Александр Котов - БЕЛЫЕ И ЧЕРНЫЕ
Гуляя с Надей по комнатам клуба, Алехин едва успевал принимать поздравления. Одни сердечно приветствовали чемпиона мира, у других отсутствие искреннего чувства скрывалось за хорошо разыгранной непосредственностью. Встречая таких гостей, Алехин в ответ тоже был преувеличенно любезен, однако побыстрее старался уйти к тем, в преданности и дружбе которых он был более уверен.
Поздравить Алехина пришел хозяин эмигрантской газеты «Иллюстрированная Россия» Миронов - маленький хромой человек, страдавший страшной болезнью - отмиранием конечностей. Газеты «Возрождение» и «Последние новости» предпочли прислать лишь второстепенных лиц. Среди присутствующих сразу бросалась в глаза солидная фигура холеного барина - Половцева, учившегося с Алехиным в училище правоведения, зато небольшого роста, коренастый писатель Куприн как-то терялся в толпе. Однако по тому, как почтительно с ним раскланивались самые именитые гости, можно было судить о его известности среди русских людей Парижа.
Почти у входа в клуб Алехины встретили Нику Северскую, весело смеявшуюся шуткам собеседника - бывшего сенатора Любимова. Этот среднего роста человек со стриженой большой головой славился как остроумный рассказчик и изобретательный выдумщик всевозможных смешных историй. «Королева красоты» внимательно осмотрела наряд Нади, и Алехиной показалось, что на ее губах проскользнула насмешливая улыбка. Сама Ника - круглолицая блондинка с типично русским лицом и огромными голубыми глазами - была одета в глубоко вырезанное спереди светло-голубое платье. Надя могла бы отметить при желании, что на такой официальный прием следовало являться в черном туалете, но сегодня она была настроена добродушно - ведь сегодня ее праздник.
Председатель шахматного кружка Шамшин на правах хозяина пригласил гостей к столу. Банкет начался с шампанского и шумного прославления нового чемпиона мира. Каждый из присутствовавших подходил к Алехину и Наде, говорил несколько слов поздравлений и пожеланий благополучия. Ужин был сервирован на славу. Надя вспомнила объявление, несколько дней подряд печатавшееся в газетах: «Приезжающие к ужину платят двадцать пять франков; прибывающие только к танцам - десять франков. «За двадцать пять франков можно хорошо угостить», - подумала Надя.
Когда гости достаточно отведали прелестей французской и русской кухонь, начались тосты. Первым выступил Шамшин.
- Милостивые государыни и государи! Нашего дорогого чемпиона пожелало приветствовать много гостей, - сообщил председатель. - Прежде всего, я хотел бы от нашего шахматного кружка имени Потемкина передать чемпиону мира наш скромный подарок - первое издание учебника по шахматам Франсуа Филидора.
Алехин с благодарностью принял подарок, и тут же принялся было перелистывать пожелтевшие странички. Надя незаметно отобрала у мужа книгу.
Приветствовал Алехина гроссмейстер Осип Бериштейн, затем мастер Зноско-Боровский прочитал послания заграничных шахматных клубов. Он же передал Алехину адрес от русских шахматистов в Болгарин. Аплодисментами встретили присутствующие поднявшегося за столом Куприна.
- Любезные дамы, господа, - тихо начал свою речь писатель. - Я с затаенным вниманием следил за титанической борьбой нашего друга Александра в далекой Аргентине и от волнения даже писал статьи о матче. Пять месяцев назад на другой конец земли отправился одинокий смельчак. Он был полон великих замыслов - победить гиганта в шахматах, гиганта тем более грозного и опасного, что он был дома, в среде родных по крови людей… Алехин победил, победил благодаря своей скромности и смелости. Слава нашему соотечественнику, слава русскому гению!
Когда смолкли аплодисменты после речи писателя, со стула поднялся сам виновник торжества. С бокалом шипучего вина в руке, стройный, элегантно одетый, Алехин был торжественно важен, ему нелегко давалось спокойствие в такой примечательный день. Речь его лилась уверенно, говорил он красиво. Еще бы, на то и юрист! Слегка наклонив набок голову, Алехин смотрел на середину стола и лишь при обращении к Шамшину повернулся в его сторону.
- Господин президент! Милостивейшие государыни и государи! - начал Алехин. - Я с большим волнением выслушал лестные слова, которыми выступавшие здесь мои соотечественники и коллеги по шахматам отметили мой успех в борьбе за шахматную корону. Я выражаю им за это самые теплые чувства сердечной признательности. Много лет я готовился к матчу с Капабланкой, хотел победить его еще в Петербурге в 1914 году, когда был правоведом. Я чувствовал, что своей победой совершу что-то подобное перелету Линдберга. Пожалуйста, не подумайте, что у меня мания величия, нет, это просто «сравнение явлений» совсем разного масштаба. Перелету через океан не верил человеческий ум, моя победа над Капабланкой среди более ограниченного круга людей, в мире шахмат, казалась таким же чудом. Ведь Капабланка считался абсолютным совершенством игры. Бы знаете, как взволновал Америку этот матч.
