете?
— Садитесь с нами, товарищ старшина. — Я встаю, чтобы принести и ему стакан кофе. — Верочка, лично для старшины, — прошу буфетчицу. Мне так хочется угостить Тузова. Нет, вовсе не потому, что он — начальство. Я вообще люблю угощать товарищей.
Старшина опускает руку на мое плечо, хмурится.
— Благодарю. Еще не хватало, чтобы и мне на шею вашим родителям забраться. Нет уж, увольте. И вообще — это непор-рядок. Ведь мы с вами на всем готовом. Едим досыта. Ко всему прочему ежемесячно получаем денежное довольствие, премиальные за классность плюс на табачок, так что гордость надо иметь солдатскую. — И старшина идет к двери, явно недовольный нами. Мы переглядываемся с Семеном.
— Ловко он нас, — говорит Скороход, поднимаясь из-за стола. — А все потому, что зачастили мы сюда, паря, на родительские денежки. Это точно. — Он решительным жестом задвигает стул. — Вот получим кровные, солдатские, тогда и кофею попьем.
Спешим на улицу. Из головы не выходят слова старшины: «гордость надо иметь солдатскую». Достаю из кармана только накануне полученные от мамы деньги, верчу в руках.
— Не обратно же их отсылать.
— А почему бы и нет? Пусть знает, что в армии иждивенцев нет.
— Ладно, посмотрим, — прячу деньги обратно. Возвращаемся на аэродром. Техник Щербина просит сходить на стартовый командный пункт и узнать, когда можно ожидать Стахова обратно. Дело в том, что сегодня по заданию командира полка самолеты будут садиться на незнакомом аэродроме. Нас это не особенно волнует. Время от времени летчики выполняют посадки на других аэродромах, с тем чтобы у них выработался опыт приземления в различных условиях, опыт подготовки самолетов к повторному вылету без техников и механиков.
Говоря по правде, механикам такие упражнения даже по душе — меньше мороки. Отвез водило, заглушки, стартовый инструмент на стоянку — и дело с концом. Но мы должны знать, когда самолеты вернутся домой, чтобы встретить их. С радостью выполняю приказание в надежде увидеть на СКП Мотыля, который вместе с другими планшетистами нередко обслуживает полеты, когда не дежурит на командном пункте. Мне хотелось поговорить с ним о Лере. Как-никак, а это все-таки благодаря ему я с ней познакомился.
На СКП планшетисты обычно «водят» свои самолеты, чтобы руководитель полетов в любую минуту знал обстановку в воздухе. Данные о самолетах получают от своих же планшетистов с КП. За пультом управления — один из заместителей командира полка по летной части. Слева от него планшетист. Нет, не Мотыль. Очень жалко. Выясняю у дежурного по стартовому командному пункту то, о чем меня просил Щербина.
— Не вернется Стахов ни сегодня, ни завтра, — отвечает дежурный. — Улетел вместе со всеми на стрельбы по воздушным целям.
Вот это новость — так новость!
— А может, вы ошиблись? — говорю, не веря своим ушам. — Что сказать капитану Щербине?
— Пусть готовится к отъезду. Вот и весь сказ. Будете там обслуживать полеты.
Я чуть не закричал «ура». Как долго мы ждали этого часа. И вот пробил. Мы перебазируемся в степь, где расположен полигон.
— Когда поедем? — спрашиваю у дежурного.
— Завтра с утра. Да ты, друг, не беспокойся. Тебя предупредят лично, — говорит он с усмешкой.
— А чего мне беспокоиться, — отвечаю я. — Готов хоть сию же минуту…
— Ну и тикай отсюда, — дежурный легонько толкает меня в грудь, — не мешай работать.
Я спускаюсь по лесенке в одну секунду, точно с горки скатываюсь. Ловлю себя на том, что мурлыкаю под нос: «Пусть всегда будет мама».
С ней было хорошо
С высоты город казался Стахову беспорядочной россыпью разноцветных кубиков. «Каждый такой кубик с отблеском солнца в стеклах окон — очаг жизни», — подумал летчик. И еще он подумал, что неплохо бы, вернувшись с полетов, оказаться в одном из таких очагов и выпить стакан горячего чая с вареньем, каким его угощала Белла…
В тот памятный вечер у Беллы он заснул, едва коснувшись головой подушки, и спал как убитый. Однако проснулся раньше, чем зазвонил будильник. Может, оттого, что в комнате было душно, а он с ребятами даже зимой спал при открытой фрамуге, а может, потому, что за окном стонали голуби. По военной привычке сразу же вскочил с постели и стал натягивать брюки. Они были отглажены. И рубашка оказалась отглаженной и аккуратно висела на спинке кровати. Было похоже на то, что ночью приходила добрая фея и сделала все, чтобы Стахов выглядел утром безупречно. Не трудно было догадаться, кто это сделал. Ему стало очень приятно.
