Илья Штемлер - Гроссмейстерский балл

— Я тебя очень люблю… Очень.

— Верю, — ответила Нина. — Но если б я тебя не оттолкнула, ты бы черт знает чего натворил…

В комнату вбежала Лариска. Увидев лошадь, она замерла, секунду постояла и осторожно стала приближаться.

— Она живая или детсадовская?

Лариска потребовала, чтобы ее усадили на лошадь. Но тут же испугалась и попросила, чтобы ее сняли. Ей понравился лошадиный хвост. Особенно, как он гладит щечки…

Вошла Нинина мать. Одернув на Лариске фартучек, она принялась что-то высматривать в буфете. Филипп подошел к ней.

— Вы извините меня… Я не думал, что это так вас обидит… Это подарок одних стариков, моих близких. Она куплена давно. И с тех пор стояла без дела. Честное слово…

Он говорил искренне. Женщина это почувствовала и улыбнулась. Доброй улыбкой.

— Будет вам… Значит, вас зовут Филипп?..

Через Кировский мост переползали трамваи, пробегали автобусы и такси. Обычная вечерняя жизнь.

— Я сегодня чуть не опоздала на вокзал встречать своих, — проговорила Нина.

— Заработалась?

— Представь себе… Да, новость. Я несколько дней буду сидеть в плановом. Трещать на арифмометре. Приказ директора. От каждого отдела по два человека. Готовим план снабженцам и вспомогательным цехам. Они будут работать с расчетом на три месяца вперед. Например, сборщики в апреле гонят апрельскую программу, а вспомогательные и заготовительные цеха — августовскую. Не будет штурмовщины! Идея директора… Смешной он… Я представляю, как он, взъерошенный, ездит по управлениям и банкам, выколачивая деньги…

Филипп смотрел, как тощий буксирчик тянул самодовольную баржу. Мелкая волна суетливо разбегалась от тупого носа: казалось, что баржа брюзжит. Совсем как живая. Но буксирчик был настойчив. Может быть, его вдохновляла надпись «Якорей не бросать!»?

— Если сорвется эта идея, ему здорово влетит. Кое-кто шипит в кулачок, а он плюет и рискует! Восхищаюсь людьми, которые рискуют по-крупному. Рискуют для дела. Что ты молчишь?

Филипп усмехнулся:

— Собираюсь рискнуть по-крупному.

— Ставка?

— Жизнь.

— Громко… Посидим?

Сели. Мимо прошел милиционер. Он ел мороженое и смущенно поглядывал на молодых людей. Милиционер был на посту, и ему было жарко. Отойдя немного, он огляделся и скомкал серебристую обертку. Урны поблизости не было. Милиционер, продолжая вышагивать, вытянул руку в сторону. Серебристый комок скользнул по гранитной стенке в воду. Совершив «нарушение», милиционер выпрямился и строго удалился… Филипп и Нина рассмеялись.

Сидеть на гранитном полукруге было уютно.

— Нина… Я хочу с тобой серьезно поговорить.

— Очень серьезно не получится.

— Почему?

— Не знаю… Я старше тебя.

— Но ты ведь меня… любишь?

— Ты уверен?!

— Что?! Тогда как же ты была со мной? Неужели?..

— Перестань, Филипп. Не все в жизни подчиняется логике… Мы живые люди.

— Но я люблю тебя! Я никогда еще никого не любил так, как тебя!

Нина откинула голову и обхватила затылок руками.

— Я старше тебя. У меня дочка… Посмотри внимательно, у меня морщинки возле глаз.

— Я ничего не хочу знать. Я люблю тебя. Не меньше, чем любил тебя твой муж…

— Только не об этом, — проговорила Нина. — Зачем осложнять? Мы встречаемся. Нам хорошо… И не стоит рисковать по-крупному. Нет причин.

— Но я так не хочу! Так ты чужая… Я не хочу, чтоб ты была чужая!

— Но я не могу иначе… Через несколько лет ты поймешь, почувствуешь по-настоящему разницу в нашем возрасте. И все окажется очень сложным и запуганным…

Она не договорила. Филипп сжал голову Нины и повернул к себе. Это было больно. Нина молчала и насмешливо смотрела на Филиппа.

— Тогда ты… ты дрянь! Ты хуже всех, кого я знаю…

Он оттолкнул ее голову и встал.

— Филипп! Подожди!

Набережная пуста. Только Филипп… Сейчас он перейдет мостовую и свернет к Зимней канавке. Так он и делает. Как он быстро идет… Нина нагнала Филиппа и схватила за руку. Филипп повернулся. У него были влажные глаза.

— Ну… — Филипп отвернулся к воде.

— Перестань… К чему эти сцены? — Она хотела сказать что-то ласковое, но получилось неискренне. «К чему эти сцены?» Противно…

— Тебя любит Кира. Она очень тебя любит. Она мне все рассказала… Я с ней виделась. Мне жаль ее…

Филипп молчал, глядя в застывшую черную воду. Нина видела его широкую спину… Кира и Филипп?! Жаль, что она не вправе помешать этому.

