Александр Жуков - Высоко в небе лебеди
— Я уже никому не верю.
— Меня тоже обокрали… — Евгений запнулся и замолчал, понимая, что его беда мелка по сравнению с горем этой, обезумевшей от унижения и страха женщины.
— Не подходите.
— Он не подойдет, — послышался из темноты звучный мальчишеский голос.
— Вы кто?.. его сообщник?
— Вам лучше вернуться в свою квартиру.
— Нет! Никогда! Ни за что!..
Евгений услышал торопливые шаги.
— Стойте, куда же вы? — крикнул он вслед.
— Она не поверила нам.
— Мальчик, какая беда вывела тебя на улицу?
— У соседей повредился водопровод, и нашу квартиру стало заливать.
— А родители?
— Мать вчера уехала к подруге на дачу.
— Мои тоже в деревне. А я, понимаешь…
— Я все слышал, — поспешно вставил мальчик.
Евгений стыдливо опустил голову, но тут же подумал, что в такой темноте не видны ни жесты, ни мимика, и хотел было как-то оправдаться в глазах мальчика, но тот опередил его:
— С этой темнотой все темное вышло наружу.
— Да, это ужасно.
— Ну что вы, это — естественно, — в голосе мальчика зазвучали снисходительные нотки, — страшнее другое: все это бок о бок жило с нами и рядилось в другие одежды.
— Интересно, сколько тебе лет?
— Четырнадцать. Зовут меня Гришей.
— Евгений Петрович. Рад знакомству, Гриша. С удовольствием пригласил бы тебя в гости, но теперь не знаю, где мой дом.
— Расскажите, где вы живете. Я неплохо ориентируюсь в этом районе.
— Я блуждаю час, а может, и три… — Евгений прислушался, — мы одни?
— Вот вам моя рука. Я один. Понимаете, совершенно один.
— Как это проверить?
— Быстро же вы…
— Впрочем, у меня нет выхода. Можете взять в моей квартире все, что захотите. Оставьте только стены и ключ от двери. Я лучше умру от голода и жажды, но не выйду на улицу… — Евгений шепотом описал дом.
— У вашего подъезда в асфальт вдавлено два камня. Они очень гладкие.
— Камни?.. А-а, это строители вмяли их в горячий асфальт. Ты, Гриша, очень наблюдательный человек.
— Когда по ним стучишь палочкой, они звенят.
— Странно, мне никогда такое в голову не приходило.
— Давайте вашу руку.
— Ты очень уверенно идешь. Убавим шаг, а то наткнемся на что-нибудь.
— Евгений Петрович, пожалуйста, тише. Нам нужно пройти еще шагов двести.
— Ты прямо — волшебник.
— Я столько раз ходил по этим дворам, что знаю каждый камешек, каждый бугорок.
— Я ходил больше, но ничего не помню.
— Где-то здесь должен быть ваш подъезд. Так, так… вот ступеньки. Вы не помните дверную ручку?
— Я даже цвет двери не помню.
— Осторожно, не споткнитесь… Какой этаж?.. Будем считать. Ваша квартира налево или направо… Хорошо. Протяните руку вперед. Это ваша дверь, узнаете?
— Если ключ подойдет, моя. — Евгений непослушной рукой вставил ключ в замочную скважину; повернул, дверь открылась; Евгений вбежал в прихожую. — Гриша, ты здесь? Ты вошел? — он резко захлопнул дверь и защелкнул запор. — Теперь мы хоть немного защищены. Гриша, ты располагайся. У меня — две комнаты. Знаешь, я проголодался. Есть сыр и печенье. Устроим королевский ужин!
— Сейчас обед.
— Откуда ты знаешь?
— Чувствую.
— Обед в потемках. Забавно. Впрочем, время остановилось. Гриша, в каждой комнате — диван. Можешь отдохнуть. А я пока нарежу сыр, хлеб и принесу.
— Спасибо. Проводите меня в комнату. Я же у вас впервые.
— Слева стул и тумбочка с хрустальной вазой. Справа — книжные шкафы, у окна — диван.
Касаясь рукой стены, Евгений прошел на кухню, разыскал нож, сыр, хлеб; дверцу холодильника он оставил открытой, чтобы оставшиеся в нем продукты не заплесневели; осторожно, на ощупь, нарезал сыр, положил на тарелочку и подумал, что в такой обстановке сервировка стола — бессмыслица, да и, вообще, в соседней комнате его ждет не дождется Гриша, довольно странный мальчик с мелодичным голосом; Евгений подумал: видел ли он его во дворе?.. может, они даже знают друг друга в лицо? Он взял тарелочки с едой и, локтем касаясь стены, прошел в комнату.
— Гриша, обед готов. Я подвину журнальный столик к дивану, так будет удобнее.
— Я уже подвинул.
— Как ты его нашел?
— Евгений Петрович, пожалуйста, не говорите со мной как с ребенком.
