Константин Волков - С тобой моя тревога
Спроси, зачем ему хочется увидеть ту, у которой месяц назад выкрал деньги, — он не смог бы ответить. Желание это ничего общего не имело ни с раскаянием, ни с необходимостью убедиться, что он вне подозрения, а значит, и в безопасности. Говорят, что преступника тянет к месту преступления. Но раньше его никогда не влекло туда, где воровал. Никогда не хотелось ему заглянуть в глаза жертв — ни тогда, когда лез в карман, резал бритвой борт пиджака или дамскую сумку, ни после.
Одинцов прошел в дальний угол зала. Отсюда все столики в поле зрения. Сел спиной к широкому окну и склонился над тарелкой.
— Здесь не занято?
Иван поднял голову:
— Садитесь.
— Лариска! — закричала девушка. — Сюда! Я нашла места! — Она переставила с алюминиевого подноса на стол тарелки, а поднос поставила на подоконник, за спину Одинцова.
Иван с аппетитом хлебал щи, не обращая внимания на девушку. Только заметил, как она ломтик черного хлеба посыпала солью, разгладила соль пальцем и намазала хлеб горчицей…
На углу стола появился новый поднос. Проворные руки расчистили на столе место для тарелок. Он поднял глаза… Поднял глаза и чуть не поперхнулся: перед ним стояла она.
Иван, может, и сейчас не узнал бы ее, если бы на согнутой в локте руке не висели красный плащ и знакомая сумка с нарисованным белым самолетом.
Лариса перекинула плащ через спинку стула и прислонила сумку к ножке стола, прежде чем сесть.
— Приятного аппетита! — улыбнулась она.
— Угу!.. — буркнул в замешательстве Одинцов.
— Ох, и вкусно борщ пахнет, Нелька! — сказала Лариса. — Пододвинь-ка горчицу. От черного хлеба не толстеют, да? А вы сварщик? — обратилась она к Одинцову.
Иван не сразу понял, что вопрос обращен к нему.
— Сварщик, угадала? — повторила Лариса.
Он посмотрел ей в глаза. Глаза зеленые, с коричневыми искорками. Одна бровь приподнялась — не то вопросительно, а может, и насмешливо, — не разберешь… И вообще совершенно не известно, как надо разговаривать с образованными студентками. Умно как-то следует говорить! Но он ничего выдающегося не придумал, как пошутить:
— Летчик…
— Это который лед возит? — прыснула вторая.
— Космонавт, — как можно серьезнее заверил Одинцов.
— «Мама, я летчика люблю! Мама, я за летчика пойду», — шепотом проговорила-пропела Нелька. — Автогенный летчик, факт! По очкам видно! Это вы карбидом в цехе воздух попортили! — она смешно сморщила нос.
Он переводил взгляд с одной девушки на другую, дольше глядел на Ларису и думал: «Узнает или нет?»
Лариса тоже нет-нет да и посматривала на сотрапезника, все пытаясь вспомнить, где и когда видела этого интересного парня с черными непокорными кудрями и доброжелательно-покровительственным взглядом карих глаз.
— А ведь я вас где-то видела, — сказала она. — Вы не заочник? Или в лабораторию к нам приходили? От завода…
«Если узнает — и я узнаю, если нет — то и я не обязан», — решил Иван.
— Обознались! Я недавно на заводе… И в городе недавно.
— По комсомольской путевке, да? — спросила Неля.
Одинцов рассмеялся:
— По зову сердца… Климат мне здесь светит… Ну, нравится, значит… Ешьте, скоро перерыв кончится… А вы — студентки?
— Ага, — ответила Неля.
— На каком курсе?
— Четвертый, — сообщила Лариса.
Они доедали второе.
— Лимонада хотите? Или компота? — Иван поднялся.
Девушки переглянулись:
— Можно.
— Мама, я сварщика люблю! Мама, я за сварщика пойду, — громче, чем в первый раз, пропела Неля и рассмеялась. — Компот лучше!
…Из столовой они вышли втроем. На крыльце Лариса попросила Ивана подержать сумку, пока надевала плащ.
— А ведь я вспомнил, где мы виделись! — неожиданно для себя произнес Иван.
— Где?
— По сумке узнал… Вы тогда на меня подумали, что я сумку порезал…
Лариса остановилась от неожиданности, пристально вглядываясь в Одинцова, и вдруг залилась краской.
— А ведь правда! Неля! Точно он! Помнишь, я еще тебе о нем рассказывала, что не на того подумала?.. Простите, пожалуйста, что так получилось!
— Да ну, чего там, — снисходительно произнес Иван. — Я не обиделся… Нет, сперва обиделся вроде, а потом — ничего.
— Правда, не сердитесь?
— Ну, точно… Говорю же… Так и не нашлись деньги?
— Ищи-свищи! — вздохнула Неля.
