Сулейман Рагимов - Сачлы (Книга 2)
— Пойди, сынок, скажи товарищу Демирову, что пришел доктор. Объясни, какой… — Он тронул легким жестом свою седую бороду. — Сможешь?… Объяснишь?…
Повелительный тон мгновенно обезоружил юношу. Растерянно заморгав глазами, Сары кивнул покорно:
— Смогу… Постараюсь…
— Ну, ступай, я жду.
Старик быстро повернулся к нему спиной и начал разглядывать цветы в палисаднике.
Сары шмыгнул в комнату, на цыпочках подошел к кровати, на которой лежал Демиров. Тот открыл глаза:
— В чем дело, Сары?
Юноша кивнул на дверь, таинственно зашептал:
— Товарищ райком, приехал седобородый доктор…
Демиров оживился, поднял голову с подушки:
— Доктор?! К нам, в район?! Новый врач?!
— Он здесь, за дверью. Просил доложить о себе.
— Ради бога, пропусти поскорее.
Демиров облокотился о подушку. Облизывая пересохшие губы, стал ждать. В распахнутую Сары дверь неторопливо вошел старик, окинул быстрым, цепким взглядом комнату, поздоровался:
— Салам.
— Добро пожаловать, доктор, — как мог приветливее ответил Демиров. Садитесь, пожалуйста. Прошу меня извинить. Немного нездоровится…
Гость поставил трость в углу у двери, прошел и сел на стул возле кровати.
— Моя фамилия — Везирзаде, — представился он. — О вашей болезни, товарищ Демиров, я узнал в райздраве от Али-Исы. Кажется, он любитель цветов, приятный старик… Да, так вот — приехал. Как говорят русские, прошу любить и жаловать.
Он улыбнулся.
— Да, да, я обращался в Наркомздрав, — сказал Демиров, — доказывал, что мы очень нуждаемся в квалифицированных врачах. Откровенно говоря, наш район, в смысле врачебного обслуживания, находится в руках невежественных людей.
Гость церемонно кивнул головой:
— Признаться, я приехал по личной, так сказать, инициативе… Наркомздрав имеет к моему приезду весьма маленькое отношение.
— Вот как? — удивился Демиров. — Очень приятно слышать это. Отрадно, что есть такие энтузиасты.
Старик начал рыться в карманах, приговаривая:
— Однако сначала дело, потом уж беседа… — Он вынул из кармана деревянный стетоскоп. — Прошу вас, больной, присядьте и поднимите вашу рубаху.
Демиров беспрекословно повиновался. Врач старательно обследовал его, подсел к столу, выписал три рецепта, затем вышел за порог, на веранду, подозвал Сары и поручил: — Сынок, слетай в аптеку, только поторопи там… И возвращайся с лекарствами. Живенько!
Когда он вернулся в комнату, Демиров спросил шутливо:
— А желание больного, доктор, вас не интересует? Я вижу — нет. Я не люблю лечиться, терпеть не могу лекарств…
— Придется, — ответил доктор. — А болеть любите?… Тоже нет?… Значит, придется лечиться. И прошу не дискутировать. Здесь, у постели больного, начальник — я. Ясно? — Он усмехнулся: — Впрочем, можно лечиться и без лекарств — знахарскими молитвами. Не угодно ли? Нет?… Тогда придется пить лекарства Он опять подсел к постели Демирова, снова проверил пульс, повернулся к окну, из которого был виден залитый солнцем тополь, кусочек голубого неба, сказал задумчиво: — Всех всегда интересует диагноз. Пожалуй, это любопытство оправдано. Однако всегда важнее знать причину хвори, тогда ясно, как с ней расправляться. Что у вас?… Немного — нервы, немного — застарелая малярия, рецидивчик, вызванный простудой. В общем, ничего страшного. Как говорится, до свадьбы заживет. Возможно, еще…
— Не много ли болезней для одного человека, доктор? — пошутил Демиров. Прошу пощады.
— Хорошо, милую, — шуткой же ответил гость. — Просьба принята. Остается то, что я сказал. Главное — нервишки. Спите как? Как сон?… Очевидно, неважный?…
— Да, есть немного, — признался Демиров.
— Плохо засыпаете, — утвердительно изрек врач.
— Именно.
— Ничего, поможем. Это у всех бывает. — Опять повторил: — Нервишки. Всегда эти нервишки! Старайтесь по возможности избегать неприятных эмоций. Хотя, признаю, последний совет трудновыполним, принимая во внимание характер вашей работы.
Демирову мгновенно вспомнился последний скандал в его кабинете: распоясавшийся Мешинов, лицемерно-порицающее лицо Гашема Субханвердизаде…
"Субханвердизаде — тот еще тип, — неожиданно подумал он. — Такой на все способен".
Голос доктора прервал его размышления:
— Словом, вы поняли, товарищ Демиров, нервы надо беречь. Почаще старайтесь отключать их.
