Дмитрий Яблонский - Таежный бурелом
Резко отшвырнув кресло, поднялся Костров.
— Провокация! Тебе, Родион, это ясно?
— Я член Коммунистической партии, — после паузы сдержанно ответил Шадрин.
Суханов стиснул его руку.
— К чертям собачьим! Будем выполнять только приказы Ленина, только указания Центрального Комитета.
Костров подвел итоги:
— Рад, товарищи, что не ошибся в вас. Телеграмму Троцкого не выполнять, чехов грузить с оружием.
Весть о предстоящей отправке молниеносно разнеслась по эшелонам корпуса. Стихийно возникали митинги. В Совете непрерывно раздавались звонки, чешские солдаты просили приехать Кострова и Суханова, прочесть телеграмму Ленина, сообщали, что избрали делегатов для обсуждения вопросов, связанных с эвакуацией.
Через несколько дней делегаты собрались в Совете.
— Наздар!.. Наздар!.. — стоя приветствовали они вошедшего в зал заседаний председателя Совета Суханова.
Суханов предоставил слово Янди.
Янди прошел к трибуне, обежал делегатов быстрым взглядом.
— Генералы и офицеры пытаются уверить нас, будто Советское правительство собирается на своих транспортах вернуть чехов обратно в австрийскую армию…
Янди прервал чей-то звучный голос:
— Это факт! Вас обманывают, а вы верите. Вот слушайте, что пишет Массарик…
Рядом с Янди стал румяный горбоносый поручик. Взмахнув какой-то бумагой, крикнул:
— Массарик советует не поддаваться на большевистскую провокацию.
Раздались протестующие голоса:
— Мы не верим Массарику!..
— Неедлы, не мешайте, уходите!..
Янди потеснил поручика, повысил голос:
— Самое трудное в нашем положении — обнаружить врага. И я когда-то верил Массарику. Но большевики помогли мне узнать правду…
— Хватит болтовни!.. — крикнул Неедлы.
Голос поручика потонул в негодующих криках:
— Не мешайте! Уходите…
— Мы верим Янди и коммунистам!
Свои возгласы солдаты подкрепляли стуком винтовочных прикладов.
— Вас не примет Чехословакия! — крикнул Неедлы и отошел к двери. — Вы изменили родине и присяге.
— Видали, каков гусак? — усмехаясь, отметил Янди. — Вы хотите фактов? Я к ним перехожу — делегатам не мешает знать их. Массарик в ноябре семнадцатого года заявил, что раз Романовым не удалось сохранить трон, то возможна династия английская и даже датская. Факт!
Резким движением Янди рассекал рукой воздух.
— По приказу Массарика Гайда поднял контрреволюционный мятеж и принял участие в империалистической интервенции против революционной России. Факт! Этот мятеж — предательство не только по отношению к русским братьям, но и в отношении к нашему народу. Факт!
— Ложь! — вскричал Неедлы, но его уже не слушали.
Суханов, огласив телеграмму Ленина, рассказал о том, что транспорт готов, что продовольствие выделено в полном объеме, оплачено и погружено на пароходы.
— Счастливой дороги, друзья!
Янди побледнел.
— Товарищ Суханов, это невозможно!
Долго длилось тревожное молчание.
— Нас ожидает расстрел, — нарушил тишину молодой коммунист Ян Корейша. — Коммунистов Гайда объявил вне закона.
Суханов, опустив голову, сосредоточенно курил. Пальцы жгла дотлевающая цигарка. Ян Корейша прав — возразить нечего.
— Поговорим откровенно, — отрываясь от раздумья, сказал Суханов. — Сорок тысяч штыков в руках Найта погубят все, чего мы с вами достигли в Приморье. Интересы революции требуют от вас самоотверженности! Всем нам надо в эти дни иметь ясную голову. Решайте сами. Если вы согласитесь вернуться в корпус, мы потребуем от Гайды вашей неприкосновенности.
Суханов опустился на стул, оперся на локоть и оглядел притихший зал. Люстра скупо освещала взволнованные лица солдат. Табачный дым клубами вился к потолку.
На трибуну прошел Ян Корейша, рванул ворот гимнастерки, словно ему не хватало воздуха.
— Разве мы боимся? Мы выполним все, что требуют интересы Советской России. Я… я… первый шагну на палубу парохода… Нас не посмеют тронуть, если мы всем полком погрузимся на корабль.
Отирая платком вспотевший лоб, Ян Корейша под рукоплескания спустился в зал.
Солдаты поднялись со своих мест.
— Ать жие Руда Армада![19] — вскидывая винтовки над головами, дружно восклицали делегаты. — Ать жие Ленин!.. Ать жие Совет — Россия!..
