Любовь Воронкова - Беспокойный человек
— Неужели автопоилки сделаете?
— А что ж такого? И автоматическую подачу корма сделаем. Все как следует!
Катерина улыбнулась: ну не двор, а просто дворец будет!
— А где же мне сейчас-то обосноваться, дедушка Антон? — спросила она помолчав.
— А пока в старом, в маленьком телятнике. В том, который пустой совсем. Там и командуй. Только он уж много лет заброшенный стоит, в порядок его приводить придется.
— Ну что ж, приведем.
Дед Антон решил назначить Катерине штук десять стельных коров — пусть принимает новорожденных телят и растит их, как растит их зоотехник Штейман в Караваеве, как растит их Малинина в колхозе «Двенадцатая годовщина Октября». Всех-то сразу давать страшновато, надо сначала на нескольких попробовать…
— Только, дедушка Антон, как? На мою полную ответственность, — спросила Катерина, — чтобы никто не вмешивался?
— На полную твою ответственность, — твердо сказал дед Антон, — вся власть твоя.
Катерина прошла на скотный двор, осмотрела телятник: старые стены с выбившейся паклей, щелястые рамы, тусклые стекла, составленные из половинок… Постояла, подумала и пошла искать секретаря комсомольской организации Сашу Кондратова.
Саша работал на молотилке. Тут же работали и другие комсомольцы их колхоза: кто вертел веялку, кто возил снопы.
«Ребят нужно позвать. Как хочешь — одной ничего не сделать, — подумала Катерина. — Но не с работы же людей снимать!»
И вдруг веселая мысль появилась у нее: а Настя Рублева, а ребятишки?
Тут же, на улице, ей встретились трое маленькая кудрявая Оля Нилова, Дуня Волнухина и белесая, безбровая Надя Черенкова.
— Девчата! Девчата, а я вас ищу! — закричала Катерина. — Вы куда собрались?
— А мы с поля, — весело ответила бойкая Дуня Волнухина, — колоски сбирали. Да там почти нет ничего!
— А хотите мне помочь? — деловым тоном спросила Катерина. — Помощь нужна.
Девочки переглянулись.
— А что, Катерина?
— Да вот надо телятник в порядок привести. Помогите, девчонки!
— Давай! — живо ответила Дуня. — Чего делать?
— Да что ж делать? Чистоту навести надо. Вымыть, вычистить. Мы с Дуней сейчас метлы возьмем. А ты, Оля, и ты, Надя, бегите еще кого из ребят позовите. Настю Рублеву не забудьте, она же телятница!..
Катерина охнула и рассмеялась, когда увидела целую армию ребятишек, нагрянувшую к ней в телятник. Ребята постарше — такие, как Володя Нилов — были заняты на работе и к Катерине прийти не могли; они возили снопы, отгребали солому из-под молотилки… Зато прибежали такие, которые ещё и в школе не бывали. Вместе с Надей Черенковой увязались ее братишки — Павлик и Шурка, белоголовые, румяные, как помидоры. Пришел Леня Клинов, а за ним сестренка Галька, покрытая большим клетчатым платком и с босыми ногами. Откуда-то взялся внучек Прасковьи Филипповны Ленька, в синих штанах, в красной рубашке, с пирогом в руке…
— Ну что я с вами буду делать, а? — спросила Катерина. — Ну куда вас девать?
Ребятишки глядели на нее, смущенно улыбаясь и переглядываясь.
— Куда хочешь! — за всех ответила Дуня, весело пожав плечами.
Катерина, сдерживая смех, принялась командовать своим отрядом. Самых маленьких послала собирать мусор вокруг телятника: камни, железки, сучья. Что найдут, пусть кладут в кучку, а то мало ли что — выйдет теленок, наткнется на сук или попортит ножку о камень…
Леня Клинов и Надя Черенкова взяли ведра и пошли на пруд за водой, Дуня побежала за мочалкой, Настя Рублева принялась протирать стекла маленьких квадратных окошек. А Петруша Солонцов, коренастый расторопный парнишка, и черноглазый худенький Минька Бушуев, и сама Катерина взялись за метлу, за вилы и принялись чистить и выметать пол. Пыль, остатки сухого навоза и соломы — все взвилось вихрем в заброшенном, старом телятнике.
Вскоре появилась и вода, зашлепали мочалки, острый заступ принялся отскребать многолетнюю грязь с дощатого пола. Говор, смех, оживленье — будто невесть какое развлечение и удовольствие придумала для ребят Катерина!
Когда девочки принялись мыть пол, ребята, сменяя друг друга, то и дело, гремя ведрами, бегали к пруду — очень много понадобилось воды.
— Там Паша-телятница пришла! — сообщил Леня Клинов, примчавшийся с пруда с полным ведром. — Вон стоит да заглядывает.