— Трудно, доктор, — вздохнул Демиров, — почти невозможно. — Добавил после паузы: — Да и как можно жить без нервов?… Неинтересно.
— То, что я вам прописал, укрепит ваши нервишки. — Пошутил: Уговорили!.. А то хотел начисто ликвидировать вашу нервную систему.
Оба засмеялись.
— Спасибо, что приехали к нам, доктор, — сказал Демиров. — В районе нет врача, а люди, сами понимаете, болеют.
— Врач есть и у вас, — добро усмехнулся старик. — Разве ваша природа не врач?… Еще какой!.. Уникальный! Воздух, зелень, солнце — вот они, наши извечные целители. Сам хочу проконсультироваться у этого врача. — Он задорно подмигнул Демирову: — И подлечиться!.. Имейте в виду, товарищ секретарь, я намерен поселиться в одной из ваших деревень.
— Наш маленький городок — та же деревня, — заметил Демиров. — Оставайтесь здесь.
— Нет, нет, — решительно возразил врач. — С вашего позволения, завтра же выезжаю в какую-нибудь деревню. Деньги у меня есть, достаточно. Везу с собой чемодан медикаментов, кое-какие медицинские инструменты, я в жизни практиковал и как хирург. На месте все организую сам. Буду работать у вас год. Ровно год!.. — Он тронул пальцами седую бородку: — Этот белый зимний снег не предвещает ничего доброго. Рано или поздно, чувствую, разразится буран — и все будет кончено… На год, думаю, меня хватит. Надо спешить, спешить! Не то будет поздно. Пока еще могу кое-что сделать. Откровенно говоря, мне посоветовала приехать сюда моя дочь, она тоже врач. Просила заглянуть к вам, передать привет. Она близко знала вашу супругу Халиму-ханум. Мою дочь звать Зиба. Зиба Везирзаде. Она носит мою фамилию.
— Зиба-ханум — ваша дочь? — Демиров оживился. — Я очень хорошо знаю ее. Замечательный врач! Было бы чудесно, если бы вы привезли с собой и Зибу-ханум. И вам было бы хорошо — дочь рядом, и нам — имели бы двух толковых специалистов!.. — Он задумался, поглаживая рукой волосы — это была его привычка, наконец тихо закончил: — Да, Халима очень любила Зибу.
— Зибу мать не отпустила, — объяснил старый доктор. — Не смог уговорить…
— А вас как жена отпустила?
— Мы с ней в ссоре. Точнее, она на меня в обиде. Такая смешная история получилась…
— Мой вам совет, доктор, оставайтесь здесь, не уезжайте в деревню. Уверен, и супруга ваша, и Зиба-ханум приедут сюда к вам. Соберетесь все вместе будете жить в мире.
— Нет, не уговаривайте, — решительно сказал старик. — Уеду. Все равно уеду один в деревню. Это решено. Хочу пожить на свободе, без начальства, без распоряжений, вы меня, конечно, извините за откровенность, товарищ Демиров.
— В какой-то степени я вас понимаю, — мягко ответил Демиров. — Однако имею ведь и я право. Старик поспешил перебить его:
— Нет, нет, никаких прав у вас нет. На меня — нет. Дайте уж и нам, старикам, последнее право — пожить на природе, проститься с этим прекрасным миром… Последнее право — в последний раз!
Демиров не стал спорить. Да и о чем?… Старик был прав.
Гость поднялся, заходил по комнате, разглядывая ее убранство. Он держался совершенно свободно и независимо. Это было очень приятно Демирову, который на своей работе, большей частью в кабинетах, истосковался по "чистокровному", естественному человеческому достоинству.
Старик молча вышел на веранду. Он не уходил — ждал возвращения Сары с лекарствами. Демиров хотел было подняться с кровати, выйти к доктору, поболтать еще о чем-нибудь, но ощутил слабость. Лег, закрыл глаза. В голову лезли одни и те же мысли.
Гашем Субханвердизаде сделал достоянием всего района скандал в кабинете секретаря райкома. Все узнали, как Худакерем Мешинов вел себя там, кричал, бесновался, затем рыдал в приемной. Говоря с одними, Гашем возмущался: "Безобразие!.. Как этот Худакерем распоясался!.. Позор!.. Какое непочтение к райкому партии, нашему священному штабу!.. Может ли такой человек быть членом партии?… Место ли ему в наших рядах?!" Другим же преподносил дело совсем по-другому, в ином свете, тоже возмущался, однако не развязным поведением Худакерема, а "несправедливым" отношением к нему Демирова: "Можно ли так топтать старого большевика?! Можно ли так издеваться над уважаемым человеком?! Допустимо ли так шельмовать благородную личность?! Даже святой не выдержит такого — взбунтуется!.. Не зря говорят: когда вода подступает к горлу обезьяны, она встает ногами на своих детенышей…"