ГЛАВА 25
Наташа возвращалась с работы. Она была весела. Скупой на слово старший мастер Чубатый сегодня похвалил ее. «Ладный из тебя, — сказал он, — токарь отковался». Ей и самой приглянулось в токарном цехе. Возьмешь в руки кусок железа, включишь рубильник, и запоет резец, завьется спиралью стружка, а через час поблескивает отшлифованная деталь.
На Крестовой сопке Наташа присела на камень. Перед ней раскинулся Уссурийский залив. Виднелись зеленеющие берега Русского острова. Синели отроги Сихотэ-Алиня. Высились каменистые кручи Тигровой и Орлиной сопок. Стекла маяков, отражающие рубиновые сполохи отгорающей зари, светились пламенем.
В порту пушка ударила полночь. На мачтах военных кораблей замерцали сигнальные огни.
Наташа спустилась по склону сопки и пошла к остановке трамвая. У магазина Кунста и Альбертса остановилась. С грохотом поднимался в гору трамвай. Полуоткрытые вагончики были переполнены рабочими ночной смены.
Наташе не удалось сесть. Она глубоко засунула руки в карманы пальто, пошла домой пешком. За спиной раздался дробный цокот подков. Девушка оглянулась.
— Тихон! — воскликнула она.
Всадник сдержал коня, пригляделся.
— Наташка! Вот это да!
С Тихоном они не виделись с того дня, как его проводили на русско-германский фронт.
— По глазам узнал, по голосу. Сначала померещилось — Ольга Михайловна. Похожа, очень похожа… — Тихон взял Наташу за руку. — Пойдем со мной!
Близилось утро, а Тихон с Наташей сидели в казарме Совета и никак не могли наговориться. Пили чай, вспоминали Раздолье, общих знакомых. Учащенно забилось сердце Тихона, когда девушка упомянула о том, что Гале живется очень худо и что она не забыла его.
Гасли последние звезды. Над заливом клубился туман. Серая пелена окутывала пристань и прибрежные улицы. Над мысом Чуркином на перевалах грудились пушистые облака. Сон сковал город.
На японских крейсерах пробили склянки.
Наташа, прикрыв ладонью рот, зевнула.
— Ты б прилегла. Там, в столовой, есть свободная койка, — сказал Тихон.
— Да я нисколечко…
Неожиданно будто шмель ударился в стекло. Пуля тоненько просвистела, пробила медный чайник. Из него упругой струей ударил кипяток.
За окнами нарастал шум. Донеслись топот, ржание лошадей, людской гомон.
— В ружье! — скомандовал Тихон.
Красногвардейцы повскакали с коек, схватили винтовки, выскочили за дверь, заняли круговую оборону. Вместе с ними пристроилась и Наташа. Тихон выкатил пулемет, припал за щиток.
— Беги, Вася, к Суханову, — приказал он. — Дело, видать, не шуточное.
Секретарь председателя Совета Вася Курьян кинулся по лестнице на второй этаж в кабинет Суханова.
Грохот потряс здание. По крыше забарабанила частая дробь шрапнели. Шестидюймовый снаряд разорвался в густолистной кроне дуба, срезал вершину, расщепил ствол.
По улице проехали американские танкетки. На полной скорости промелькнуло несколько бронемашин. Над городом кружились три самолета. Вспыхивали огненные зарницы из жерл пушек военных кораблей.
— Товарищ Суханов, бегите через чердак, там вас ждут бойцы. Кони во дворе! — крикнул Курьян, вбегая в кабинет председателя Совета.
Суханов не ответил. Он слушал по телефону Дубровина. Тот доложил, что ведет бой. Противнику захватить моряков врасплох не удалось.
Повесив трубку, Суханов кинулся к несгораемому шкафу, стал жечь не подлежащие оглашению документы.
Зазвенел телефон.
— Товарищ председатель Совета, докладывает командир полка Красной гвардии Антонин Янди. Четыре тысячи штыков успешно ведут наступление на окопы противника в Гнилом углу…
— Сорвал Гайда отправку солдат на родину, — скрипнул зубами Суханов.
— Сорвал! Вчера вечером погрузились, но когда начался бой, мы не могли сидеть сложа руки.
Стрельба и крики теперь слышались в здании Совета. Прорвав оборону, интервенты ворвались на первый этаж. Один за другим смолкли пулеметы. Отбиваясь гранатами, Тихон Ожогин с группой бойцов отступал к лестнице, ведущей на второй этаж.
Бойцы вкатили в кабинет председателя Совета пулемет, установили его в окне. Вася Курьян припал за щиток.
Трехдюймовка прямой наводкой ударила по осажденному Совету. Взвился столб известковой пыли. Снаряд разорвался под лестницей, обрушил всю ее верхнюю часть. Осколок ударил в ключицу Васю Курьяна. Обливаясь кровью, он навалился на щиток пулемета. Суханов кинулся к помощнику.