Он сел на маленький, покрытый полосатой простынью диванчик, оглядел комнату. Утром она показалась еще меньше. Может, в этом мрачноватом доме с толстыми стенами и узкими окнами и в самом деле раньше был монастырь. Он невольно потрогал стену рукой, словно хотел нащупать следы старой жизни. Все здесь, видно, принадлежало родителям Беллы, только детская кроватка, стоявшая в сводчатой нише, да трельяж на комодике, вероятно, приобрели позже. Висевшие на гвоздике платья были, что называется, с иголочки.
«Она любит одеваться, — подумал Юрий. — У нее есть вкус. Кто она? На какие средства живет с отцом и ребенком? Может, последние копейки тратит на это цветастое барахлишко?» Он тогда очень мало знал о женщине, у которой нашел приют. А между тем она возбуждала его любопытство.
Потом он снова вспомнил о выглаженном костюме и почему-то подумал, что она, вероятно, и Мешкову гладила брюки. Ведь не случайно Петро выглядел на стадионе таким ухоженным. В душе появилось нечто похожее на беспокойство. Это была не ревность, а чувство некоторого смущения оттого, что его поступок при желании можно было расценить как измену товарищу.
Стахов не задавал себе вопроса, нравится он или нет Белле. Он был уверен, что нравится. А коли так, говорил он себе, значит, совесть его чиста, а всяким там условностям, в конце концов, не стоит придавать слишком большого значения. Но эта маленькая мама должна знать, что его не так-то легко приручить. А что, если отглаженные брюки — первый шаг к этому… Мужчины клюют на такую приманку.
Так думал он в то утро, причесываясь у зеркала. Ключа нигде не было, записки — тоже. Он откинул штору, за которой был закуток, служивший хозяевам кухней, и невольно остановился, пораженный увиденным.
На маленькой самодельной раскладушке у дверей спала Белла. Несколько мгновений он стоял, не шелохнувшись, чувствуя прилив нежности. Она лежала на боку, в неудобной позе, поджав ноги и откинув в сторону голову с разметавшимися по подушке черными шелковистыми волосами.
Он не знал, как поступить. Белла пошевелилась, и Стахов поспешно отступил за занавеску, посмотрел на будильник. Он должен зазвенеть через десять минут. Юрий постоял еще с минуту в раздумье, потом разделся и снова юркнул в постель. В голову лезла разная чепуха. Может, ему не нужно было раздеваться, а взять ее осторожно на руки и положить на постель? И было бы здорово, если бы она не проснулась при этом. И он представил, как она удивилась бы потом, увидев себя в постели. «Все-таки она славная, — решил Стахов. — И совсем не пара этому увальню Петьке. Неужели между ними могло что-то быть…»
Зазвенел будильник. Юрий притворился, что все еще спит. Накинув халатик, она осторожно приблизилась к постели и с минуту рассматривала его лицо. Он это чувствовал. Потом коснулась ладонью его лба:
— Юра!
Он потянулся. Она быстро отошла к комоду. — Как спалось? — спросила с едва уловимой усмешкой.
— Нормально.
Он не стал спрашивать, как спала она. И она ничего не сказала. И взяв полотенце, вышла в коридор.
Когда вернулась с мокрыми завитками волос на шее, он был одет.
— Будете пить чай?
— С вареньем? — спросил Стахов.
— А вам не нравится варенье?
— Нравится.
— Тогда помогите накрыть на стол. Я тоже спешу.
Они снова сидели друг перед другом как возлюбленные или даже как муж и жена, а в сущности совершенно незнакомые. И тогда Стахов впервые подумал, что, видимо, не так-то плохо живется женатикам, что и ему придется со временем обзавестись подружкой. И он, наверно, не станет роптать на судьбу, если его жена будет похожа на эту маленькую маму. И родится у них сын, и они пойдут с ним гулять… Впрочем, он тотчас же отогнал от себя эти сентиментальные мысли.
— Куда вы спешите? — спросил Юрий.
— На работу.
А вечером она говорила, что учится… Это насторожило Стахова. Над столом висела цветная репродукция с картины Корреджо «Святая ночь».
— Память о маме, — сказала Белла. — Она умерла при родах. У отца не осталось фотографии. Однажды он случайно наткнулся на эту картину. Уверяет, что мадонна с младенцем — копия матери. Ну и повесил.
— Вы тоже похожи, — сказал Юрий.
— Нет, я на отца.
— Он больше так и не женился?
