Анатолий Рыбин - Трудная позиция

— Мне завтра. Я хотела кино посмотреть, да эти пьяные типы испортили настроение.

— Ну, это дело поправимое. Давайте вместе в кино сходим, и настроение поднимется. Не возражаете? — предложил Винокуров.

— Давайте сходим, — согласилась Люся.

После настойчивых хлопот курсантам удалось достать билеты на новую кинокартину с лирическим названием «Таежные дали». Фильм был малоинтересным, но комическая роль, которую играл известный актер, всех смешила. Винокуров и Люся тоже смеялись.. А Яхонтов сидел насупившись. Ему не понравилось, что молодые лесорубы были представлены в фильме какими-то хлюпиками, которые только пьянствовали да занимались обманом своего бригадира.

— Не такие они, лесорубы, я хорошо знаю, — сказал Яхонтов, когда сеанс окончился и в зале загорелся свет. — Конечно, бывают и среди них подлецы, но зачем же чернить всю бригаду?

— Я тоже об этом подумала, — сказала Люся. — Смешного много, но люди какие-то мелкие, подозрительные.

Из кино курсанты вместе с Люсей отправились в Дом офицеров на концерт самодеятельности летного училища.

— Ладно уж, схожу и на самодеятельность, — решила Люся.

Концерт был в самом разгаре. Народу в зале оказалось так много, что для опоздавших не нашлось ни одного свободного места. Дежурившая у дверей женщина принесла откуда-то один стул и, как бы извиняясь, сказала:

— Вот девушку посажу, а вы, молодцы, не взыщите, придется постоять.

— Постоим, конечно, — ответил Винокуров и немедленно пристроился возле стула, рядом с Люсей. Ему хотелось поговорить с ней так, чтобы никто не мешал. Но сделать это было очень трудно. Как только он пытался заговорить, со всех сторон начинали шикать:

— Товарищи, не мешайте слушать.

Когда концерт закончился, Винокуров и Яхонтов пошли провожать Люсю домой. Было тихо. Снег под ногами весело поскрипывал. На улицах горели фонари, всюду было светло как днем. Разговор вел главным образом Винокуров. Он был в приподнятом настроении и сыпал один вопрос за другим:

— Зачем же вы, Люся, ушли из нашего медпункта? Не понравилось, что ли?

— Да нет, причина совсем другая.

— Какая же, если не секрет?

— Поработать в госпитале мне нужно для опыта. Я ведь в медицинском институте учусь, на вечернем факультете. А у вас в училище было хорошо. Мне ракетчики нравятся.

— Ракетчики — цвет современной армии, — охотно подхватил Винокуров. — У нас под контролем все, можно сказать, надземное пространство. Лучи локаторов — это знаете что такое?.. Это... Словом, любимый город может спать спокойно.

Винокурову хотелось, конечно, выглядеть перед Люсей человеком бывалым и уж непременно знающим всю сложность ракетной техники. А Яхонтов, слушая друга, еле удерживался, чтобы не рассмеяться, и все время старался перевести разговор на другую тему:

— Хороший у вас район, Люся. И дома веселые, и деревьев много.

— Тут больше швейники живут, — объясняла Люся. Вон слева фабрика, справа — клуб, а чуть подальше — молодой парк. Это комсомольцы с фабрики посадили. Есть даже старинная мечеть с полумесяцем. Видите, вон поблескивает. Ну вот и мое жилище. Можете познакомиться.

— Очень приятно, — сказал Винокуров. — Будем заходить в гости, если не возражаете.

— Заходите. — Люся смущенно пожала плечами.

Не успели курсанты хорошо осмотреться, как открылась дверь и мягкий женский голос позвал:

— Люся-а-а!

— Сейчас, мама. — Люся посмотрела на свои часики и забеспокоилась. — Ну все, мальчики, времени уже много. Идите.

— А вы за нас не переживайте, — сказал Винокуров. — У нас одна нога тут, другая там.

— Нет-нет, пора. Нельзя же, чтобы вы из-за меня опоздали.

Времени до конца увольнения действительно было уже в обрез, и курсанты на обратном пути взяли такой темп, что через несколько кварталов раскраснелись, как после бани. Винокуров сперва шел молча, еле поспевая за длинным другом, а потом тяжело, с передыхом выговорил:

— Ерунда получилась, Серега. Пришли, постояли у дома и — будьте здоровы.

— А что,же ты хотел, интересно?

— Ушел бы ты пораньше, вот что.

— Почему именно я?

— Так я же все-таки первый затеял это дело.

— Первый, — усмехнулся Яхонтов. — А если б снова длинноволосый нагрянул?

— Ну и что? Прятаться не стал бы.

— Ты прыткий, я знаю. Только давай прибавляй шагу. Бегом можешь?