— Как ты встретилась с ней?

— Она позвонила мне по телефону.

— Кто ей дал номер?

— Не знаю… Смешная, она решила, что ты станешь моим мужем, — не сдержалась Нина…

…Она смотрела ему вслед. Филипп свернул на улицу Халтурина.

У Ковальских было темно. Полоска света пробивалась под дверью Жизневых… Филипп прошел на кухню и в темноте набрал в чайник воду. Принялся пить прямо из носика. Зажег конфорку и поставил чайник. Механически… Потом подошел к телефону и снял трубку.

Казалось, что Кира стояла у аппарата и ждала звонка. Может быть, так и было…

Филипп. Это ты? Здравствуй… Я прошу тебя не встречаться с Ниной. Кто тебе дал ее телефон? Левка? Я знаю, Левка.

Кира. Если уж ты позвонил ко мне… Я хочу тебя видеть.

Филипп. Не нужно, Кирилл. Это ни к чему.

Кира. Я люблю тебя… А ей ты безразличен. Она сама сказала… Что ты молчишь?! (Кира торопилась.) Почему тебя тянет к этой старухе?! Ну, почему? Ведь я лучше. И я люблю тебя, Филипп… Я жду тебя… У нас никого нет. Папа уехал за город. Ты придешь?

Филипп. Нет.

Он повесил трубку и стоял, глядя на тускнеющие в полумраке кружочки с цифрами на телефонном диске. Набрал номер…

— Нина, я хочу тебя видеть.

— Ненормальный… Уже, кажется, час ночи.

— Не имеет значения… Я обидел тебя. Я должен тебя видеть.

— А завтра?

— Нет, сегодня. Я буду на той скамейке… Где прошел милиционер. Если ты не придешь, я буду там сидеть всю ночь. Пока ты не придешь…

Филипп повесил трубку, зашел на кухню и снял чайник. Голубой газовый огонек осветил циферблат. Было четверть второго.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Стас и Левка встретились в скверике напротив ОКБ. Как договорились. Филипп запаздывал. Надо подождать, хотя бы минут пять. Закурили.

На дальней скамейке сидел парень в черном костюме. Он уткнулся лбом в подлокотник. Видна спина и натянутый на затылок воротник пиджака.

— Кирюха, — заметил Стас. — С утра пораньше.

Ждать надоело. Пора идти в лабораторию. Черт с ним, пусть не опаздывает. Двадцать минут девятого. Встали.

Проходя мимо скамейки со спящим, они шагнули к парню и остановились. Левка в знак великого удивления вытянул нижнюю губу, а Стас энергично потер руки, словно хотел высечь искру. Двух мнений не было — Филипп! Левка тронул его за плечо. Филипп оглядел ребят, поднялся и одернул борта пиджака, уложил воротник.

— Пошли, — проговорил он и двинулся к выходу из скверика. Какое самообладание! Словно спать в сквериках — его основное занятие!

— Зверь! — восхищенно проговорил Стас. — Невозмутимый зверь!

— Выдаю анекдот, — поддержал Левка. — Некий сноб жил в квартире на пятом этаже. Зайдя утром в свою ванную, он увидел купающуюся лошадь. «Я несколько рано пришел», — подумал сноб, прикрыл дверь и отправился допивать свой кофе. А когда поинтересовались, почему он не принял ванну, сноб ответил: «Позже. Сейчас там купается какая-то лошадь…»

Стас хохотал.

Филипп не обращал внимания на любопытство ребят. Только попадись на язык… Всю ночь они бродили по Ленинграду — Филипп и Нина. Это была ночь без фонарей, без луны, без прохожих. Зелеными глазками перемигивались дежурные такси… По Садовой прошел грузовой трамвай. Остановился перед красным светофором, уступая дорогу ночной тишине. Круглосуточные законы уличного движения… На Гороховой они встретили фургон «Хлеб»… На Сенной прогревал мотор ночной экспресс «Ленинград — Луга». Пассажиры спали… Сторожа поворачивали им вслед важные, ватные тела. Странная манера — куда легче просто повернуть голову… Пахло сыростью, остывшим асфальтом. Они расстались в пять утра. Идти домой не было смысла: можно проспать. Филипп решил идти прямо в ОКБ и посидеть в скверике… И как это он задремал? Не мог проснуться до прихода этих пижонов.

…Нужен был двойной триод. Оля нашла лампу в ящике стола и подала ее Стасу. Он собирал схему мультивибратора.

— Должна отметить, что вашу идею предвосхитили. Я увидела этот вариант в нескольких схемах, — проговорила Оля.

— Благодарю вас, — вежливо ответил Стас. — Использование анодной цепи для сигналов механическим счетчиком — это такая же новая идея, как паровоз. Удивляюсь, как вы ее раньше не встретили.