— Извини, я не хотел тебя обидеть. Но ты… Я, действительно, восхищен твоими способностями ориентироваться. Наверное, в детстве и у меня были обострены эти способности… Впрочем, я уже плохо помню детство. А сегодня без тебя я бы еще блуждал в темноте. Ешь сыр. Вилки я не взял, они отошли в мир воспоминаний, — Евгений потянулся к тарелке и натолкнулся на руку мальчика, — извини, эта темнота… Хотя в ней многое прояснилось. Я всегда подозревал, что мой сосед… не очень хороший человек. Теперь я увидел это. Я всегда чувствовал, что скучаю, но это чувство как-то растворялось в серой воде будней. Гонялся за книгами, строил планы. А оказался один на один с собой и заскучал. А что произошло? Самая малость: всего-то затянулась ночь.
— Вы интересно говорите. Я тоже об этом думал.
— Ты?
— Я однажды прочел в книге, что киники презрели боль. Они научились не замечать ее. Сразу телесные наказания потеряли всякий смысл, и огромная масса людей лишилась оружия. Вот и сейчас, наверное, произошло что-то похожее. Вот вы бы, например, никогда не мучали себя теми вопросами, о которых говорили.
— Гриша, кто твои родители?
— Мама работает инженером в НИИ. А папа… он несколько раз приходил к нам, пробовал со мной говорить, а я, если не вижу человека, то не могу с ним говорить.
— Я тебя понимаю, очень понимаю.
— Спасибо, Евгений Петрович, я сразу, только услышал ваш голос, понял, что вас не надо бояться.
— Интересно. А мы с тобой раньше встречались на улице?.. Наверное, пробегали друг мимо друга: ты по своим делам, я по своим, — иронично усмехнулся Евгений. Только разве это — дела. Если д е л а, то уже не мои, не твои, а н а ш и.
— Вот-вот, Евгений Петрович, я как-то подумал, что неплохо бы, скажем, каждые пять лет издавать словарь самых употребительных слов и вышедших из употребления. А рядом печатать настоящее значение этих слов. Наверное, уже одно это многое бы прояснило…
Евгений вслушивался в звучный, размеренный голос мальчика и пытался представить его, в воображении рисовалось какое-то худосочное создание, похожее на диковинный экзотический цветок, выращенный в теплой оранжерее.
«Нет, он другой, совсем другой, — поспешно подумал Евгений, — он же не испугался, не отчаялся. Вышел на улицу только потому, что у соседей повредился водопровод. И думает он так, вдвое, а то и втрое взрослее. Вот уж эти фокусы акселерации! Посмотреть бы, что из него будет лет этак через двадцать…» — Евгения немного покоробило, — получалось, что он завидовал Грише, а заодно признавал зряшность своей жизни.
— Ты знаешь, — задумчиво сказал Евгений, — мы все приходим в этот мир с желанием изменить его, а почему-то меняемся сами.
— Потому что живем так, словно тут, на Земле, мы — безграничные хозяева. А чему и кому мы хозяева? Даже самим себе ничего толком приказать не можем. Каждый носит на себе четыре — десять лишних килограммов, регулярно болеет, большую часть жизни проводит в суете. Кстати, которую сам же и создает.
— Гриша, ты прав: все мы это знаем, но почему-то наши знания не становятся убеждениями. Все мы знаем, что вещи — чепуха, мещанство. Но именно отказ от материальных благ в наше время — фантастика. Одна моя знакомая говорит, что сейчас такой период: люди утверждают себя через вещи. Хотя то здесь, то там случаются землетрясения. Все исчезает под обломками.
— Мне кажется, Евгений Петрович, что пока государства будут стремиться к могуществу, а оно ведь определяется именно богатством, люди будут стремиться к тому же. Они любят подражать сильным и тоже хотят быть независимыми.
— Ты много читаешь.
— Да, но одни и те же книги Толстого, Пушкина, Достоевского и еще сказки.
— Мне показалось, что ты увлекаешься фантастикой, любишь утопические романы.
— Я бы с удовольствием прочитал их, некоторые я слышал по радио.
— С книгами нынче трудно. Знаешь, Гриша, у меня неплохая библиотека. Пройдет эта ночь, и приходи, бери любые книги.
— Это невозможно.
Евгений уловил в голосе мальчика замешательство и поспешно заверил:
— Гриша, даю тебе честное слово, что ты можешь брать в моей библиотеке любые книги. И я хочу, чтобы ты подружился с моим сыном.
— Спасибо.
— Вот и отлично. — Евгений заметил на потолке белесое пятнышко. — Гриша, смотри, что это такое?
— Где?
— Над головой.
— Не знаю.
— Или мне кажется, или… — Евгений скользнул рукой по подоконнику, пальцы наткнулись на круглое зеркальце — пятно на потолке вздрогнуло. — Такое ощущение, что все небо затянуто тучами и откуда-то пробивается крохотный лучик. Интересно, сколько же времени прошло?.. Гриша, посмотри в окно. Все небо светится. Наверное, космическое облако напоследок вызвало северное сияние. Гриша, да посмотри же в окно. Такое бывает раз в жизни. Это что-то фантастическое…