…У входа в цех участники воскресника собрались большой толпой. Звонка приступать к работе еще не было. Кто-то начал танцевать. Быстро образовался круг. Все, кто не танцевал, стали хлопать в ладоши. Те, кто танцевал, тоже выбивали ладонями ритм.
Неля предложила Ивану:
— Идите танцевать.
— Не умею я так, как они, — кивнул он на танцующие пары.
— Ну, тогда подержите, — Лариса протянула ему свои сумки и плащ. — Пошли с тобой, Неля, разомнемся немного.
Лариса с Нелей пробрались в круг. Иван закурил, ожидая гудка и наблюдая за своими новыми знакомыми. Они тоже поглядывали в его сторону. Потом девушек «разбили» заводские парни, и Неля уже больше не смотрела в сторону Ивана, а Лариса по-прежнему продолжала ему улыбаться.
Танцевать кончили, когда прогудел гудок. Лариса подошла к Одинцову.
— Спасибо за услугу, — сказала она, забирая сумку и плащ. — А вас как зовут?
Лариса глядела на него сбоку, чуть наклонив рыжую голову. Она была ниже его. Как раз до плеча.
— Иван… Иван Одинцов.
— А меня — Лариса.
— А фамилия?
— Хлебникова… Вот мы и познакомились… Второй раз…
— После работы что будете делать? — неуверенно спросил Иван.
Она зарделась и, чтобы скрыть смущение, рассмеялась:
— После работы — домой!
— У нас во Дворце кино будет… И танцы.
— Так вы, Ваня, не танцуете вроде… И поздно. До города трудно добираться.
— Я провожу. Так как? В кино?..
— Посмотрим…
— А сапожки-то все же купили!.. — кивнул он на новые кожаные сапоги.
— Да… — Она закусила губу, нахмурилась, на лбу собрались морщинки. — Всем курсом собирали, когда узнали… Без меня и купили.
— М-да-а! — сказал Иван. — Чего же, в долг собрали небось.
— Нет… Выручили… — Лариса тряхнула золотистой головой. — Ну, я пошла.
Иван стоял, глядел девушке вслед, пока та не дошла до того места, где лежала на транспортере постеленная ею газета, сняла плащ и, сложив аккуратно, положила рядом с сумкой. Потом неторопливо направился к сварочному аппарату, бормоча:
— Мать честная, курица лесная! Вот дела!.. Это же немыслимое дело получается, гражданин прокурор! Прямо спектакль какой-то!
До конца работы он не раз поднимал очки на лоб, оглядывал длинный шумный цех и, если не видел Ларису, быстро переводил взгляд туда, где лежала сумка, успокаивался: сумка была на месте…
— С ног валюсь, — сказала Лариса, когда он встретил ее у заводской проходной. Неля понятливо ушла вперед и присоединилась к группе девчат. — Какое тут кино!
— Я провожу?
— А вы не устали разве?
— Я же камни не таскал?! Сидел себе, покуривал да поплевывал… Можно?
— Ну что ж, проводите немного.
Солнце садилось за горы, красное, как утром. Ветер дул им в лицо. Волосы у Ларисы полыхали багряно-золотым пламенем. От длинных ресниц падала тень на щеку и маленький нос. Высокие каблучки ее сапожек звонко цокали по асфальту.
Иван шел, сдерживая дыхание, стараясь не шагать привычно широко.
— Лариска! — послышался голос Нели. — Скорее, я место тебе держу!
Иван не садился в автобус до его отправления, курил.
— Привет, Одинцов! — окликнул Ивана шофер.
Иван узнал шофера, который вез его «оттуда».
— Здорово! — поприветствовал он его.
Автобус довез их до ресторана, в котором Одинцов с Дурновым отметили выход на волю. У него и сейчас осталось еще немного из тех денег. Одинцов даже залез во внутренний карман пиджака, пощупал: «Здесь, куда им деться! Вместе с остатком зарплаты лежат… В самый раз выругаться как следует, коли так все оборачивается. Но и выругаться-то нельзя. Вот дела, мать честная, курица лесная!..»
— Пойдемте! — позвала Лариса и дотронулась до его локтя. Автобус сделал круг на перекрестке улиц и умчался: — Теперь две остановки на городском проехать.
— Пройдемся пешком, — предложил он.
— Домой надо…
— Мама заругает, да? Что не вовремя явилась…
Лариса не ответила. Сказала бы, что дома сынишка у нее маленький, да к чему?.. Может, и встретились-то «здравствуй и прощай»…
Но Иван вдруг сам вспомнил, что тогда, в магазине, она упомянула о сыне, что лучше бы ему что-то там купила.
— У вас ребенок, да? В магазине говорили…
— Да…
Одинцову впервые в жизни захотелось быть не только добрым; появилась вдруг потребность хоть в малой мере искупить свою вину перед этой женщиной.
— Зайдемте на минутку в гастроном? — попросил он.