— А мне сказала: «Что это вы, сдурели?» — сказал появившийся вслед за ним Минька Бушуев. И, поставив ведро, раскрасневшийся, с кепкой на затылке, рассказал: — Я говорю: «Почему это мы сдурели?» А она говорит: «Сдурели потому, что пол в телятнике моете». А потом говорит: «Может, вы телятам еще и коврики постелите?»
— А пусть говорит! — сказала Катерина, изо всех сил отскребая заступом грязь с досок. — А вы поменьше слушайте.
Катерина и сама давно уже заметила, как мимо открытой двери телятника мелькает синяя кофточка рябой Паши. Ну, да пускай ходят, пускай смеются, не им отвечать за Катеринину работу.
Еще и солнце не поднялось к полудню, еще и колокол в колхозе не звонил на обед, а в телятнике уже все было вымыто и вычищено, и Катерина отпустила на отдых свою веселую бригаду.
Оставшись в телятнике одна, она снова озабоченно огляделась. Ярко поблескивало солнце сквозь промытые окошки, желтые круглые зайчики дрожали на вымытом полу… Но разве это все? Осталось еще многое, что с ребятишками не сделаешь. Окна надо промазать, стены законопатить, побелить надо…
«Придется все-таки идти к Саше Кондратову, надо ребят на помощь звать».
Трудно было комсомольцам урвать время — только вечером да в обеденный перерыв. Но пришли, не замедлили. После обеда сладко тянуло прилечь на часок — ночь для молодежи и осенью коротка. Пока посидишь вечером в избе-читальне, а потом походишь с песнями по улицам, да попляшешь, да постоишь с кем-нибудь у двора, глядишь — и вторые петухи поют… Однако пообедали наспех и, прежде чем позовут на молотьбу, пошли говорливой и пестрой гурьбой в Катеринин телятник.
— Катерина, — сказала со смехом тоненькая белокурая Нина Клинова, — а ведь и правду говорят, что ты беспокойный человек: вот нам и то отдохнуть не даешь!
— Рано отдыха запросили, — тоже смеясь, ответила Катерина. — Вот состаритесь — и отдохнете тогда!
Саша Кондратов деловито осмотрел стены телятника.
— Самое главное, Саша, чтобы сквозняка не было, — повторяла ему Катерина. — Сквозняк и сырость хуже всего для теленка! Хуже всего!
— Шпаклевать надо, — сказал Саша, — а где пакли взять? Кабы льняные очесы были…
— Какие же очесы? — задумалась Катерина. — Еще лен на корню.
— А если мхом? — предложил Ваня Бычков. — Пойдем в лес да надерем моху! Ребятишек позову!..
— Глядите-ка, — засмеялась Клаша Солонцова, — а у нашего Вани голова все-таки варит!
— Ванечка, дружок! — обрадовалась Катерина. — Вот догадался хорошо! Мы тебе, Саша, сколько хочешь моху надерем. Клаша! Нина! Федюнь! Ну, сбегаем в лес?
— А если на работу зазвонят? — осторожно спросила Клаша. — А вдруг опоздаем? Мне тогда от отца влетит. Мне опаздывать никак нельзя — бригадирова дочь!..
— Вот еще! — возразила Нина. — А лес-то вот он — за двором! Побежали! Звонок услышим — вернемся!..
Не сразу, не вдруг, а телятник утеплили. Пазы законопатили мохом, а снаружи стены защитили свежей соломой. Окошки тщательно промазали, чтобы не дуло.
— Белить будешь — нас позови, — попросила Нина Клинова, — я обязательно приду!
— И меня зови, — сказал Ваня, — так и быть, послужу маляром.
Но Катерина никого не стала звать. Ребята и так целый день на работе, а тут такое дело, что и одной справиться можно.
В воскресенье, с самого утра, Катерина надела большой брезентовый фартук, повязалась старым платком по самые глаза, заботливо спрятав под платок косу.
— Ба! — удивилась бабушка. — Это куда ж нарядилась? На какое гулянье?
— Наверно, со мной на молотилку, — сказала мать, тоже укутываясь платком, чтобы не набилась пелева в волосы.
— В телятник, — односложно ответила Катерина.
Мать промолчала, а бабушка немножко обиделась:
— Опять в телятник! Что тебе, за телятник-то трудодни, что ли, пишут? Люди сейчас все стремятся заработать, работа на молотьбе выгодная, а ты все со своим телятником… Разве можно так-то?
— Не можно, бабушка, а нужно, — мягко возразила Катерина. И, слегка обняв за плечи маленькую сухую старушку, смеясь, сказала: — А трудодни я еще наверстаю! Вот как закончу с телятником да как выйду завтра на работу — только пыль до неба полетит!
Катерина белила телятник и напевала вполголоса. Белые брызги извести летели дождем, падали ей на лицо и на голову. Помещение телятника светлело и хорошело на глазах.
— Ай, Катерина! — вдруг услышала она знакомый тоненький голос. — Стекла-то опять все забрызгала! А я их протирала-протирала!