И вот я почувствовал, что русским людям будет приятно, если то, что, правильно или неправильно, почиталось чудом, будет совершено их соотечественником.
- Мы с вами лишены родины, - продолжал Алехин, прерванный на минуту аплодисментами, - и вынуждены жить вдали от дома, где родились и выросли. Как тяжело было покидать взрастившие нас, родные сердцу места. Вы помните у Бунина:
У птицы есть гнездо, у зверя есть нора.
Как горько было сердцу молодому,
Когда я уходил с отцовского двора,
Сказать прости родному дому!
Но мы не забыли родину, в памяти каждого из нас бережно хранятся милые детали родного уголка, где протекали счастливые дни нашей юности. Пусть грозные силы закрыли туда путь многим из нас. Память о доме согревает нас, помогает побеждать трудности жизни. Мы научились переносить неудачи и лишения. Только сознание того, что моя борьба находила горячий отзвук в сердцах русских людей, согревало меня в знойном, но полном ледяного ко мне безразличия Буэнос- Айресе. Поддержка русских людей помогла мне в борьбе, и я сердечно благодарю вас всех за эту не раз выручавшую меня поддержку. Еще раз спасибо, друзья!
Последние слова Алехина потонули в плеске аплодисментов, криках: «Браво! Да здравствует шахматный король!» К этому времени банкет уже вошел в свой «миттельшпиль» - все заметно повеселели, шумно пикировались, обменивались шутками. За столом уже не было прежнего порядка: многие вскакивали с мест, подходили с бокалами к другому концу стола, провозглашали частные тосты, иногда совсем не относящиеся к чемпиону мира. Но и при этом беспорядочном блуждании центром все же оставался Алехин.
Тосты продолжались. После Алехина выступил Половцев. Представительный, лощеный барин, он говорил о дружбе и товариществе всех правоведов, их роли в прошлом и будущем России. Товарищ последнего министра иностранных дел царской России, Половцев до сих пор не терял надежды на восстановление своего прежнего общественного положения.
Во время речи Половцева, да и ранее, Алехин иногда бросал взоры на правое крыло главного стола. Здесь, рядам с худощавым, высоким президентом шахматной федерации Франции Гаварри, сидел Бертелье - помощник министра, персона, очевидно, значительная, если судить по тому, как подобострастно говорил с ним Гаварри. А ему ли, бывшему послу, не знать, с кем и как нужно разговаривать!
Рядом с французами сидел грузный мужчина, апоплексически красневший при каждом взрыве хохота. Это был Чебышев, один из видных сотрудников газеты «Возрождение», бывший прокурор Московской судебной палаты, когда-то ближайший сотрудник генерала Врангеля. В прошлые времена Алехин не раз слыхал его грозные речи, произносимые звучным густым басом на страх обвиняемым в Московском суде. Талантливый оратор, Чебышев был неукротимым самодуром, не терпевшим никаких возражений. Во время жаркой дискуссии он мог дойти до бурных взрывов, лишь бы унизить своего оппонента. Однажды, поспорив у себя на обеде с неким деятелем юстиции, «гостеприимный» хозяин мигом заставил спорщика согласиться с правильностью своих доводов, запустив в него жареной индейкой:.
Алехин видел, как Чебышев что-то сказал недовольному французу, затем тот о чем-то пошептался с Гаварри. Неожиданно шум зала был перекрыт громким басом бывшего прокурора.
- Дамы и господа! - загрохотал Чебышев, и голос его отравился эхом от высоких потолков Русского клуба. - Редактор «Возрождения», к своему великому сожалению, не смог прийти на данное торжество и поручил мне сердечно поздравить нашего русского друга, горячо нами любимого Александра Александровича. В знойной Аргентине он в титанической борьбе далеко от родины сумел выйти с честью победителем в единоборстве с американскпм чемпионом, слывшим до сих пор непобедимым. За его волнующей борьбой, затаив дыхание, следили все русские люди на земле, куда бы их ни забросили превратности злой судьбы. Для нас, русских, проживающих в Париже, каждая весточка об успехе нашего соотечественника была радостным событием, наполнявшим наши сердца гордостью и верой в себя. Более двух месяцев мы были вместе с Алехиным в далеком Буэнос- Айресе, рвались помочь ему всеми нашими силами, всем сердцем.