— Конечно, могу.

В казарму явились уже перед самым отбоем. Сосед Винокурова Красиков сидел на койке и что-то писал в тетради.

— Песню, что ли, сочиняешь? — спросил Винокуров.

— Какую песню?

— А что же?

— Письмо матери.

— Ну пиши, пиши. Только без этой, без хандры. И привет от меня передай. Обязательно.

— Спасибо. Она тоже всегда приписывает: «Доброго здоровья твоим товарищам».

— Значит, внимательная.

— Очень. А ты где был, в кино, что ли?

— Был и в кино, и на концерте, — бодро ответил Винокуров. И, уже забравшись под одеяло, шепнул не без гордости: — Ну и девушку встретили, Коля! Увидишь раз и не забудешь. Богиня, Офелия.

18

В понедельник утром, когда полковник Осадчий пришел в управление, его ожидали там Крупенин и капитан Корзун. Оба были сильно взволнованы.

Приход Крупенина не удивил полковника. Но что привело к нему капитана Корзуна, тем более в таком возбужденном состоянии? Решив, что в первую очередь нужно все-таки поговорить с Крупениным, он предложил:

— Ну заходите вы, что ли, сначала, товарищ старший лейтенант.

— А мы вместе, — сказал Крупенин и сразу объяснил, что пришли они по поводу рапорта Красикова и что капитан Корзун может доложить подробно, каким образом этот рапорт попал в руки командиру дивизиона.

— Что значит попал? — спросил Осадчий настороженно.

— Видите ли, какое дело, товарищ полковник... — Корзун то снимал, то надевал свои массивные роговые очки, стараясь унять волнение, но это плохо ему удавалось. — Рапорт Красикова обнаружен мною в тетради с контрольной работой по электротехнике. А я допустил, конечно, неосторожность, передал этот рапорт майору Вашенцеву.

— Позвольте, позвольте, — остановил его Осадчий. — Так, выходит, рапорт случайно найден?

— Совершенно точно, товарищ полковник, мною. А ведь Красиков мог и не подать рапорта. Он мог порвать его, никому не показав, даже друзьям.

— Верно, согласен. Ну вот что, товарищи, — решил Осадчий, — давайте, пожалуй, сразу пройдем к генералу. Не возражаете?

Крупенин и Корзун охотно согласились.

Генерал Забелин встретил офицеров довольно сдержанно, однако сразу же взял телефонную трубку и вызвал Вашенцева.

Вашенцев появился очень скоро. Он, вероятно, уже догадался, что ждет его в кабинете генерала, и потому вошел, не проявив ни малейшей растерянности. На вопрос Забелина, как попал к нему рапорт Красикова, он ответил также без смущения:

— А вот благодаря бдительности капитана Корзуна, товарищ генерал. Не сделай он этого, Красиков мог бы положить рапорт в конверт и поступить так же, как поступил в свое время Саввушкин.

Забелин выжидательно посмотрел на Корзуна.

— Видите ли, товарищ генерал, — смущенно заговорил Корзун. — Пока рапорт был у меня, Красиков даже не вспомнил о нем, не проявил совершенно никакого беспокойства. А если так, то, надо полагать, написал он его не сейчас и, стало быть, отсылать никуда не собирался. А реши он, к примеру, отослать, он мог бы написать новый рапорт. Что мешало ему?

— Ничего, конечно, не мешало, — согласился генерал и повернулся к Крупенину. — А вы что скажете?

— Я уверен, товарищ генерал, что этот рапорт написан Красиковым в пылу нервозности из-за домашних неурядиц.

— Ну и что же? — возразил Забелин. — В таком же пылу он может положить рапорт в конверт и отправить командующему. Так ведь?

— Нет, товарищ генерал, Красиков не сделает этого. Я говорил с ним. Я знаю.

— Что вы знаете? Это безответственные слова, Крупенин.

— Почему же безответственные, товарищ генерал?

— Да потому, что не на фактах они основаны, а на интуиции. Конечно, интуиция — вещь хорошая, но... — Забелин многозначительно поднял палец. — В своем дневнике вы все-таки делаете упор на факты, на логику. И довольно убедительно у вас там получается. И перед нашим учебным отделом некоторые вопросы вы поставили тоже обоснованно. А с Красиковым не то, совсем не то, Крупенин. Поймите.

— Но я думаю, товарищ генерал, что неподанный рапорт не дает права принимать какое бы то ни было решение.

— А вот это уже логично, — согласился Забелин и повернулся к Вашенцеву. — А интересно, на имя кого написан рапорт, скажите, товарищ майор?

Вашенцев развел руками.

— Просто так, товарищ генерал, — сказал он, стараясь не торопиться. — Рапорт, и все. Адресата нет. Но я с Красиковым разговаривал. И он...